Страница 9 из 67
Отец скончался на девяносто первом году жизни, когда сын был заместителем премьер-министра. На его могиле лежит черная базальтовая глыба, к которой не прикасалась рука каменотеса.
На камне выбиты его имя и слова: «Один из первых».
Почему же все-таки Игал Алон не стал премьер-министром?
Ему мешали унаследованная от отца прямота, верность принципам, душевная тонкость, отвращение к интригам. Гарольд Вильсон сказал как-то, что Алон был бы лучшим из израильских премьер-министров, если бы умел стучать кулаком по столу.
— Брось представлять свое рабочее движение, — заявил ему один из друзей. — Стань наконец вождем.
Вождем Алон так и не стал. Очень долго путь ему преграждал Давид Бен-Гурион. На совести Старика — «Сезон», одна из самых мрачных страниц в новейшей еврейской истории. По приказу Бен-Гуриона люди из Хаганы и Пальмаха устроили форменную охоту за подпольщиками из ревизионистских террористических организаций Эцель и Лехи.
Готовя «Сезон», Бен-Гурион вызвал Алона.
— Игал, — сказал он командиру Пальмаха, — пора наконец покончить с этими ревизионистскими бандитами. Я хочу, чтобы ты сосредоточил все усилия на этой проблеме.
Алон молчал.
— Ты, кажется, колеблешься? — удивленно спросил Старик.
— Нет, — ответил Алон, — я просто отказываюсь. Охота на евреев противоречит моим принципам.
Никакие уговоры раздраженного Бен-Гуриона не помогли. Алон не взял на себя эту грязную работу.
Бен-Гурион ничего не забывал и прощал крайне редко. Вскоре после окончания Войны за Независимость он снял Алона с поста командующего и назначил на его место Даяна.
— Игал не любит черной работы, — сказал он о человеке, которого ценил и уважал больше всех.
Через несколько лет Бен-Гурион предложил Алону пост министра обороны при условии, что он оставит свою партию Ахдут ха-авода[12] и перейдет в Мапай[13].
— Я не предаю друзей, — ответил Алон.
После смерти Леви Эшкола руководство партии Труда намеревалось отдать Алону портфель премьер-министра. Помешал Даян, который, угрожая отставкой, добился передачи высшего поста в государстве Голде Меир.
Как предвещающий несчастье черный кот, Даян всегда переходил Алону дорогу. Эти два человека не выносили друг друга, несмотря на разительное сходство их биографий. Оба сабры, принадлежащие к одному поколению. Оба фермерские сыновья, выросшие среди арабов и понимающие их ментальность. Оба сделали блестящую военную карьеру. Оба прекрасные знатоки Библии и еврейской истории. На этом сходство кончается.
В отличие от Алона Даян был циником и почти не имел сдерживающих начал в виде моральных принципов. Его опасались, а Алона любили.
Как-то один журналист обратился к нескольким политическим деятелям разных направлений с просьбой назвать главную отличительную черту Алона. Все они, не сговариваясь, заявили: порядочность.
О Даяне этого не сказал бы никто.
После Шестидневной войны Алон первым заговорил о демографической мине замедленного действия, приобретенной Израилем вместе с контролируемыми территориями.
— Рано или поздно эта мина взорвется, если мы не обезвредим ее, — предупреждал он. Разработанный Алоном план, носящий его имя, хотя никогда и не был утвержден официально, учитывался в 1993 году правительством Рабина при заключении с палестинцами договора об автономии.
Алон предлагал включить в пределы Израиля малонаселенную часть территории Иудеи и Самарии, в основном, полосу вдоль правого берега Иордана и Мертвого моря, шириной в 12–15 километров. Это обезопасило бы израильскую границу вдоль реки Иордан. Большая же часть арабского населения Иудеи и Самарии должна была получить автономию с узким проходом в долине Иерихона для экономических нужд иордано-палестинской федерации, если таковая будет создана.
План Алона вызвал резкое недовольство правых партий, обвинивших его в намерении отдать врагу исконно израильские земли.
Не только с противниками боролся Алон, отстаивая свой план, но и с самим собой. До Шестидневной войны он был сторонником целостного и неделимого Израиля. В юности мечтал создать киббуц в районе моста Дамия на реке Иордан.
Алон несколько раз встречался с королем Иордании Хусейном.
— Вы гордый еврей, а я гордый араб, — сказал ему Хусейн. — Мы можем договориться.
Но король не решился пойти на риск и подписать мирный договор с Израилем, основанный на плане Алона. Таким образом, Алон остался без лавров миротворца, которые получили сначала Бегин, сумевший договориться с Садатом, а затем Рабин, умудрившийся поладить с Арафатом.
К просчетам Войны Судного дня Алон не причастен. Все военные дела Голда Меир обсуждала только с Даяном. В роковую пятницу, когда правительство собралось на решающее заседание, Алон был у себя дома, в киббуце Гиносар. Он позвонил Голде и сказал, что готов вылететь в Иерусалим на вертолете.
— Оставайся дома, — ответила Голда. — Сейчас не до министра иностранных дел, — и в ходе войны Голда не советовалась с Алоном, потому что не хотела раздражать утратившего связь с реальностью Даяна.
Алон все это запомнил и, дождавшись прекращения военных действий, заявил: «Почему-то победа в Шестидневной войне приписывается одному Даяну, а за просчеты последней войны возлагают ответственность на всех министров. Я, например, как министр иностранных дел не имел к ним никакого отношения».
Навсегда останется Алон в народной памяти победоносным полководцем Войны за Независимость. Это были самые счастливые годы в его жизни. Евреи не только в Израиле, но и в самых отдаленных уголках диаспоры верили в звезду молодого полководца, благословляли его имя. Горечь, разочарования, поражения, усталость — все это пришло потом.
Судьба никогда не бывает благосклонной до конца к своим любимцам. За удачливость приходится расплачиваться — такова уж сила равновесия, на которой зиждется мир. И есть какая-то высшая справедливость в том, что с именем Алона связана одна из самых красивых легенд возрожденного Израиля.
Вот что рассказывают в Цфате о чудесном спасении города:
— Старейшины Цфата узнали, что молодой генерал Игал — внук цфатского праведника рабби Алтера Шварца, оставившего свой дом и поселившегося в арабской деревушке Джауни, чтобы превратить ее в еврейское поселение Рош-Пина. И предсказали, что город святого Ари (рабби Ицхака Лурия — одного из основоположников каббалы) будет освобожден полководцем Игалом, в жилах которого течет цфатская кровь.
Достойные женщины Цфата так объясняют чудо освобождения их города:
«Все святые праведники, похороненные на местном кладбище, восстали из могил (многие женщины даже слышали поднятый ими шум, грозный, как буря). Праведники присоединились к боевым отрядам. За каждым бойцом Пальмаха следовали два праведника, которые берегли его, как зеницу ока. А Игала охраняли целых двенадцать великих праведников — сила, не уступающая танкам. И сам Алтер Шварц был среди них. И рабби Йосеф Каро. И святой Ари. Так что же удивительного в том, что все враги разбежались, как зайцы?»
Кто еще вошел в еврейскую историю в сопровождении двенадцати праведников?
ИСКУШЕНИЕ КОРОЛЯ[14]
«Дипломатия — это продолжение войны иными средствами», — утверждал Клаузевиц. Военная победа обесценивается, если победитель не в состоянии навязать разбитому противнику свою волю, подавить его способность к сопротивлению и принудить закрепить в тексте мирного договора все, что угодно победителю.
Израиль, овладевший искусством побеждать на поле брани, вынужден был во всем полагаться на силу оружия, и поэтому крайне редко мог воспользоваться плодами своих побед. Ему пришлось упорно учиться искусству тайной дипломатии — естественному оружию политиков.
12
Ахдут ха-авода — «Единство труда» — партия, выражавшая интересы фермеров и киббуцов. Возникла в 1952 г. в результате раскола левосоциалистической Объединенной рабочей партии Мапам, требовавшей держаться просоветской ориентации, несмотря на антисемитский курс сталинского режима. Бессменным лидером Ахдут ха-авода был Игал Алон, резко осудивший просталинский курс руководства Мапама.
13
Мапай — «Рабочая партия Израиля» — социал-демократическая партия, созданная в 1930 г. и ставшая наиболее влиятельной политической силой в Эрец-Исраэль, а затем в Израиле. После ухода из нее Бен-Гуриона находилась у власти в коалиции с различными рабочими группировками. В 1968 г. объединилась с Ахдут-ха-авода и Рафи, преобразовавшись в Израильскую партию труда. В 1969 г., в связи с ростом политической активности правых сил Мапай и Мапам вступили в коалицию, образовав блок рабочих партий Маарах.
14
26 октября 1994 г. Аба Эвен, давно утративший интерес к политике, присутствовал в качестве почетного гостя на церемонии подписания израильско-иорданского мирного договора. Страдающий от избытка веса и хронической подагры, он с трудом поднялся, чтобы приветствовать подошедшего к нему короля.
— Мы с вами долго шли к этому дню, — сказал Хусейн.
— Он мог наступить гораздо раньше, ваше величество, — ответил Эвен.