Конец долгой ночи

- В них, без сомнения, есть что-то странное, чего мы еще не можем пока понять. - У них нет, например, всеобщего эквивалента. Они обменивают один товар на другой, не учитывая его товарной стоимости. Они работают, когда им хочется. Если не хочется - не работают. И, несмотря на это, они почти все время что-то делают.

- То есть как? - недоверчиво спросил Круин.

- Мы спрашивали их, почему они работают, если никто и ничто их не принуждает. Они ответили - работают, чтобы не было скучно. Мы это объяснение не приняли, - Хефни развел руками. - Во многих местечках у них маленькие фабрики, которые в соответствии с их непонятной, противоречащей здравому смыслу логикой являются увеселительными центрами. Эти фабрики работают только тогда, когда кому-нибудь вздумается поработать.

- Что, что? - переспросил совсем сбитый с толку Круин.

- Вот, например, в Вильямсвилле, небольшом городке в часе ходьбы от дома Мередитов, есть обувная фабрика. Она беспрерывно работает. Иногда туда приходят десять человек, иногда набирается до пятидесяти, а иногда и до ста. Но никто не помнит, чтобы фабрика остановилась хотя бы на день из-за отсутствия добровольной рабочей силы. Марва, старшая дочка Мередитов, пока мы у них гостили, три дня работала на этой фабрике. Мы спросили ее, что заставляет ее ходить на фабрику.

- И что же она ответила?

- Сказала, что ходит для собственного удовольствия.

- Для собственного удовольствия... - Круин силился понять, что это могло бы значить. - Удовольствие... хм, а что, собственно, это такое?

- Мы этого не выяснили, - признался Хефни. - Виноват языковый барьер.

- Черт бы побрал этот языковый барьер! Сгори он в пламени Солнца! - выругался Круин. - Она ходила на фабрику в принудительном порядке?

- Нет, сэр.

- А вы уверены в этом?

- Да, уверены. Работать на фабрику ходят по желанию. Других побудительных причин нет.

- А за какое вознаграждение они работают? - Круяп подошел к проблеме с другой стороны.

- Ни за какое или почти ни за какое, - проговорил Хефни, сам не веря своим словам. - Один раз она принесла пару туфель для матери. Мы спросили, не плата ли это за труд? Она ответила, что туфли сшил один ее приятель по имени Джордж и подарил ей. А вся недельная продукция, как нам объяснили, была отправлена в соседний город, где в то время в обуви появилась нужда. Город в свою очередь собирается поставить партию кожи, но сколько этой кожи будет, никто не знает. Да и никого это не волнует.

- Какая глупость, - рассудил Круин. - Нет, это чистый идиотизм.

Он подозрительно посмотрел на психологов, не выдумали ли они сами эту явную несообразность.

- Даже самое примитивно организованное общество не может функционировать, когда в экономике царит такой хаос. Вы, по-видимому, рассмотрели очень немногое. Остальное или вам не показали, или вы со своим куцым умишком не сумели ничего понять.

- Уверяю вас... - начал было Хефни.

- А впрочем, это не имеет значения, - отмахнулся Круин. Не все ли мне равно, на каких принципах держится их экономика? В конце концов им придется работать так, как мы им прикажем. - Круин подпер кулаком тяжелый подбородок. - Меня больше интересует другое. Вот, например, наши разведчики сообщают, что на планете много городов. Одни города населены, но плотность населения в них очень мала. В других совсем никто не живет. Они покинуты. Города, где есть жители, вполне благоустроены. В них имеются прекрасные взлетные площадки для летательных аппаратов. Как могло случиться, что такое примитивное общество имеет летательные аппараты?

- Одни делают обувь, другие - летательные машины. Каждый делает, что умеет, занимается тем, к чему испытывает склонность.

- У этого Мередита есть летательная машина?

- Нет, - ответил Хефни. Вид у него был растерянный, как у человека, потерпевшего полное фиаско. - Если ему понадобится самолет, он подаст заявку на телевидение, где есть специальная программа спроса и потребления.

- И что тогда?

- Рано или поздно он получит самолет, новый или подержанный. Даром или в обмен на что-нибудь.

- И для этого надо всего только подать заявку?

- Да.

Круин вышел из-за стола и стал мерить рубку шагами. Стальные пластины на каблуках щелкали по металлическому полу, золотые колокольчики мелодично позвякивал ли в такт. Он был зол, неудовлетворен, нетерпение сжигало его.

- В вашем идиотском сообщении нет никакой информации.

Он вдруг остановился перед Хефни.

- Вы хвалились, что будете моими глазами и ушами. - Громко фыркнув, Круин продолжал: - Невидящие глаза и заткнутые ватой уши! Хоть бы одна цифра, характеризующая их силы, хоть бы...

- Прошу прощения, сэр, - рискнул прервать командора Хефни, - их всего двадцать семь миллионов.

- Ага, - на лице Круина отразился живейший интерес. Всего двадцать семь миллионов? Вот как! Население Гульда в сотни раз превосходит население этой планеты, а размеры планет почти одинаковы! - Он на секунду задумался. - Плотность населения здесь чрезвычайно мала. Во многих городах нет ни одной живой души. Но у них есть летательные машины и другие механизмы, которые могла создать только высокоразвитая цивилизация. То, что мы видим, - это остатки великой цивилизации. Вы понимаете, что это означает?

Хефни замигал, ничего не ответив. Калма нахмурился. Фейн и Парт стояли молча, с непроницаемыми лицами.

- Это означает одно из двух, - продолжал Круин, - войну или мор. Или то, или другое, но в масштабах всей планеты. Я должен иметь информацию, проливающую свет на этот период их истории. Я должен знать, какое оружие они применяли в этой войне, сколько этого оружия осталось и где оно хранится. Если же это не война, то какая именно болезнь опустошила планету, чем она вызывается и как ее лечат. - Круин замолчал и, чтобы придать вес своим словам, постучал кулаком в грудь Хефни. - Я хочу знать, что они скрывают, что так тщательно прячут от ваших глаз, потому что эти добряки могут не сегодня-завтра напасть на нас. И тогда, если мы не разгадаем их тайны, мы будем беспомощны перед ними, и мы погибли. Кроме того, я хочу знать, кто отдаст приказ о первом ударе, где находятся эти люди.

- Все понятно, сэр, - с сомнением в голосе проговорил Хефни.