Длиннобородый и широкорогий

С этих пор Длиннобородый всюду ходил только с лосихой и лосенком. Лосиха больше не боялась и не убегала от страшного лося. Она знала, что он гораздо сильнее ее, но что и его сила, и его мощные рога, и его крепкие острые копыта будут защищать и ее, и ее лосенка от всех врагов.

Теперь она могла меньше бояться волков, теперь к ее чутью и тонкому слуху прибавилось еще тонкое чутье и слух Длиннобородого, и когда в полуденный час они стояли все трое в ольховнике журавлиного островка, она чувствовала себя гораздо безопаснее, чем раньше.

По ночам они выходили к озеру, чтобы покормиться кислой клюквой на торфянике и, одетые белым туманом, подолгу простаивали у воды, прислушиваясь к таинственным ночным голосам.

Прошло несколько дней. Семья лосей прочно поселилась среди лесистого болота. Жидкие топи берегли их покой.

Однажды в утренний час Длиннобородый, лосиха и тонконогий лосенок мирно дремали у края торфяного болота.

Неожиданно чуткое ухо Длиннобородого уловило неясный шум, показавшийся ему подозрительным.

Длиннобородый весь встрепенулся, пригнул голову к земле, опять поднял ее кверху, переступил несколько шагов и замер на месте в немом ожидании.

Шум приближался все больше, уже слышен был хруст валежника и шелест сухой листвы.

Еще мгновенье, и глухой, отрывистый голос лося послышался оттуда и гулко раскатился в воздухе. Длиннобородый ступил вперед и ответил ему вызывающим, яростным ревом. Вытянувшись всем телом вперед, он дрожал от напряжения каждым мускулом, каждым суставом.

Вновь шелохнулись сучья, зашуршали упавшие листья, и навстречу ему вышел огромный Широкорогий лось, с глазами, налитыми кровью, с белой пеной у губ и гневно вставшею на загривке шерстью.

Теперь это были два смертельных врага.

Теперь наступила пора, когда два рогатых лося не могли видеть друг друга без того, чтобы не помериться силами и не завязать друг с другом ожесточенного поединка.

Теперь один из них думал о том, чтобы отстоять свою семью, другой горел желанием: завладеть ею. И они ненавидели друг друга.

Широкорогий бросился первый. Он нагнул голову, и рога их сшиблись с глухим стуком, кость о кость.

Лосиха и лосенок с испугом отбежали к опушке и, повернув назад шеи, глядели на битву.

Перед ними развертывалась ужасающая картина. Звери силились сбить друг друга с ног, старались вонзить в глаз противнику передний зубец своего рога. Упираясь рогами и лбами, они так напрягали ноги и туловище, что оно почти растягивалось по земле. Пена бежала у них изо рта; все тело дымилось от пара, злобный рев потрясал воздух, а глаза были полны крови и слез.

Порой враги расходились и снова кидались навстречу с такой силой, что стук их рогов далеко разносился кругом, а из легких вырывался тяжелый храп, переходивший порой в яростный стон.

Место, на котором кипел бой двух гигантов, было словно распахано острыми копытами зверей.

Широкорогий оказался слабее Длиннобородого, но, кроме того, более горячим и более ловким в бою.

Желая избежать рытвин, Длиннобородый хотел перейти и вдруг ступил на топкое место. Отражая при этом удар противника, он поскользнулся и упал на колени. Этого было достаточно для того, чтобы Широкорогий тотчас же сбил его на землю и, не давая оправиться, крепко ударил рогами в грудь.

Длиннобородый больше не защищался. Он только попытался встать, но был снова опрокинут ударом противника. Широкорогий словно обезумел от битвы; он уже без нужды продолжал бить упавшего и рогами и копытами и, быть может, забил бы насмерть, если бы жалобное мычание лосихи не отвлекло его от врага. Оставив его, Широкорогий побежал к ней, а она в испуге бросилась в бегство, как когда-то убегала от Длиннобородого.

Ее преследователь был изнурен напряженной борьбой, и лосихе удалось легко опередить его вместе со своим тонконогим лосенком.

III. СНОВА ВМЕСТЕ

Прошло несколько месяцев. Стояла глубокая зима. Ветви берез принарядились инеем и снегом. Широкие лапы елок держали на себе целые подушки снежного пуха.

У белок наступала беспокойная пора перед тем, как они начинают жить семьями, - пора игр, неутомимой беготни и жестоких ссор между самцами.

Когда однажды белки гуськом спустились на снег, они вдруг были остановлены необычайным видом поляны.

Вместо пушистой белоснежной скатерти перед ними было вытоптанное место, усыпанное волосками выпавшей бурой шерсти и раскиданными там и сям кучками навоза. От плотно утоптанного снега крепко пахло тем особенным запахом, который идет от зверей с копытами и рогами, и на земле можно было различить несколько продолговатых углублений, вероятно, отпечатавших крупные тела отдыхавших животных.

И в то же время где-то позади послышался шелест ольховника и шум нескольких пар тяжелых ног. Белки опрометью кинулись вверх по сосновым стволам и, взобравшись на ветви, с любопытством уставились своими быстрыми маленькими глазенками на приближавшихся животных.

Это были лоси.

Впереди шел крупный самец, за ним две самки, а за каждой шагало по два десятимесячных лосенка, уже окрепших и сильно подросших. Сзади шла лосиха с одним тонконогим лосенком. Шествие замыкал огромный лось с молоденькой лосихой. Он слегка прихрамывал, а на груди и боках были заметны несколько крупных рубцов, затянувших глубокие и широкие раны.

Это был не кто иной, как Длиннобородый, а передний - его победитель, Широкорогий.

Не так давно они снова сошлись вместе. Широкорогий ходил с довольно большим стадом, состоявшим из трех лосих с пятью лосятами. Одна из этих лосих была та самая, которую он отбил у Длиннобородого, чуть не убив его самого.

Длиннобородый не сразу оправился после неудачного боя, но его могучая натура и на этот раз взяла свое.

Силы вернулись к нему, и он снова начал бродить, и как только немного окреп, покинул торфяное болото, ставшее ему постылым. Снова он делал большие переходы по ночам, забираясь на день в лесные чащи или поросшие кустами болота, где молчаливо простаивал, отдыхая и подкармливаясь древесной корой.

Когда прошла осень и наступила зима, миновала для лосей беспокойная пора усиленных скитаний и ожесточенных битв, сильно подрывавших силы старых лосей. Каждый мирно бродил со своим стадом и не зарился на чужое.

Вот в это время к стаду Широкорогого неожиданно вышел на одной остановке Длиннобородый. Он был не один. Молоденькая, изящная лосиха доверчиво шла за ним, упруго ступая тонкими ногами.

Оба самца подошли и обнюхались. Мысль о поединке теперь не пришла им в голову. Они хорошо узнали друг друга. Пора боев миновала для них вместе с осенними днями.

И лоси не разошлись, а образовали одно дружное общее стадо. То один, то другой лось шел впереди, а порою все стадо послушно следовало за самой старшей лосихой.

Когда миновала первая половина зимы и дни стали заметно прибавляться, самцов потянуло на большое болото у озера, и они повели к нему остальных.

Запутанными путями добрели они наконец до озера и основали свое пастбище на том самом лесистом берегу, на котором так часто скрывались когда-то они оба в прошлом году.

Стадо из одиннадцати лосей, поселившееся на лесном болоте, не могло, конечно, остаться незамеченным для людей. Как ни были осторожны лоси, они не могли избежать встречи с двуногими существами. В лесу люди чаще и чаще встречали крупные размашистые следы лосиных копыт; дровосеки находили следы зубов на стволах и оголенные лосями кустарники и молодые деревца. Запоздалому путнику случалось застать иногда все стадо, пересекающее лесную дорогу и поспешно скрывающееся в чаще.

Слухи о лосях росли, и число виденных зверей значительно преувеличивалось. Говорили, что весь лес полон лосятами, что их тут целые десятки, может быть, сотни.

Тем временем в жизни лосей наступила важная перемена.

Пришла весна с ее светом, движением, туманом и радостным гомоном птиц. Забормотали в глуши старые косачи, заграяли грачи, защелкали по соснам длинными клювами дятлы. Старая лосиха последнее время испытывала смутную тревогу.