Страница 17 из 22
На столе лежала записка:
Вышла купить яиц. – М.
Небольшой кусочек мыла сорта «Солнечный свет» лежал на дощечке для сушки посуды вместе с влажным изрядно потертым полотенцем Мэриэл. Она, должно быть, встала, оделась и умылась очень тихо. Над мелкой раковиной красовался единственный кран с холодной водой, сама же раковина имела многочисленные сколы и повреждения, но была безупречно чистой. Я быстро умылась и вытерлась сухим углом полотенца.
Вчера вечером я не распаковывала свои вещи. Моя палевая полотняная юбка помялась в сумке, но ее можно привести в порядок. Кремовая блузка сохранилась лучше, так что, если сегодняшний день окажется столь же жарким, как и вчерашний, жакетка мне не понадобится.
Я причесала волосы, глядя в стоявшее на подоконнике треснувшее зеркало, и легонько пощипала щеки, которые были бледнее обычного. Рядом с комодом стоял большой ящик из-под чая с приоткрытой крышкой, в котором виднелись сваленные в кучу юбки и блузки. Стало быть, она держит свою одежду в ящике из-под чая. Это может объяснить постоянно исходивший от нее едва уловимый аромат «дарджилинга»[31]. В моей голове возникли еще кое-какие мысли, но тут меня отвлек громкий стук.
Сначала я не могла понять, откуда он исходит. Но, заметив промелькнувшую за окном тень, я сунула ноги в туфли и, не застегивая их, прошаркала к двери и повернула ручку замка.
Дюжий полицейский устремил взгляд прямо на меня.
– Мисс Джеймисон? – спросил он.
Сердце у меня заколотилось. Полицейские не имеют обыкновения барабанить в дверь в восемь часов субботнего утра, чтобы сообщить вам нечто приятное. Неужели это арест?
– Нет, констебль. Мисс Джеймисон нет дома.
– А кто вы? – поинтересовался он, прищурившись.
– Миссис Шеклтон.
Неужели Мэриэл попала под подозрение? Она, как и другие участники спектакля, незадолго до окончания вечера на какое-то время удалялась, чтобы собрать свои вещи. Но могла ли Мэриэл быть убийцей? Нет. У нее не имелось для этого никаких мотивов. А если бы она увела меня по переулку в другую сторону, я бы и не увидела мертвое тело. И вообще, не могла же она совершить преступление?
Тон полицейского стал жестким.
– Были ли вы в маленьком парке полчаса назад?
Его поведение и тон вселили в меня беспокойство.
– Нет.
Констебль строго взглянул на меня.
– Цветники в муниципальных парках предназначены для удовольствия жителей Харрогейта, а не для личного использования или наслаждения, не для сбора по своему желанию. Пожалуйста, известите мисс Джеймисон, что она должна прийти в полицейский участок.
Я совершила над собой неимоверное усилие, чтобы не расхохотаться прямо ему в лицо от облегчения, что его визит не связан с убийством. Местная жизнь Харрогейта должна следовать своим ровным курсом, независимо ни от каких произошедших в городе убийств. А если кто-то имел неосторожность сорвать пару цветочков, то на него должна была обрушиться вся тяжесть законной кары.
Навестивший нас полицейский явно не принадлежал к сливкам местных правоохранительных сил и не был выбран для расследования убийства.
В моем сознании возник образ Мэриэл, рвущей цветы с клумбы городского парка. Словно некий безумный адвокат-защитник, я взяла со стола кувшин с увядшими ноготками.
– Эти цветы никак не могли быть сорваны полчаса назад.
Пожалуй, он не был так уж глуп и мгновенно возразил на мой довод:
– Эти – нет. Их она нарвала раньше. За подобным она была замечена не один раз.
Бедная Мэриэл. За все ее труды по спектаклю хоть кто-нибудь должен был поднести ей букет. Я была готова дать пинок самой себе, что не подумала об этом.
– Я уверена, что здесь какое-то недоразумение.
– Ах, – медленно произнес он, словно раздумывая, на чем бы подловить меня. – Но тогда где же мисс Джеймисон?
Это был хитрый вопрос. И я чуть не сказала: так она же позади вас, потому что в этот самый момент Мэриэл появилась на верхних ступенях лестницы, ведущей в полуподвал. Она держала в руке корзинку с покупками, которые были закрыты сверху небольшим куском белой материи, а уж на ней лежал пучок гиацинтов, голубые цветы и зелень стеблей и листьев которых ярко выделялись на фоне материи.
Мэриэл всегда поражала меня своей сообразительностью и быстротой реакции. Я думаю, только такой характер и может быть у человека, который способен ставить пьесы, руководить актерами и создавать чудеса драмы, держа при этом свои вещи в ящике из-под чая.
– В ванной, – произнесла она одними губами, показывая в то же время большим пальцем, что она войдет через парадный вход.
После этой мимической сценки она тут же исчезла.
– Она сейчас в ванной, – сообщила я.
– В ванной? – В голосе констебля прозвучало сомнение. Судя по всему, он явно не поверил в то, что обитатель каморки в полуподвале может располагать ванной комнатой.
– Пожалуйста, войдите, констебль. Я скажу ей.
Полицейский осторожно вошел в комнату, будто ожидая некой ловушки, снял свой форменный шлем и прижал его к груди, как щит. Я взяла со стола записку Мэриэл и сунула ее в карман.
Это мое движение тут же вызвало его подозрительный взгляд.
– Констебль, если вы собираетесь вернуться в полицейский участок, то не будете ли так любезны передать этот конверт инспектору Чарльзу из Скотленд-Ярда?
Я протянула ему конверт со своими показаниями.
Его тон немедленно изменился от близкого к угрожающему до почти подобострастного:
– Да, конечно, мадам, передам обязательно.
Пока он прятал конверт в карман своего мундира, я взяла с раковины водопровода старое поношенное полотенце. Быстро прошла через заднюю дверь и поднялась по неосвещенной лестнице на первый этаж. Мэриэл стояла здесь, явно сомневаясь: оставаться ли здесь или продолжить свой путь и юркнуть в ванную. Корзина с покупками и цветами стояла на полу.
Я протянула ей полотенце со словами:
– Обмотай вокруг головы.
– О, отлично проделано!
Мэриэл схватила полотенце и обернула в него свои волосы. Сбросив с ног туфли, она прошептала:
– Кто-нибудь видел, как я брала молоко?
– Не молоко.
– Тогда яйца?
– И не яйца.
– Тогда какого же черта он приперся…
– Тебя видели рвущей цветы.
– И из-за этой мелочи… Я думала, у них есть более серьезные вещи, которыми стоит заняться. Цветы все равно завянут. А так я могу получить от них хоть немного удовольствия.
Она стала спускаться по лестнице, бормоча про себя:
– У меня нет времени, чтобы разгуливать по паркам, нюхая цветочки и наслаждаясь флорой. Я занятая женщина. И если я могу получить толику наслаждения за счет налогоплательщиков…
– Ш-ш-ш… Он же не глухой, – прошипела я. Удивиательно, что такой дуайен[32] театральных подмостков не чувствует, что ее сценический шепот хорошо слышен.
Намеренно повысив голос, Мэриэл произнесла:
– Что, в наше время девушка уже не может вымыть голову? – А, войдя в комнату, просияв, улыбнулась констеблю: – Доброе утро, офицер.
Он сделал шаг назад от ее ящика из-под чая, как будто тот обжигал ему пальцы.
– Доброе утро, мисс. – Прищурившись, он обвел Мэриэл подозрительным взглядом.
Она же потерла волосы полотенцем, словно высушивая их.
На какое-то мгновение мне показалось, что полицейский сейчас сорвет с ее головы полотенце и пощупает волосы. Мысли проносились в его голове так быстро, что веки нервно подергивались. Может, он думал о том, что все знакомые ему женщины моют голову вечером пятницы, а не утром в субботу?
– Я – Мэриэл Джеймисон. А это моя давняя подруга миссис Шеклтон, которая любезно приехала сюда вчера, чтобы побывать на последнем представлении моей постановки пьесы «Анна из “Пяти городов”». Вы видели этот спектакль, офицер?
– Спектакль не смотрел, но видел объявления о нем.
Туман подозрительности начал рассеиваться на его широком лице. Дама из театральной среды не обязательно должна мыть голову по тому же графику, что и другие женщины.
31
Дарджи́линг (англ. Darjeeling) – чай, выращенный в окрестностях одноименного города в северной горной части Индии в Гималаях, собранный и изготовленный с соблюдением определенных условий.
32
Дуайе́н (фр. doyen – старшина, старейшина) – глава дипломатического корпуса, старший по классу и по времени аккредитования в данной стране дипломатический представитель. Здесь – в смысле ветеран, давно занимающийся своим делом и знающий все его нюансы.