Страница 45 из 79
В отличие от своего старшего брата Василий Андреевич Челяднин как дворецкий основное внимание уделял судебным и поземельным делам, а не военным. Уже в феврале 1507 г. он скреплял своей подписью жалованную грамоту («приказал Василей Андреевич»). Возможно, в 1508 г. В. А. Челяднин, как и его брат Иван, находился в опале, ибо грамоты этого года им не скреплялись. В августе 1509 г.. ой снова выступал как дворецкий, разбирая одно из судебных дел о грабеже. В сентябре 1509—марте 1510 г., так же как и его брат, сопровождал Василия III в Новгород и Псков. В январе 1510 г., находясь в Новгороде, В. А. Челяднин подписал («приказал») жалованную льготную грамоту Симонову монастырю. В июле 1510 г. он выдавал уже «по приказу» Василия III оброчную жалованную грамоту бортникам в Суздале. В январе 1511 г. В. А. Челяднина посылали к брату Василия III Семену с целью предотвратить его мятеж. Тогда же он с другими «боярами» подписывал крестоцеловальную охранную запись Василию Шемячичу. В июне 1511 г. вместо него подписал грамоту С. И. Воронцов. Но в июле—декабре 1511 г. он сам «приказывает» жалованные грамоты разным монастырям.[936]
В. А. Челяднин, как и его брат Иван, — участник всех трех Смоленских походов. В первом и во втором походах он находился в непосредственном окружении Василия III. В третьем походе он направляется из Тулы к Смоленску «з детьми боярскими з дворовыми».[937] Это первое известное нам упоминание о дворовых детях боярских как особой группе служилых людей. В апреле и октябре 1514 г., а также в январе, феврале, марте 1515 г. В. А. Челяднин подписывает великокняжеские жалованные грамоты, а в декабре 1515 г. — указную грамоту житничному и рыбному белозерским приказчикам о выдаче руги Сорской пустыни.[938] Вскоре после этого, во всяком случае до 1 февраля 1516 г., он умер.[939]
В. А. Челяднин, как и его предшественник на должности дворецкого П. В. Шестунов, думных чинов не имел.[940] Женат он был на дочери Ф. В. Телепня Оболенского, одну свою дочь выдал замуж за Ф. И. Беззубцева, вторую — за кн. С. Ф. Курбского, а третью — за дальнего родича, будущего видного боярина эпохи Ивана IV И. П. Федорова.[941] Вдова В. А. Челяднина (сестра временщика И. Ф. Телепнева-Оболенского) играла заметную роль в 1526—1533 гг.[942]
Владея землями в Дмитровском и Волоколамском уездах,[943]
В. А. Челяднин находился в дружеских отношениях с Иосифом Волоцким. Именно Челяднину волоколамский игумен написал послание с просьбой выступить за него ходатаем перед великим князем в годы, когда положение Иосифа при дворе пошатнулось (около 1511—1515 гг.). О близости Челядниных к Иосифу Волоцкому сообщал и новгородский летописец.[944]
После смерти братьев Челядниных их вдовы сохранили видное положение при дворе. Они присутствовали на свадьбах Василия III 1526 г. и кн. Андрея Старицкого 1533 г. и при смерти Василия III.[945]
У внука Акинфа, Романа Ивановича Каменского, было пятеро сыновей — Григорий Курица, Иван Черный, Юрий, Полуект, Дмитрий. Старший из них около 1464—1473 гг. был наместником в Ростове и боярином у княгини Марии (Марфы).[946] Дочь Ивана Григорьевича Чорта Курицына выдана была замуж за кн. Ф. И. Стригина-Оболенского. Владения Каменских находились на удельной территории — в Каменском стане Бежецкого верха.[947] Все это привело к тому, что никто из «Романовичей» в состав государевой Думы не пробился.
На судьбе потомков Ратши видны основные тенденции, связанные с думской службой старомосковского боярства. В Думу изучаемого времени попали представители младших ветвей потомков Ивана Морхини и Акинфа. Ф. Г. Товарок и Ф. М. Челядня боярами стали еще во время Василия Темного. В начале княжения Ивана III боярами были И. Ф. Ус Товарков (около 1476—1486 гг., а может быть, и ранее этого)[948] и П. Ф. Челяднин (впервые упомянут около 1465—1471 гг., во всяком случае до 1478 г.).
П. Ф. Челяднина в Думе сменил его брат Андрей (1490—1500 гг.). Старшую ветвь Акинфовичей, возможно, в Думе представлял Ф. Д. Хромой (1475—1489) и его троюродный брат А. Р. Хруль Остеев (около 1478—1484 гг., вероятно в начале 80-х годов XV в.).[949] Новое поколение Ратшичей дало в Думу окольничего И. И. Товаркова (сына «Уса» или «Сухого»), В 1501 г. сын Ф. Д. Хромого Григорий Федорович Давыдов стал окольничим, а уже в 1506 г. — боярином. Его брат Петр также был окольничим (1501—1510), равно как и троюродные братья Давыдовых И. В. Чобот (1489/90—1500) и И. А. Жулебин (1509—1520).
Родоначальником одной из самых могущественных старомосковских фамилий был некий Андрей Кобыла, служивший московским князьям еще в середине XIV в. Происходил он, вероятно, из коренных московских (и переславских) землевладельцев. У него, судя по родословию, было пятеро сыновей — Семен Жеребец, Александр Елко, Василий Ивантей, Гаврила Гавша и Федор Кошка (схема 14).
От первого из них пошли Лодыгины, Коновницыны, Кокаревы и Образцовы. Их среди придворной знати времен Ивана III и Василия III незаметно. На то были свои причины. Лодыгины (внуки первого сына Семена Жеребца — Григория Лодыги) были испомещены в Новгороде[950] и как бы «выбыли» из дальнейшей игры в чины и звания. Один из них (Петр Андреевич) служил рядовым воеводой в 1515—1521 гг.[951] Внук брата Григория Лодыги — Александра Синего — Игнатий Борисович Образец находился на службе у кн. Андрея Васильевича Углицкого.[952] В 1488/89 г. он донес своему князю, что Иван III хотел его «поимать». Это не украшало его в глазах великого князя.
В 1501 г. Образец был воеводой сторожевого полка во время одного из походов.[953] Его двоюродный брат Иван Игнатьевич Шишка в 1495 г. сопровождал в свите Ивана III во время его поездки в Новгород.[954]
Поземельные связи Игнатия Образца и его родичей носили следы «удельной крамолы». Потомки его дяди Семена Александровича Синего служили по Кашину и Калуге, а один из сыновей Игнатия — по Можайску.[955]
Александр Елко, второй сын Андрея Кобылы, был родоначальником Колычевых и Хлуденевых.[956] Сын Александра Федор Колыч, живший во второй половине XIV—начале XV в., по-видимому, был крупным землевладельцем.[957] Его владения (с. Колычево Московского уезда и с. Колычевское Коломенского уезда) упоминаются в великокняжеских духовных и договорных грамотах XV в.[958] Сын Федора Колыча Андрей погиб в битве с татарами под Суздалем в 1445 г.[959] Старший брат Андрея Григорий после сражения с татарами под Белевом (1438 г.) дал в Троицкий монастырь с. Конотеребово Московского уезда.[960] Какое-то с. Григорьевское-Колычево упоминается в духовной дмитровского князя Юрия Васильевича 1472 г.[961] О двух младших братьях — Иване и Тимофее — почти ничего не известно. Возможно, Тимофею (до 1453—1460 гг.) принадлежало сельцо Горицы Переславского уезда.[962]
936
АРГ 1505—1526 гг. № 29. С. 36 (Ср. его грамоту 1507/08 г. в Суздальский уезд посельскому одного из сел (Описная книга Суздальского Спасо-Евфимьева монастыря 1660 г. // Ежегодник Владимирского губернского статистического комитета. Владимир, 1878. Т. 2. С. 50. № 61)], 80, 86; АСЭИ. Т. 3. № 390. С. 402, 404; РК. С. 44; [АФЗХ. Акты Московского Симонова монастыря / Сост. Л. И. Ивина. Л., 1983. № 11]; Акты исторические, описанные И. М. Катаевым и А. К. Кабановым. М., 1905. Отд. I. № 20; ПСРЛ. Т. 22, ч. 1. С. 516; Т. 34. С. 10; ЦГАДА. Ф. 197 (Собр. Малиновского). Портф. 2. № 38; Ф. 281 (Грамоты Коллегии экономии). Можайск, № 6/7610; Кострома, № 29/4996; ГПБ. Собрание актов. № 74. В марте 1512 г. грамота в Московском уезде докладывалась уже кн. Д. В. Щене (АРГ 1505—1526 гг. № 101).
937
РК. С. 48, 51, 55.
938
АГР. Т. 1. № 52. С. 68—69; Кузнецов И. И. Жалованная грамота великого князя Василия Ивановича протопопу Волоколамского Воскресенского собора Антонию // Древности. Тр. Моск. Археологии, о-ва. М., 1909. Т. XXII, вып. 2. С. 278—280; АРГ 1505—1526 гг. № 118; ГИМ. Собр. Уварова. Карт. 66/20. Отд. 1. № 2. АФЗХ. Ч. 2. № 63. С. 63—64; ААЭ. Т. 1. № 159. С. 129—131; № 161. С. 131—132. В декабре 1515 г. грамоты докладывались Петру Яковлевичу Захарьину (АРГ 1505—1526 гг. № 123).
939
АФЗХ. Ч. 2. № 70. С. 68; Шумаков. Обзор. Вып. 3. № 21. С 7.
940
П. В. Шестунов получил звание окольничего уже после того, как перестал быть дворецким.
941
Лихачев. Заметки. С. 76—77.
942
В 1526 г. она присутствовала на свадьбе Василия III, а в 1533 г. на свадьбе кн. Андрея Старицкого (РК. С. 9, 13). Василий III называл ее «бабой» и оставлял при малолетнем наследнике опекуншей. Она была отстранена от политической деятельности после падения И. Ф. Телепнева-Оболенского. См. в Описи Государственного архива указ о ее людях: ГАР. С. 63 (ящик 121), 284.
943
В. А. Челяднин завещал Волоцкому монастырю свое крупное с. Болашково и другие земли Тверского уезда (АФЗХ. Ч. 2. № 65. С. 68). О связях Челяднина с Волоцким монастырем и Иосифом Саниным см.: Зимин. Вотчина. С. 109. У Челядниных были земли и в Переславском уезде (Титов А. А. Синодики XVII в. Переславского Никитского монастыря. М., 1903. С. 20).
944
Послания Иосифа Волоцкого. С. 227—228; ПСРЛ. Т. 30. С. 176, 201.
945
РК. С. 12—13; ПСРЛ. Т. 6. С. 272.
946
АФЗХ. Ч. 1. № 7. С. 26; Род. кн. Ч. 1. С. 351. Предположение С. Б. Веселовского о том, что Роман «был великокняжеским боярином» (со ссылкой на генеалогические источники) (с. 54), на наш взгляд, малоубедительно.
947
АРГ 1505—1526 гг. № 108; Веселовский. С. 54; Зимин А. А. Из истории феодального землевладения в Волоцком удельном княжестве // Культура Древней Руси. М., 1966. С. 72.
948
По родовому счету он должен был стать боярином ранее П. Ф. Челяднина.
949
Сохранилось неясное сведение о боярстве еще одного троюродного брата Ф. Д. Хромого — А. И. Бутурлина (1456—70-80-е годы XV в.). См.: АФЗХ. Ч. 1. № 115.
950
Род. кн. Ч. 2. С. 94.
951
РК. С. 58, 67.
952
Род. кн. Ч. 2. С. 100; ПСРЛ. Т. 12. С. 219—220. С. Б. Веселовский ошибался, когда считал, что «Образцом» летописного известия был Василий Игнатьевич Синего (Веселовский. С. 143).
953
РК. С. 32.
954
Там же. С. 25.
955
Род. кн. Ч. 2. С. 100; Тысячная книга. С. 169, 184. Остатки старых родовых владений (по Переславлю) сохранились к середине XVI в. только у внуков Григория Лодыги — Данилы и Василия Семеновичей (Тысячная книга. С. 139).
956
О Колычевых см.: Б[оде]-К(олычев] М. Л. Боярский род Колычевых. М., 1886; Веселовский. С. 143—146; Зимин А. А. Колычевы и русское боярство XIV—XVI вв. // АЕ за 1963 год. М., 1964. С. 56—71.
957
В одном из списков Летописной редакции Государева родословца (РИИР. Вып. 2. С. 45) Федор имеет прозвище «Колыш». «Колыга» в Твери и Пскове означало «скряга» (Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1955. Т. II. С. 144). Прозвище «Колыч» некоторые возводят к слову «колча» — «хромой» (Сборник материалов по истории предков царя Михаила Федоровича Романова. СПб., 1901. Ч. 1. С. 225). С. Б. Веселовский производит фамилию Колычевых от «колышка» — «колыбель». Федор Колыч назван в сомнительной памяти Геннадия Бутурлина (Веселовский. С. 23).
958
ДДГ. № 17. С. 46; № 20. С. 56; № 57. С. 176. Ср. в 1503 г. слободку Колычевскую Московского уезда (Там же. № 89. С. 358). О Федоре Колыче см.: Ивина. С. 60.
959
ДРВ. Ч. 6. С. 458.
960
АСЭИ Т. 1. № 282. С. 202.
961
ДДГ. № 68. С. 224. Ср. в 1504 г. д. Колычеве Дмитровского уезда (ДДГ. № 95. С. 390).
962
АСЭИ. Т. 2. № 354, 361.