Страница 22 из 63
Разбойники дивились на странные, загадочные рисунки, пока слова вожака не вернули их к действительности.
— Раз эта пещера служила убежищем тем людям, то послужит и нам, — заявил Конан. — Мы перенесем сюда наши сокровища и уничтожим все следы, затем укроем вход еще лучше, чем сейчас. Это будет нелегкая работа, зато места здесь более чем достаточно, и сундуки здесь будут в неприкосновенности столько, сколько понадобится. Принимаемся за дело.
Они покинули пещеру и вернулись к своему пруду. Остаток дня занял каторжный труд; сундук за сундуком, мешок за мешком, они перетаскивали сокровища в пещеру. Они стонали, ворчали и жаловались, ибо принципиально не признавали тяжелой работы, но все же сознание того, что ноша сия состоит из золота и серебра, несколько облегчало их труд. Как правило, двое мужчин сгибались под тяжестью одного сундука. И лишь Конан мог водрузить на свои могучие плечи сразу пару и не переводя дыхания донести их до пещеры. Наконец остался последний кожаный мешок.
— Ауда, уничтожь все наши следы, — приказал Конан.
Ауда и два других жителя пустыни сделали метлы из колючих кустов и тщательно вымели каждый дюйм земли, по которой носили тяжести бандиты. Когда они закончили, Конан проверил их работу, тщательно выбранными камнями завалил вход в пещеру и наконец был полностью удовлетворен.
Измученный народ отдыхал у пруда, попивая разведенное водой вино и потирая онемевшие, натруженные члены. Вернувшись, киммериец направился к последнему мешку. Он легко подхватил его одной рукой, хотя тот весил более полуцентнера. Усилие выдавали только вздувшиеся буграми мускулы. Киммериец вытащил кинжал и распорол мешок. Заходящее солнце засверкало на обрушившемся каскаде серебряных монет. Бандиты встретили восхитительное зрелище тихим стоном.
— Мы поделим это между собой, — сказал Конан. — Затем мы уедем. Погоня, возможно, уже близка.
Все начали полными горстями черпать серебро.
— Куда мы отправимся? — спросил один из обитателей пустынь.
— Думаю, нам следует разделиться, — сказал Осман, — и каждому идти своим путем. Так мы вернее избежим погони. Затем, когда тревога полностью уляжется, мы сможем снова собраться здесь вместе с вьючной скотиной, на которой увезем нашу добычу.
— Нет! — крикнул Убо. — Ты так говоришь, потому что хочешь тайком вернуться пораньше и прикарманить побольше своей справедливой доли, ты, жадное животное. А я говорю, что до возвращения мы должны держаться вместе! Я не доверяю ни одному из вас, если не буду видеть его своими глазами, пока мы не поделим по-честному весь наш куш! И многие при этих словах согласно заворчали.
— Что ж, это не самое безопасное, но, возможно, самое лучшее решение, — согласился Конан. — Остается решить, куда направиться. Торгут-хан поставит дозоры на всех направлениях, но в пустыне они будут пожиже. Я считаю, мы должны направиться к иранистанской границе. Там мы затаимся на время, а затем вернемся сюда. Вряд ли придется ждать слишком долго. Очень скоро король должен узнать о похищении его казны, и тогда полетят головы, и прежде всего — Торгут-хана и Загобала. Одной луны не пройдет, как мывернемся из Иранистана с транспортом для золота. Ну что, согласны, негодяи?
Львиный взор его охватил всех и каждого. И встречал в глазах покорство или вызов, но не бунт.
— Значит, Иранистан, — сказал Убо.
— Я возвращаюсь к себе домой, — сообщил Волволикус, — и там подожду вас. Я не стану покушаться на сокровища до вашего возвращения.
— Нет уж, ты отправишься с нами! — вскричал Чемик. — Пока что ты просто один из нас, чародей. Тебе известно, где спрятаны сокровища, отчего же мы должны доверять тебе больше, чем любому из нас?
— Поберегись, бандит, — надменно проговорил маг. — Последние дни я мог играть с вами в ваши игры, но я по-прежнему остаюсь могущественным чародеем. Ты сомневаешься, что я смогу обрушить на тебя уничтожающее проклятие за твою дерзость?
Часть бандитов отпрянули, устрашенные силой колдовских чар, но самые упрямые стояли на своем.
— Валяй проклинай, чародей, — заявил Мамос. — Видал я штуки и пострашней твоих чар. — Он показал на тянущийся вкруг шеи след от веревки. — Ты и девка скачут с нами. Свою долю получишь вместе со всеми.
— Именно, — сказал Убо. — Все вместе или вовсе никак, и решим это прямо здесь.
И снова руки легли на рукояти, снова полуобнажены мечи.
— Не стоит из-за них волноваться, отец, — сказала Лейла. — Давай отправимся с ними в Иранистан. Твои охранные заклятия будут оберегать дом в наше отсутствие, а ты сможешь употребить время для общения с магами той земли.
— Кто знает? — ухмыльнулся Осман. — Может, найдется там какой-нибудь булыжник, доселе тебе неизвестный!
Бандиты разразились веселым ревом над этим, по их мнению, верхом остроумия. Мечи с шумом отправились в свои ножны, и ко всем вернулось хорошее настроение. Они оседлали коней, выехали из каньона и прямиком поскакали на юг, выбрав самый короткий маршрут для бегства. На скаку они передавали друг другу мех с вином, горланили песни или забавлялись древними небылицами. Не видя непосредственной опасности, они ощущали себя богатыми людьми. Что такое один оборот луны, чуть раньше или позже? Они даже предлагали винный бурдюк Волволикусу и Лейле, уже считая колдуна с дочерью частью своей банды.
— Это всегда так с подобными людьми? — спросила у Конана Лейла, когда оба они чуть обогнали остальных. — Вызов, драка, дружба не разлей вода, и все одновременно.
— Да, я уже рассказывал тебе, что это за типы. Им недостает хороших манер, но, когда клинки обнажены, все они прекрасные и надежные бойцы. Там, в Шахпуре, ты видела их в деле. Каждый стоит до конца. Однако в перерывах с ними приходится быть начеку.
— Ты всегда живешь среди подобных? — спросила она.
— Нет, не всегда, но во многих местах я знавал таких: пираты, козаки, наемники, преступники всех мастей. Все они почти одинаковы.
— Ты не обыкновенный преступник, скорее профессиональный авантюрист.
— Да. Я бродяга, не способен долго сидеть на одном месте, всегда меня тянет в новые земли. Любые места, какие бы расчудесные они ни были, быстро приедаются мне, и я должен отыскивать новые.
— Человек, живущий вне всякого закона, должен жить по своему собственному, — задумчиво произнесла девушка.
Рядом с ней, казалось, согласно кивал мирно спящий в седле чародей. Правой рукой она взяла его вожжи.
— Так и есть. А еще он должен быть быстр и силен, иначе долго не протянет. — Повернувшись, Конан обратил взор на север, так, будто его голубые глаза охватили расстояние в тысячи миль и многие годы. — Мой народ, киммерийцы, держится обычаев своего рода, и так было всегда. Почти взрослым и уже бродягой я впервые услышал о законах, судах и судьях, присяжных и тюрьмах. Мне эти вещи показались ужасной глупостью, а потому пришлось наслаждаться гостеприимством многих законников, чьи уложения я нарушил. — Киммериец печально улыбнулся. — Со временем я стал понимать, зачем простым людям нужны все эти вещи, без которых обыватели не смогли бы спокойно жить и работать, но самого меня всегда угнетало ярмо закона. И больше всего меня бесят такие идиотские деспоты, как Торгут-хан, и его пресмыкающиеся гиены вроде Загобала. — Потому сейчас ты и решил отплатить этим двоим? — спросила она.
— Видно будет. Скажем, начало многообещающее. Через два дня бешеной скачки они достигли реки Ильбарс. Туран претендовал на земли к северу от реки, Иранистан — к югу, хотя ни те ни другие не держали сколько-нибудь значительных войск ближе чем в нескольких днях перехода отсюда. Претензии же были не более чем юридической фикцией, поскольку на любую землю кто-нибудь да претендует, и нет короля настолько ленивого, чтобы не объявить себя повелителем земли, на которой нет чьих-либо еще войск или крепостей. Мелкие приграничные князьки обычно признают того или иного царя своим верховным сюзереном, хотя могут смениться поколения, прежде чем от них потребуют выполнения феодальных обязательств. Приграничные земли были скорей прибежищем бандитов, бродяг и бунтовщиков, нежели законопослушными провинциями.