Страница 9 из 17
— Это когда ты развязываешь горловину воздушного шарика, и выходящий под давлением воздух заставляет его метаться по всей комнате, покуда не сдуется? — Предположил танкист.
— В общих чертах — да. — Нийл щёлкнул пальцами. — По тому же принципу поднимаются в воздух сигнальные ракеты и фейерверки.
— То есть… минуточку, вы хотите сказать, что ваш новый самолёт — это, по сути, ракета с крыльями? — Томас уставился на майора, изменившись в лице. — Вы соединили ракету и планер?
— Нет, не совсем так. — Качнул головой штабной офицер, будто не замечая его встревоженности. — Хотя первые эксперименты, насколько я знаю, действительно были в таком духе. Но они просто доказывали, что планер и реактивная тяга совместимы. Р-95 — уже не планер, это предсерийная модель, специально созданная для такого полёта, и на ней стоят не ракетные двигатели, а турбореактивные, две штуки. Видите продолговатые вздутия по бокам фюзеляжа, в корневой части крыла? Это они. От ракетных отличаются… В общем, долго объяснять, но они обеспечивают постоянную, регулируемую тягу. Заметили отверстия на их концах? Широкие, овальные, на стороне, обращённой к носу, и узкие, круглые — на противоположной? Первые — это воздухозаборники. Они втягивают, как легко догадаться, воздух, который внутри двигателя смешивается с топливом, сгорает и создаёт струю раскалённого газа, которая вырывается из узких отверстий, сопел, толкая самолёт вперёд. Регулируя впрыск топлива, можно влиять на силу тяги и скорость полёта, например. Я очень упрощаю, разумеется.
— И правильно делаете. — Всё ещё хмурый, Том снова развернулся к взлётной полосе. Заправочный шланг уже отсоединили и сматывали. Астрид поменялась местами с техником — перебралась в кабину и теперь слушала какие-то наставления инженера, облокотившись о её край. — Я понял, как эта штука летает, но… Опять-таки — зачем? Чем она лучше обычного самолёта-орнитоптера?
— Скорость. — Просто ответил майор. — Скорость и предельная высота. Реактивный самолёт уступает обычному в маневренности, зато может разгоняться до немыслимых скоростей и выбирать огромный «потолок». Сами увидите. Он настолько быстр, что ему сложно вести бой со стандартной авиацией — на испытаниях самолёт иногда проскакивал мимо мишеней-орнитоптеров, не успев открыть огонь. Зато и самого его взять на мушку — та ещё задача. Мы планируем использовать «Серебряные кометы» как штурмовики — они смогут прорываться сквозь любое ПВО без потерь, расстреливать любые цели и уходить, оставляя вражеские перехватчики в дураках. Правда, придётся озаботиться инфраструктурой, им ведь нужны особые аэродромы…
— Так испытания уже были?
— Конечно, это не первый полёт. В Нормандии, под Кэрдидом, компания Торбьёрнов выстроила испытательную полосу. — Томасу показалось, что в светлых глазах Нийла мелькнула лукавая искорка. — Мисс Торбьёрн, между прочим, налетала на «Комете» больше сотни часов. Можете за неё не переживать.
— Да я и… — Танкист оборвал себя, кашлянул в кулак. Приготовления на полосе, похоже, закончились. Заправщик отошёл подальше, техники прыснули от самолёта в стороны. Астрид, успевшая собрать волосы в хвост и натянуть лётный шлем, встала в кабине, вскинула над головой руку, глядя в сторону майора и лейтенанта. Том ответил девушке тем же, Нийл, секунду промедлив, последовал его примеру. Лётчица кивнула им и опустилась в кресло, задвинула стеклянный фонарь — это тоже было непривычно, на знакомых Хродгарсону истребителях кабина открывалась вбок.
Над лётным полем разнёсся нарастающий свист — действительно похожий на звук выпущенной сигнальной ракеты, только в разы громче. Глядя во все глаза, Томас успел заметить, как перед соплами «Кометы» заколебался, пошёл волнами раскаленный воздух. В какой-то момент свист перешёл в басовитый рёв, из сопел вырвались прозрачные языки пламени, и самолёт тронулся с места. Покатился по бетону — всё быстрее, быстрее, быстрее… Наконец, легко оторвался от земли и начал стремительно набирать высоту, втягивая шасси в гнёзда на носу и крыльях. Провожая его взглядом, лейтенант не сразу понял, что стиснул кулаки, впившись ногтями в ладони чуть не до крови…
— Получилось. — С плохо скрываемым облегчением произнёс майор — даже он на эти секунды затаил дыхание. — Как я и говорил, лейтенант, «Комета» уже немало часов налетала, но прежде её не разбирали на части, не перевозили через море и не собирали обратно в полевых условиях.
— А… Зачем, вообще, везти её сюда? — Хродгарсон тоже выдохнул, наблюдая, как реактивный самолёт ложится на крыло и начинает выписывать круг над аэродромом. — Тут ведь опасно, и ужасные условия для любой техники.
— Именно поэтому. — Нийл досадливо поморщился. — В правительстве к идее самолёта с неподвижными крыльями отнеслись… Ну, примерно как в той байке про Фулсона и франкского императора. К счастью, среди высших военных чинов нашлось достаточно прозорливых людей, которые поддержали разработку. Но за неё постоянно приходится бороться. Если у нас всё получится, эта серия испытаний станет ключевым аргументом — машина, фактически, летала и обслуживалась в тех условиях, в которых будет воевать. А значит — полностью готова, пригодна к использованию, её можно пускать в производство и ставить на вооружение.
Мужчины немного помолчали, пока «Комета» завершала пробный круг и шла на посадку — разумеется, от первого полёта многого и не требовалось. Приземление тоже прошло гладко — самолёт коснулся полосы почти в самом её начале, проехал две трети длины, и замер. Фонарь кабины сдвинулся назад, стоило «Комете» остановиться, и Астрид выскочила из кокпита, будто выброшенная пружиной. Трапа она дожидаться не стала — ловко соскользнула по крылу на землю, сорвала с головы кожаный шлем, крепко обняла первого подбежавшего техника, не давая тому опомниться, чмокнула его в щёку и повернулась к стоящим в отдалении Тому и Нийлу. Потрясая над головой смятым шлемом, улыбаясь до ушей, восторженно прокричала:
— Ty
Скудных познаний Хродгарсона в валлийском хватило, чтобы понять вопрос, и он, тоже невольно расплывшись в улыбке, крикнул в ответ:
— Да, и это здорово, чёрт возьми!
IV
К некоторому разочарованию Томаса, после завершения сборки «Кометы» возможностей пообщаться с Астрид у него не прибавилось. Расписание испытательных полётов оказалось очень плотным, когда самолёт не был в воздухе, он подвергался перманентному техосмотру — и, разумеется, лётчица не пускала это дело на самотёк. Она или наблюдала за работой техников, или вместе с ними рылась в нутре истребителя, сняв куртку и закатав рукава. Временами наведываясь в ангар, лейтенант заставал девушку то занятой до невозможности, то спящей в самых неожиданных местах и позах — свернувшись на квадратном ящике, вытянувшись на крыле «Кометы» и заложив руки за голову, сидя на полу и привалившись спиной к стенке… Наземный персонал при этом продолжал греметь инструментами, ничуть не боясь её разбудить. Впрочем, около девяти часов вечера неизменно являлся майор Нийл и чуть не силой уводил лётчицу в её комнату — нормально отсыпаться перед новым днём испытаний.
У самого Хродгарсона свободного времени оставалось больше, но и забот тоже хватало. Старый аэродром ожил, однако многое в нём стоило обустроить получше, починить, исправить. В тот же день, когда «Комета» впервые поднялась в небо, коммандос ухитрились каким-то образом («С помощью песка, клейстера и резинового шланга», как пояснил сержант МакБроди) отремонтировать найденный ими ржавый пикап, и теперь ходили на нём в дальние патрули, временами прихватывая с собой одного из лейтенантов. Часто их сопровождал танк. Это имело смысл — сельджукские рейдеры могли появиться даже в таком безлюдном месте, как Каттара, а охранять приходилось не только воздушную гавань, но и потянувшиеся в неё конвои снабжения. Раз в два дня куцые колонны из трёх-четырёх грузовиков подвозили еду, воду, топливо и некоторые другие мелочи — их разгрузка каждый раз превращалась в небольшую катастрофу с паникой и неразберихой. И всё же к исходу недели рутина гарнизона более или менее наладилась.