Четвертое сословие

Сержант Плейер отметился на вахте всего за несколько минут до построения. Он быстро побрился и сменил рубашку, потом пробежал глазами приказы по части и обнаружил, что в девять часов должен явиться к командиру.

Сержант Плейер вошел в кабинет, встал по стойке «смирно» и отдал честь в тот момент, когда часы пробили девять. Он перебрал в уме сотни причин, почему командир вызвал его к себе. Но так и не угадал.

Полковник поднял глаза от бумаг на своем столе.

— Мне очень жаль, Плейер, — мягко произнес он, — но вам придется покинуть полк.

— Почему, сэр? — опешил Плейер. — Что я сделал плохого?

— Ничего, — рассмеялся тот, — совершенно ничего. Наоборот. Я направил прошение о присвоении вам офицерского звания, и верховное командование только что его утвердило. Поэтому вам придется перейти в другой полк, чтобы не иметь в подчинении людей, служивших с вами в одном звании.

Сержант Плейер стоял с открытым ртом.

— Я просто соблюдаю армейские правила, — пояснил командир. — Естественно, полку будет не хватать ваших способностей и вашего опыта. Но я не сомневаюсь, что мы еще о вас услышим. Сейчас, Плейер, могу лишь пожелать вам удачи в новом полку.

— Спасибо, сэр, — поблагодарил он, решив, что разговор окончен. — Большое спасибо.

Он уже поднял руку ко лбу, когда полковник добавил:

— Вы позволите дать вам один совет перед переходом в новый полк?

— С радостью выслушаю его, сэр, — ответил новоиспеченный лейтенант.

— Джон Плейер — немного нелепое имя. Смените его на какое-нибудь другое, которое не будет вызывать смешки у ваших подчиненных.

На следующий день в семь часов утра второй лейтенант Ричард Йан Армстронг явился в офицерскую столовую Собственного Королевского полка.

Он шагал по учебному плацу в своей новенькой, сшитой на заказ форме и поначалу испытывал неловкость от того, что каждый проходящий мимо солдат отдает ему честь. За завтраком в столовой он внимательно следил, как держат вилку и нож другие офицеры. После завтрака, за которым он почти ничего не ел, он явился с докладом к своему новому командиру полковнику Оакшоту. Приветствуя его, Оакшот, краснолицый, грубоватый, дружелюбный человек, дал понять, что наслышан о боевых подвигах молодого лейтенанта.

Ричард, или Дик, как вскоре стали его называть другие офицеры, был счастлив служить в столь известном старинном полку. Еще больше ему нравилось быть британским офицером с четко выраженным акцентом, выдававшим его происхождение. Он проделал долгий путь от тех двух переполненных комнат в Дуски. Сидя у огня в уюте офицерской столовой Собственного Королевского полка и потягивая портвейн, он не видел причин, почему бы ему не пойти еще дальше.

Вскоре все офицеры Королевского полка узнали о прошлых подвигах лейтенанта Армстронга, и по мере наступления на Германию его мужество на поле боя убедило даже самых последних скептиков в том, что все это было на самом деле и он ничего не придумал. Но отвага, которую он проявил в Арденнах всего через три месяца после появления в полку, потрясла даже его собственное отделение.

Авангардный отряд под командованием Армстронга осторожно подошел к окраине небольшой деревушки, полагая, что немцы уже отступили и закрепились на близлежащих холмах. Но не успел взвод Армстронга пройти несколько сотен метров по главной улице, когда на них обрушился шквальный огонь противника. Лейтенант Армстронг, вооруженный лишь пистолетом и ручной гранатой, сразу определил, откуда идет стрельба, и, «не думая о своей жизни» — как потом описывали его действия в донесении — бросился на вражеские блиндажи.

Он пристрелил трех немецких солдат в первом блиндаже еще до того, как его догнал сержант. Потом он побежал ко второму блиндажу и швырнул в него гранату, убив еще двух солдат. Последний блиндаж выбросил белый флаг, из него медленно вышли три молоденьких немца с высоко поднятыми руками. Один из них сделал шаг вперед и улыбнулся. Армстронг улыбнулся в ответ и выстрелил ему в голову. Когда их товарищ рухнул на землю, два других немца с мольбой в глазах повернулись к Армстронгу. Продолжая улыбаться, он пустил каждому пулю в грудь.

К нему подбежал запыхавшийся сержант. Молодой лейтенант повернулся к нему с застывшей улыбкой на губах. Сержант уставился на безжизненные тела. Армстронг спрятал пистолет в кобуру и сказал:

— С этими гадами нельзя рисковать.

— Да, сэр, — тихо ответил сержант.

Той ночью, как только они разбили лагерь, Армстронг конфисковал немецкий мотоцикл и помчался в Париж, подъехав к дому Шарлотты в семь часов утра. Ему дали увольнительную на сорок восемь часов.

Когда консьержка сказала Шарлотте, что ее спрашивает некий лейтенант Армстронг, она ответила, что не знает никого с таким именем, решив, что это опять какой-нибудь офицер, желающий прогуляться по Парижу. Но увидев, кто это, она бросилась ему на шею, и остаток дня и всю следующую ночь они не выходили из ее комнаты. Консьержка, хоть и француженка, была в шоке.

— Я, конечно, понимаю, что идет война, — говорила она мужу, — но ведь они даже не знакомы.

Прощаясь с Шарлоттой в воскресенье вечером, Дик сказал, что к следующему его приезду Берлин будет взят и они поженятся. Она стояла в ночной сорочке у окна своей квартирки и смотрела ему вслед, пока он не исчез из виду.

— Если тебя не убьют до того, как падет Берлин, любимый.

Собственный Королевский полк был среди тех, что наступали на Гамбург, и Армстронг хотел первым войти в город. После трех дней отчаянного сопротивления город наконец сдался.

На следующее утро фельдмаршал сэр Бернард Монтгомери обратился к объединенным войскам, стоя на своем джипе. Он назвал сражение решающим и заверил их, что война скоро кончится и все поедут домой. Войска громко приветствовали своего главнокомандующего. Он вышел из машины и вручил медали за отвагу. Среди тех, кого наградили военным крестом, был и капитан Ричард Армстронг.

Две недели спустя, в полночь 8 мая 1945 года, представители германского командования подписали Акт о безоговорочной капитуляции, который был принят союзниками. На следующий день капитану Ричарду Армстронгу, награжденному военным крестом, дали недельный отпуск. Дик снова оседлал мотоцикл и помчался в Париж, остановившись у старого дома Шарлотты за несколько минут до полуночи. На этот раз консьержка сразу проводила его к ней наверх.

Утром Шарлотта в белом костюме и Дик в парадной форме отправились в городскую ратушу. Тридцать минут спустя оттуда вышли капитан и миссис Армстронг, свидетелем была консьержка. Бо́льшую часть трехдневного медового месяца они провели в квартирке Шарлотты. Перед возвращением в полк Дик сказал ей, что теперь, когда война кончилась, он хочет уйти в отставку, увезти ее в Англию и построить великую коммерческую империю.

— Что думаешь делать после войны, Дик? У тебя есть какие-то планы? — спросил полковник Оакшот.

— Да, сэр. Я хочу вернуться в Англию и найти работу, — ответил Армстронг.

Оакшот открыл лежавшую перед ним на столе папку из буйволовой кожи.

— Просто я мог бы предложить тебе кое-что здесь, в Берлине.

— Что именно, сэр?

— Верховное командование ищет подходящего человека, который возглавит ОИССО, и я думаю, ты — идеальная кандидатура на эту должность.

— Господи, что это…

— Отдел информационных служб и связей с общественностью. Эта работа просто создана для тебя. Нам нужен человек, который сможет убедительно преподнести доводы Британии и в то же время не позволит прессе создать неверное представление. Одно дело — выиграть войну, но гораздо сложнее убедить весь мир, что мы справедливо относимся к врагу. Американцы, русские и французы назначат своих представителей, так что за ними тоже придется наблюдать. Ты говоришь на нескольких языках, у тебя есть все, что требуется для этой работы. И, будем говорить откровенно, Дик, тебе незачем стремиться в Англию — тебя там никто не ждет.