Страница 24 из 129
— Вы должны сказать нам, что точно вы видели, Таунсенд.
— Дело не столько в том, что я видел, а в том, что я слышал, — сказал Кит.
Директор опустил голову и не сразу пришел в себя.
— Следующий вопрос, Таунсенд, мне особенно неприятен. Потому что я вынужден опираться не только на вашу память, но и на ваше мнение.
— Сделаю все, что в моих силах, сэр.
Теперь замялся директор, и у Кита едва не вырвалось: «Не торопитесь, сэр», так, что он едва не прокусил себе язык.
— По вашему мнению, Таунсенд, и помните, мы говорим конфиденциально… как вам показалось… насколько вы можете судить, моя дочь, так сказать… — он снова замялся, — …подчинялась?
Кит никогда не слышал, чтобы директор изъяснялся столь косноязычно.
Кит заставил его попотеть еще несколько секунд и твердо ответил:
— У меня нет ни малейших сомнений по данному вопросу. — Оба мужчины пристально посмотрели на него. — Это было не изнасилование.
Внешне мистер Джессоп никак не отреагировал, а просто спросил:
— Почему вы так уверены?
— Потому, сэр, что в голосах, которые я услышал до того, как включил свет, не было ни злости, ни страха. Это были голоса двух человек, которые явно — как бы получше выразиться, сэр? — получали удовольствие.
— Вы в этом уверены? У вас нет обоснованных сомнений, Таунсенд?
— Да, сэр, уверен.
— Но почему? — спросил мистер Джессоп.
— Потому что… потому что я испытал такое же удовольствие с вашей дочерью всего за две недели до этого случая, сэр.
— В павильоне? — изумленно пролепетал директор.
— Нет, буду говорить откровенно, сэр, в моем случае это был спортзал. У меня создалось впечатление, что ваша дочь предпочитает спортзал павильону. Она всегда говорила, что на резиновых ковриках проще расслабиться, чем на крикетных матах.
Директор потерял дар речи.
— Спасибо за откровенность, Таунсенд, — наконец выдавил он.
— Не стоит благодарности, сэр. Я вам еще нужен?
— Нет, в данный момент нет, Таунсенд.
Кит направился к выходу.
— Однако я был бы признателен, если бы вы сохранили наш разговор в тайне.
— Конечно, сэр, — Кит снова повернулся к нему. Он слегка покраснел. — Простите, господин директор, если я вас смутил, но в своей воскресной проповеди вы сами говорили нам — какая бы ситуация ни возникла в жизни, всегда следует помнить слова Джорджа Вашингтона: «Я не могу солгать».
Следующие несколько недель Пенни нигде не было видно. Когда директора спросили о ней, он просто ответил, что она с матерью уехала в Новую Зеландию в гости к тетке.
Кит махнул рукой на несчастья директора и сосредоточился на собственных проблемах. Он до сих пор не придумал, как вернуть сто фунтов на счет павильона.
Однажды утром после молитвы в комнату Кита постучал Дункан Александр.
— Хочу тебя поблагодарить, — сказал Александр. — Весьма благородно, старина, — добавил он — в его речи британского акцента было больше, чем у самих британцев.
— Всегда пожалуйста, приятель, — ответил Кит с резким австралийским акцентом. — В конце концов, я всего лишь сказал старику правду.
— Ну да, — кивнул староста. — Тем не менее я все равно твой должник, старина. У нас, Александров, длинная память.
— У нас, Таунсендов, тоже, — сказал Кит, не глядя на него.
— Ну, если тебе когда-нибудь будет нужна моя помощь, обращайся ко мне не раздумывая.
— Хорошо, — пообещал Кит.
Дункан открыл дверь и, обернувшись, добавил:
— Должен сказать, Таунсенд, ты не такое дерьмо, как все думают.
Когда дверь за ним закрылась, Кит одними губами произнес слова Асквита, которые он процитировал в своем реферате: «Подожди, и ты еще увидишь».
— Тебе звонят. По телефону, который в кабинете мистера Кларка, — сообщил ему дежурный по коридору из младшего класса.
Месяц подходил к концу, и Кит теперь со страхом открывал свою почту и больше всего боялся неожиданных звонков. Всякий раз ему казалось, что его разоблачили. Каждый день он ждал, что с ним свяжется помощник управляющего банка и скажет, что пришло время предъявить последние счета казначею.
— Но я собрал больше 4 тысяч фунтов, — громко повторял он снова и снова.
«Дело не в этом, Таунсенд», так и слышал он голос воспитателя.
Он старался не показать дежурному своего волнения. Выйдя из комнаты и идя по коридору, он видел открытую дверь кабинета воспитателя. Он невольно замедлил шаг. В кабинете мистер Кларк протянул ему трубку. Киту хотелось, чтобы воспитатель вышел, но тот просто сидел и проверял домашние задания.
— Кит Таунсенд, — сказал он.
— Доброе утро, Кит. Это Майк Адамс.
Кит сразу узнал имя редактора «Сидней Морнинг Геральд». Как он узнал о пропавших деньгах?
— Ты меня слышишь? — спросил Адамс.
— Да, — ответил Кит. — Чем могу служить?
Он был рад, что Адамс не видит, как он дрожит.
— Я только что прочитал последний номер «Сент-Энди» и, в частности, твою статью, где ты предлагаешь сделать Австралию республикой. По-моему, статья первоклассная, и я хотел бы перепечатать ее целиком в СМГ — если мы договоримся о цене.
— Она не продается, — твердо сказал Кит.
— Я собирался предложить тебе 75 фунтов, — сказал Адамс.
— Я не позволил бы ее перепечатать, даже если бы вы предложили мне…
— Если бы мы предложили тебе сколько?
За неделю до экзаменов в Оксфорд Кит вернулся в Турак, чтобы напоследок еще позаниматься с мисс Стедман. Они вместе просмотрели возможные вопросы и проштудировали примерные ответы, которые она заготовила. Она не добилась только одного — чтобы он расслабился. Но он не мог сказать ей, что нервничает вовсе не из-за экзаменов.
— Не сомневаюсь, ты все сдашь, — уверенно сказала мать за завтраком в воскресенье утром.
— Надеюсь, — ответил Кит, думая только о том, что завтра «Сидней Морнинг Геральд» опубликует его статью «Зарождение новой республики». Но в этот же день начнутся его экзамены, и Кит надеялся, что отец с матерью отложат разбирательство хотя бы дней на десять, а к тому времени, может быть…
— Ну, если шансы у всех равные, — прервал его размышления отец, — уверен, тебе поможет крепкая поддержка директора после твоего поразительного успеха со сбором средств на строительство павильона. Кстати, забыл сказать — твои усилия произвели такое впечатление на бабушку, что она пожертвовала еще сто фунтов на павильон и внесла их на твое имя.
Мать Кита впервые услышала, как ругается ее сын.
В понедельник утром Кит был готов предстать перед экзаменаторами. Он чувствовал, что сделал все что мог, и когда он дописал последнюю работу десять дней спустя, то был поражен, сколько вопросов предвидела мисс Стедман. Он знал, что хорошо сдал историю и географию, и только надеялся, что Оксфорд не придает слишком большого значения классическим языкам.
Он позвонил матери и заверил ее, что, по его мнению, он все сдал хорошо, насколько мог, и если ему не предложат место в Оксфорде, он не сможет пожаловаться, что ему не повезло с вопросами.
— Я тоже не стану жаловаться, — последовал ответ матери. — Но я хочу дать тебе один совет, Кит. Не попадайся на глаза отцу еще несколько дней.
После окончания экзаменов последовал неминуемый спад. Дожидаясь результатов. Кит пытался собрать недостающие несколько сотен фунтов для строительства павильона — некоторые из них на бегах, делая небольшие ставки из собственных денег, а еще провел ночь с женой банкира, которая в конце концов внесла 50 фунтов.
В последний понедельник семестра мистер Джессоп сообщил на еженедельном заседании педсовета, что Сент-Эндрюз продолжит великую традицию и отправит лучших своих учеников в Оксфорд и Кембридж, тем самым сохраняя связь между этими выдающимися университетами. Он зачитал имена тех, кто получил место:
Александр Д.Т.Л.
Томкинс С.
Таунсенд К.Р.
— Мерзавец, зубрила и звезда, причем не обязательно в таком порядке, — тихо пробормотал директор.