Четвертое сословие

— Не надо мне читать лекции по закону о компаниях, молодой человек, — рявкнул Армстронг и швырнул трубку. — Каков наглец! — пожаловался он пустой комнате. — Он что, не понимает, кто ему платит зарплату?

Как только ему принесли чековую книжку, Армстронг перестал делать вид, что просматривает почту, и потихоньку выскользнул из кабинета, даже не попрощавшись с Памелой. Он зашел в лифт, поднялся на крышу и приказал пилоту своего личного вертолета доставить его в Хитроу. Пролетая над Лондоном, он смотрел вниз без тени той симпатии, которую теперь испытывал к Нью-Йорку.

Двадцать минут спустя он приземлился в Хитроу и быстро направился в зал для высокопоставленных лиц. Пока он ждал посадки на свой рейс, к нему подошли несколько американцев. Они пожимали ему руку и благодарили за все, что он делает для граждан Нью-Йорка. Он улыбался и думал, как бы повернулась его жизнь, если бы тот корабль, на котором он столько лет назад спасался бегством, причалил к Острову Эллис, а не в Ливерпуль. Наверное, в конечном счете он оказался бы в Белом доме.

Объявили его рейс, и он занял свое место в носовой части самолета. После скудной еды он пару часов поспал, постоянно просыпаясь. Чем ближе они подлетали к Восточному побережью Соединенных Штатов, тем больше росла в нем уверенность, что у него все получится. Через год «Трибьюн» не только переплюнет «Стар», но и объявит такую прибыль, что даже сэр Пол Мэтланд признает его заслугу. А если к власти придут лейбористы, даже трудно представить, каких высот он может достичь. Он написал на меню «сэр Ричард Армстронг», потом, немного подумав, зачеркнул и чуть ниже вывел «достопочтенный лорд Армстронг-Хедли».

Когда шасси коснулись земли в аэропорту Кеннеди, он снова чувствовал себя молодым и мечтал скорее очутиться в своем кабинете. В таможенном зале пассажиры показывали на него пальцами и тихо говорили друг другу:

— Смотри, это Дик Армстронг.

Некоторые даже махали ему руками. Он делал вид, что не замечает, но с его лица не сходила улыбка. Лимузин уже ждал и быстро умчал его в направлении Манхэттена. Он развалился на заднем сиденье и включил телевизор, перескакивая с канала на канал. Внезапно его внимание привлекло знакомое лицо.

— Пришло время уйти на пенсию и сосредоточиться на работе моего фонда, — говорил Генри Синклер, председатель «Мульти-Медиа», крупнейшей издательской империи в мире. Армстронг слушал Синклера и думал, какую цену он может запросить. Тем временем его машина подъехала к зданию «Трибьюн».

Армстронг тяжело выбрался из машины и вразвалку пошел к дверям. Собравшиеся в фойе сотрудники хлопали ему всю дорогу до лифта. Он улыбался им так, словно его везде встречали подобным образом. Профсоюзный активист смотрел ему вслед и думал, узнает ли когда-нибудь хозяин, что всем членам профсоюза приказали аплодировать ему, где бы и когда бы он ни появился.

— Относитесь к нему, как к президенту, и он поверит, что так оно и есть, — говорил Шон О’Райли на собрании в переполненном зале. — И хлопайте, пока не кончатся деньги.

На каждом этаже, где открывались двери лифта, звучали аплодисменты. На двадцать первом этаже его встречала секретарша.

— Добро пожаловать домой, сэр, — приветствовала она его.

— Вы правы, — ответил он, выходя из лифта. — Мой дом здесь. Жаль только, что я не родился в Америке. А то был бы сейчас президентом.

— Несколько минут назад прибыл мистер Критчли, сэр. Он ждет вас в вашем кабинете, — доложила секретарша, пока они шли по коридору.

— Хорошо, — кивнул Армстронг, входя в самую большую комнату в здании. — Рад видеть тебя, Рассел, — поздоровался он со своим адвокатом, вставшим ему навстречу. — Ну что, разобрался с профсоюзами?

— Боюсь, что нет, Дик, — покачал головой Рассел, пожимая ему руку. — Вообще-то новости плохие. К сожалению, нам придется начинать все сначала.

— Что значит сначала? — опешил Армстронг.

— Пока тебя не было, профсоюзы отклонили твое предложение выплатить им выходное пособие по сокращению штатов в размере двести тридцать миллионов долларов. Теперь они требуют триста семьдесят миллионов.

Армстронг рухнул в кресло.

— Я уехал всего на несколько дней, и ты умудрился все развалить! — диким голосом заорал он.

В этот момент в кабинет вошла секретарша и положила ему на стол первый выпуск «Трибьюн». Он опустил глаза на заголовок: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ, ДИК!»

ГЛАВА 35

НЬЮ-ЙОРК ТРИБЬЮН, 4 февраля 1991 года:

КОМАНДУЕТ КАПИТАН ДИК

— Армстронг предложил два миллиарда долларов за «Мульти-Медиа», — сказал Таунсенд.

— Что? Он как политик, который объявляет войну, когда не хочет, чтобы народ понял, какие серьезные у него проблемы дома, — заметил Том.

— Возможно. Но как тот же политик, если у него все получится, он одновременно решит и свои внутренние проблемы.

— Сомневаюсь. Если он выложит два миллиарда после того, как изучит данные, это, скорее всего, кончится новой катастрофой.

— «Мульти-Медиа» стоит гораздо больше двух миллиардов, — сказал Таунсенд. — Корпорации принадлежат четырнадцать газет, девять телевизионных станций и «ТВ-Ньюс», журнал с самым большим тиражом в мире. Ее оборот в прошлом году составил миллиард долларов, а общая прибыль — больше ста миллионов. Это просто денежная гора.

— За которую Синклер потребует Эверест, — усмехнулся Том. — Не понимаю, каким образом Армстронг рассчитывает получать прибыль, заплатив два миллиарда, тем более ему придется по-крупному влезть в долги.

— Да просто денег будет больше делать, — ответил Таунсенд. — «Мульти-Медиа» годами работает на автопилоте. Я бы для начала продал несколько филиалов, переставших давать доход, и оживил другие, которые стали бы приносить больше прибыли. Но основные силы сосредоточил бы на усилении информационного аспекта, который никогда толком не использовался, пустив оборот и прибыли от газет и журналов на финансирование всей операции.

— Но у тебя и так сейчас полно проблем, не хватало еще затеять очередное поглощение, — убеждал его Том. — Ты только недавно пришел в себя после забастовки в «Нью-Йорк Стар», и не забывай, банк рекомендовал период консолидации.

— Ты же знаешь, что я думаю о банкирах, — пожал плечами Таунсенд. — «Глоуб», «Стар» и все мои австралийские предприятия приносят прибыль, а такого шанса может больше не быть. Пусть банкиры думают, что хотят, но ты-то меня понимаешь.

Том некоторое время молчал. Он восхищался энергичностью Таунсенда, его оригинальным мышлением, но по сравнению с «Мульти-Медиа» все их прежние авантюры казались детскими шалостями. И как бы он ни старался, его расчеты никак не сходились.

— Я вижу только один вариант, — наконец произнес он.

— И какой же? — поинтересовался Таунсенд.

— Предложить ему привилегированные акции — наш пакет в обмен на его.

— Но это будет просто обратное поглощение. Он никогда не согласится, тем более если Армстронг уже предложил ему два миллиарда наличными.

— Если это так, я не знаю, где он их возьмет, — пожал плечами Том. — Что, если я поговорю с их юристами и попытаюсь выяснить, правда ли, что Армстронг предложил покупку за наличные?

— Нет, это неверный подход. Не забывай, что Синклер единолично владеет всей компанией, поэтому имеет смысл обратиться к нему напрямую. Именно так поступил бы Армстронг.

— Но это не твой стиль.

— Понимаю. Но в последнее время мне не часто удается иметь дело с людьми, которые владеют собственными компаниями.

Том пожал плечами.

— Итак, что тебе известно о Синклере?

— Ему семьдесят лет, — начал Таунсенд, — поэтому, собственно, он и выходит на пенсию. Он создал самую успешную частную информационную корпорацию в мире. Он был послом в Англии в то время, когда его друг Никсон был президентом. Имеет хобби: собрал одну из лучших частных коллекций работ импрессионистов, которую не встретишь и в Национальной галерее. Помимо всего прочего, он председатель фонда, который специализируется на образовании, и при этом он еще успевает играть в гольф.