Страница 102 из 129
По заявлению Армстронга, раз ему принадлежит 51 процент компании, он, стало быть, теперь новый владелец «Нью-Йорк Стар». «Уолл-Стрит Джорнал» поддержал его мнение и заключил, что годовое общее собрание «Стар» станет церемонией миропомазания. Но добавил, что Киту Таунсенду не стоит расстраиваться из-за того, что он проиграл газету своему главному сопернику. Благодаря гигантскому скачку цен на акции он заработает больше 20 миллионов долларов.
Художественная рубрика «Нью-Йорк Таймс» напомнила читателям, что в четверг вечером состоится открытие выставки авангардного искусства, которую проводит Фонд Саммерс. Газетные бароны наперебой обещали свою поддержку Ллойду Саммерсу и фонду, говорилось в статье, поэтому интересно было бы взглянуть, почтит ли хоть один из них выставку своим присутствием.
Том Спенсер посоветовал Таунсенду зайти хотя бы на несколько минут — Армстронг наверняка будет там, к тому же на таких мероприятиях иногда случаются самые невероятные вещи.
Уже через минуту после прихода Таунсенд пожалел о своем решении. Он обошел зал, взглянул на собрание картин, отобранных попечителями, и пришел к выводу, что все они, без исключения, абсолютно бездарны. Кейт назвала бы их «претенциозным хламом». Он решил уйти и уже благополучно добрался до двери, но в этот момент Саммерс постучал по микрофону и призвал к тишине. Потом директор объявил, что хочет «сказать несколько слов». Таунсенд посмотрел на часы. Подняв голову, он увидел Армстронга. Тот стоял рядом с Саммерсом, сжимая в руке каталог и лучезарно улыбаясь собравшимся гостям.
Саммерс выразил сожаление по поводу того, что его мать не смогла прийти из-за продолжительной болезни, потом принялся расхваливать достоинства художников, чьи работы он выбрал для выставки. Двадцать минут спустя он сообщил, как он счастлив, что новый председатель «Нью-Йорк Стар» нашел время, чтобы посетить «наше скромное суаре».
Послышались редкие хлопки — руки гостей были заняты бокалами с вином. Армстронг снова расплылся в улыбке. Таунсенд решил, что речь Саммерса подошла к концу, и повернулся к выходу, но тот добавил:
— К сожалению, сегодня мы в последний раз устраиваем выставку в этом зале. Всем вам, вероятно, известно, что срок нашей аренды истекает в конце декабря. — По залу пронесся вздох, но Саммерс поднял руки. — Не расстраивайтесь, друзья мои. После долгих поисков я, наконец, нашел идеальное место для нашего фонда. Надеюсь, мы все встретимся там на нашей следующей выставке.
— Вот только никому не понятно, почему именно там, — тихо пробормотал кто-то позади Таунсенда.
Таунсенд оглянулся и увидел стройную женщину лет тридцати пяти, с коротко стриженными золотистыми волосами, в белой блузке и цветастой юбке. Небольшая табличка у нее на груди сообщала, что она — мисс Анжела Хамфрис, заместитель директора.
— И было бы замечательно, — продолжал Саммерс, — если бы первую выставку в новом здании открыл следующий председатель «Стар», который великодушно пообещал фонду свою постоянную поддержку.
Армстронг просиял и кивнул.
— Если он в здравом уме, он этого не сделает, — прокомментировала женщина за спиной у Таунсенда. Он сделал шаг назад и оказался рядом с мисс Анжелой Хамфрис. Она потягивала испанское шампанское.
— Благодарю вас, мои дорогие друзья, — завершил свою речь Саммерс. — А теперь, пожалуйста, продолжайте наслаждаться работами наших художников.
Снова раздались аплодисменты, после чего Армстронг сделал шаг вперед и тепло пожал руку директору. Саммерс направился к гостям, представляя Армстронга тем, кого считал важными.
Таунсенд повернулся к Анжеле Хамфрис в тот момент, когда она допила свой бокал. Он быстро схватил со стола бутылку испанского шампанского и налил ей.
— Спасибо, — поблагодарила она и впервые взглянула на него. — Как видите, меня зовут Анжела Хамфрис. А вас?
— Я не местный. — Он немного помешкал. — Приехал в Нью-Йорк по делам.
Анжела отпила из бокала.
— Что за дела?
— Вообще-то я занимаюсь транспортом. В основном самолетами и перевозками. Хотя у меня есть пара угольных шахт.
— Всем этим картинам самое место в угольной шахте, — Анжела махнула свободной рукой в сторону экспозиции.
— Полностью с вами согласен, — кивнул Таунсенд.
— Почему в таком случае вы сюда пришли?
— У меня нет знакомых в Нью-Йорке, и я прочитал о выставке в «Таймс», — ответил он.
— Какое же искусство вам тогда нравится? — поинтересовалась она.
Он не стал называть имена Бойда, Нолана и Уильямса,[36] чьи картины украшали стены его дома в Дарлинг-Пойнт,[37] и назвал ей Боннара, Камуа и Вюйяра — Кейт уже несколько лет коллекционировала их работы.
— Да, они действительно умели писать, — протянула Анжела. — Если они вам нравятся, я могла бы подсказать несколько выставок, на которые стоит потратить вечер.
— Хорошо, когда знаешь, где смотреть, но если ты здесь чужой и в одиночестве…
Она удивленно подняла брови.
— Вы женаты?
— Нет, — солгал он, надеясь, что она ему поверила. — А вы замужем?
— В разводе, — ответила она. — Была замужем за художником, который считал, что уступает талантом только Беллини.
— А на самом деле? — поинтересовался Таунсенд.
— Его работу не приняли даже на эту выставку, — ответила она, — так что можете догадаться.
Таунсенд рассмеялся. Гости потянулись к выходу, и Армстронг с Саммерсом были всего в нескольких шагах от них. Таунсенд налил Анжеле еще шампанского и вдруг очутился лицом к лицу с Армстронгом. Несколько секунд мужчины в упор смотрели друг на друга, потом Армстронг схватил Саммерса за руку и быстро увел в сторону.
— Вы заметили? Он даже не захотел представить меня новому председателю, — обиделась Анжела.
Таунсенд не стал объяснять, что, скорее всего, это Армстронг не хотел, чтобы директор с ним встретился.
— Приятно было познакомиться, мистер…
— У вас есть планы на ужин?
Она на мгновение задумалась, потом покачала головой.
— Нет, никаких планов, но завтра мне рано вставать.
— Мне тоже, — сказал Таунсенд. — Может, где-нибудь перекусим?
— Хорошо. Я только возьму пальто. Вернусь через минуту.
Она ушла в сторону гардеробной, а Таунсенд тем временем огляделся вокруг. Теперь Армстронг с Саммерсом стояли в окружении толпы поклонников. Таунсенду не нужно было подходить ближе, чтобы узнать: он делится с ними своими захватывающими планами на будущее фонда.
Вскоре вернулась Анжела в тяжелом зимнем пальто, доходившем почти до пола.
— Где бы вы хотели поесть? — спросил Таунсенд, когда они стали подниматься по широкой лестнице, ведущей из подвала галереи на улицу.
— В четверг вечером все столики в более или менее приличных ресторанах уже заказаны, — сказала Анжела. — Где вы остановились?
— В «Карлайле».
— Я никогда там не ела. Можно попробовать.
Он открыл перед ней дверь. Когда они вышли на дорогу, на них налетел ледяной нью-йоркский ветер, едва не сбив с ног.
Водитель «БМВ», поджидавший мистера Таунсенда, удивился, увидев, как тот махнул рукой, останавливая такси, и еще больше удивился, когда увидел стоявшую рядом с ним девушку. Вообще-то она явно не его тип. Водитель включил зажигание и поехал следом за такси в сторону «Карлайла», а потом наблюдал, как они вышли на Мэдисон и скрылись в дверях гостиницы.
Таунсенд сразу повел Анжелу в ресторан на первом этаже, надеясь, что метрдотель не вспомнит его имени.
— Добрый вечер, сэр, — поздоровался тот. — У вас заказан столик?
— Нет, — покачал головой Таунсенд. — Но я живу в гостинице.
Метрдотель нахмурился.
— Простите, сэр, но свободный столик появится только минут через тридцать. Вы, разумеется, можете воспользоваться обслуживанием в номерах, если пожелаете.
— Нет, мы подождем в баре, — отказался Таунсенд.
— У меня, в самом деле, встреча завтра рано утром, — сказал Анжела. — И я не могу на нее опоздать.