Четвертое сословие

— Макалвой не подписывал ночной номер в печать.

— Тогда какой идиот это сделал?

— Кевин Рашклифф, — ответил адвокат.

Этой ночью Армстронг не смог уснуть. Как и большинство редакций на Флит-Стрит, которые отчаянно пытались связаться с министром иностранных дел и его подружкой-манекенщицей. К утру выяснилось, что он даже не знаком с нею.

Все говорили только об этой истории, поэтому почти никто не заметил небольшую заметку на седьмой полосе «Ситизена» под заголовком «Карточные домики». Автор утверждал, что муниципальные дома, построенные по проекту одного из ведущих британских архитекторов, все время рушатся. В редакцию доставили письмо от адвоката, в котором говорилось, что сэр Ангус никогда в жизни не проектировал муниципальные дома. Адвокат приложил к письму текст опровержения, которое он хотел увидеть в следующем номере газеты, а также указал сумму, которую следует внести на счет любимой благотворительной организации архитектора в качестве возмещения ущерба.

В ресторанной рубрике один известный ресторан обвинили в том, что он регулярно травит своих посетителей. Раздел путешествий поместил статью о туристической компании, которая якобы бросила своих туристов в Испании, не забронировав им даже номер в гостинице. На последней полосе писали, что менеджер английской футбольной команды…

Макалвой доложил всем, кто звонил ему в то утро домой, что Армстронг накануне уволил его и приказал немедленно освободить кабинет. Он ушел из редакции в 16.19, передав дела своему заместителю.

— Это Рашклифф, с двумя «ф», — услужливо добавлял он.

Все члены редколлегии подтвердили слова Макалвоя.

Стивен Халлет пять раз звонил Армстронгу, сообщая о получении повесток в суд и советуя удовлетворить все их требования, причем сделать это быстро.

«Глоуб» опубликовала на второй полосе заметку о печальном завершении карьеры Алистера Макалвоя, десять лет верно служившего «Ситизену». Всем истинным профессионалам, сокрушался автор, будет очень не хватать этого старейшины Флит-Стрит.

Когда «Глоуб» впервые продала три миллиона экземпляров, Таунсенд устроил вечеринку. На сей раз почти все ведущие политики и медиаперсоналии все-таки сумели прийти — несмотря на альтернативный прием у Армстронга в честь восьмидесятилетия «Ситизен».

— Ну, на этот раз хоть дату не переврал, — заметил Таунсенд.

— Кстати о датах, — сказал Брюс. — Когда я смогу вернуться в Австралию? Ты, конечно, не заметил, но я уже пять лет не был дома.

— Ты не уедешь домой, пока не уберешь из шапки «Ситизена» слова «Самая популярная ежедневная газета Британии», — невозмутимо ответил Таунсенд.

Брюс Келли смог заказать билет на рейс до Сиднея только через пятнадцать месяцев, когда аудиторский комитет средств массовой информации объявил, что средний ежедневный тираж «Глоуб» за предыдущий месяц составил 3 612 000 против 3 610 000 у «Ситизен». Следующий номер «Глоуб» вышел с огромным заголовком на всю полосу «ПРИДЕТСЯ ИХ СНЯТЬ», а под ним красовался стосорокакилограммовый Армстронг в боксерских трусах.

Надпись оставалась на месте в шапке «Ситизен», и тогда «Глоуб» сообщила «самым проницательным читателям в мире», что хозяин «Ситизена» до сих пор не заплатил проспоренные 100 тысяч фунтов. «Оказывается, он не только неудачник, но еще и долги не отдает», злорадствовала «Глоуб».

На следующий день Армстронг подал на Таунсенда в суд за клевету. Даже «Таймс» сочла нужным прокомментировать их противостояние. «Этот процесс на руку только адвокатам», — вынесла она свой вердикт.

Восемнадцать месяцев спустя дело было передано в Высокий суд правосудия. Слушание продолжалось больше трех недель, и все газеты, кроме «Индепендент», регулярно освещали подробности на первых полосах. Мистер Майкл Белофф, королевский адвокат, представляющий интересы газеты «Глоуб», утверждал, что официальные данные доказывают правоту его клиента. Энтони Грэбинар, королевский адвокат со стороны «Ситизена», обратил внимание суда на то, что официальные цифры не включают в себя тираж «Скоттиш Ситизена», и если приплюсовать его к тиражу «Дейли», «Ситизен» бесспорно окажется впереди «Глоуб».

Присяжные совещались в течение пяти часов и большинством десять против двух приняли решение в пользу Армстронга. Когда судья спросил, какую сумму компенсации они рекомендуют, старшина присяжных встал и без колебаний объявил:

— Двенадцать пенсов, ваша честь. — Стоимость одного номера газеты «Ситизен».

По приблизительным подсчетам, судебные издержки каждой стороны составили один миллион фунтов, и судья сообщил адвокатам, что в данных обстоятельствах стороны должны сами оплатить эти издержки. Адвокаты согласились с решением судьи и стали собирать свои бумаги.

На следующий день «Файнэншл Таймс» в большой статье, посвященной двум газетным баронам, предрекала, что в конечном счете один непременно уничтожит другого. Тем не менее, отмечал обозреватель, судебный процесс еще больше увеличил тиражи обеих газет. «Глоуб», к примеру, впервые продала больше четырех миллионов экземпляров.

Назавтра акции обеих компаний поднялись на пенс.

Пока Армстронг, обложившись разными изданиями, с интересом просматривал многочисленные статьи о себе, Таунсенд внимательно читал небольшую заметку в «Нью-Йорк Таймс», которую ему прислал по факсу Том Спенсер.

Хотя он никогда не слышал ни о Ллойде Саммерсе, ни о художественной галерее, у которой заканчивался срок аренды, дойдя до последней строчки факса, он понял, почему Том написал сверху большими буквами: «ПРИНЯТЬ К СВЕДЕНИЮ НЕМЕДЛЕННО».

Прочитав статью еще раз, Таунсенд попросил Хитер соединить его с Томом и после этого заказать ему билет на ближайший рейс до Нью-Йорка.

Том ничуть не удивился, что его клиент перезвонил через несколько минут после получения факса. В конце концов, он больше десяти лет ждал возможности заполучить крупный пакет акций «Нью-Йорк Стар».

Таунсенд внимательно слушал, пока Том рассказывал все, что ему удалось узнать о мистере Ллойде Саммерсе, и о том, почему он ищет новое помещение для своей художественной галереи. Исчерпав все свои вопросы, он поручил адвокату как можно скорее организовать встречу с Саммерсом.

— Я вылетаю в Нью-Йорк завтра утром, — добавил он.

— Тебе незачем лететь сюда, Кит. Я всегда могу поговорить с Саммерсом от твоего имени.

— Нет, — возразил Таунсенд. — У меня тут свои счеты. Эту сделку я хочу заключить лично.

— Кит, ты понимаешь, что если у тебя все получится, тебе придется стать гражданином Америки, — сказал Том.

— Я уже много раз тебе говорил, Том, никогда.

Он положил трубку и сделал несколько записей в блокноте. Решив, сколько он готов предложить, он позвонил Хитер и спросил, в котором часу у него самолет. Если Армстронг не полетит тем же рейсом, он заключит сделку с Саммерсом еще до того, как кто-нибудь догадается, что аренда помещения для художественной галереи в Сохо может стать ключом к контрольному пакету акций «Нью-Йорк Стар».

— Могу поспорить, что Таунсенд вылетит в Нью-Йорк первым же рейсом, — сказал Армстронг, когда Рассел Критчли прочитал ему статью по телефону.

— В таком случае советую тебе сесть на тот же самолет, — предложил его нью-йоркский адвокат, сидя на краю кровати.

— Нет, — возразил Армстронг. — Пусть мерзавец думает, будто мы ничего об этом не знаем. Мы его опередим и сделаем наш ход до того, как его самолет коснется земли. Договорись о встрече с Саммерсом как можно скорее.

— Вряд ли галерея открывается раньше десяти часов утра.

— Значит, ты должен стоять у ее дверей без пяти десять.

— До какого предела я могу дойти?

— Дай ему все, что он захочет, — распорядился Армстронг. — Предложи даже купить ему новую галерею. Делай все, что угодно, только не подпускай к нему Таунсенда. Если Саммерс будет на нашей стороне, через него мы доберемся до его матери.