Темный оттенок магии

– Никогда не лги мне, – проговорил Ри, прижимая Келла к стене.

Тот поджал губы. Два года назад Ри узнал обо всем. Нет, конечно, не поймал с поличным, но все же правда вышла наружу. Как-то летней ночью они пили вдвоем на одном из многочисленных дворцовых балконов. Внизу светился Айл, над головой раскинулись небеса, и Келл поделился своим секретом. Он рассказал Ри о своих сделках в Сером, Белом и даже порой в Красном Лондоне, о различных штуковинах, пронесенных контрабандой. И Ри внимательно его слушал. Когда Келл закончил, он не стал читать нотаций, только спросил:

– Зачем?

– Не знаю, – честно ответил тот.

Ри выпрямился, постарался сфокусировать взгляд.

– Разве тебе чего-нибудь не хватает? – спросил он, явно расстроенный. – Разве ты в чем-то нуждаешься?

– Нет.

Это было и правдой, и ложью одновременно.

– Тебе недостаточно, что мы все тебя любим? – прошептал Ри. – Принимаем как родного?

– Но на самом-то деле я вам не родной, – возразил Келл. – Я не Мареш, хотя король с королевой и предлагали мне взять вашу фамилию. Но я не чувствую себя принцем, скорее вещью.

Вот тут Ри ударил его кулаком по лицу.

Келл еще неделю ходил с подбитым глазом, так что черными казались оба. Он никогда больше не поднимал эту тему, но слово – не воробей. Сперва Келл надеялся, что Ри был так пьян, что ничего не вспомнит, но напрасно. Принц не рассказал ни королю, ни королеве, и Келл был ему за это благодарен, но теперь всякий раз, когда он возвращался из другого Лондона, названый брат приставал к нему с расспросами. Келл оправдывался, чувствуя себя не только преступником, но еще и круглым дураком.

– Почему ты не бросишь свои глупости? – спросил принц, отпустив наконец Келла.

– Мне нравится. Какое-то разнообразие, – усмехнулся тот, расправляя камзол.

Ри покачал головой:

– Послушай, я довольно долго закрывал глаза на твой ребяческий бунт, но эти двери были заперты неспроста. Контрабанда – преступление.

Келл зашагал по коридору.

– Я проношу только безделушки. Это не опасно.

– Еще как опасно, – возразил Ри, шагая с ним рядом. – Хотя бы потому, что если родители узнают…

– Ты им скажешь?

Ри вздохнул. Келл видел, что он дважды собирался что-то сказать, но молчал. Наконец принц проговорил:

– Ради тебя я бы отдал все, что угодно.

У Келла защемило сердце.

– Знаю.

– Ты – мой брат. Мой лучший друг.

– Знаю.

– Тогда прекрати эти дурачества сам, пока я не положил им конец.

Келл выдавил усталую полуулыбку:

– Осторожнее, Ри. Ты говоришь прямо как король.

Принц ухмыльнулся:

– Когда-нибудь я им стану, и мне нужно, чтобы ты был рядом.

Келл улыбнулся в ответ:

– Поверь, мне тоже.

И это было чистой правдой.

Ри похлопал его по плечу и отправился спать. Сунув руки в карманы, Келл смотрел ему вслед. Жители Лондона, и всей страны, обожали принца. Да и как его не обожать? Молодой, красивый и добрый. Пожалуй, он слишком часто и слишком успешно играл роль повесы, но за образом ловеласа с лучистыми глазами, в которых вспыхивали золотистые искры, скрывались острый ум и добрые намерения – желание всех вокруг осчастливить. У него было мало способностей к магии и еще меньше интереса к ней, но недостаток силы с лихвой возмещался обаянием. К тому же Келл точно знал: магия только портит правителей – каждое его путешествие в Белый Лондон это подтверждало.

Он пошел к себе. За темными дубовыми дверьми его ждала просторная спальня с балконом, за которым сиял алым светом Айл. Ветерок колыхал драпировки, подвешенные под высоким потолком. Роскошная кровать с балдахином, пуховыми перинами и шелковым бельем манила к себе. Келл собрал всю свою волю в кулак, чтобы не повалиться на нее, пересек спальню и шагнул в другую комнату, поменьше, заставленную шкафами с книгами по магии, в том числе и магии антари. Таких было немного – все, что Келлу удалось отыскать (после того, как были навсегда закрыты двери в Черный Лондон, большинство книг на эту тему уничтожили). Келл закрыл за собой дверь, небрежно щелкнул пальцами, и на краю полки зажглась свеча. В ее неярком свете он разглядел несколько меток на внутренней стороне двери: перевернутый треугольник, параллельные линии, круг… – знаки совсем простые, но зато их легко рисовать и трудно перепутать. Для него это были двери, ведущие в разные места Красного Лондона. Келл остановил взгляд на метке посредине: две пересекающиеся черты. Он прижал пальцы к самому свежему порезу на руке, где еще не засохла кровь, и начертил метку.

– Ас Тасцен, – устало произнес он.

Стена дрогнула, и его личная библиотека превратилась в тесную каморку. Величественная тишина королевских покоев сменилась шумом таверны внизу и городским шумом за стеной – здесь он слышался гораздо отчетливее, чем во дворце.

Таверна называлась «Ис кир айес» – «Рубиновые поля». Заправляла ею старуха по имени Фауна. Она ругалась, как матрос, и характер у нее был не более покладистый, чем у старого пьяницы. Когда-то давно Келл заключил с ней сделку (уже тогда Фауна была старухой, будто такой родилась), и арендовал у нее каморку на втором этаже.

Жалкая, обшарпанная и такая тесная, что не развернуться, эта комната зато целиком и полностью принадлежала ему. На окно и дверь он нанес заклятия – не совсем законные, – так что никто не мог проникнуть внутрь и даже догадаться о существовании этой комнаты. На первый взгляд каморка казалась совершенно пустой, но на самом деле все пространство под кроватью и все ящики комода были забиты коробками, а в этих коробках хранились сокровища, которые Келл добыл во всех трех Лондонах.

Он тоже считал себя коллекционером.

На виду были только томик стихов, стеклянный шар, наполненный черным песком, и три географические карты. Книгу стихов, написанных человеком по фамилии Блейк, Келл выменял у одного коллекционера в Сером Лондоне в прошлом году, и корешок уже обтрепался. Стеклянный шар – безделушка из Белого Лондона. Считалось, что в нем можно увидеть свои мечты, но Келл его еще не опробовал.

А три карты висели на стене, прикрепленные кнопками, и служили единственным украшением комнаты. Издали их можно было принять за карту одной и той же островной страны, но общим было лишь слово «Лондон» на всех трех картах. Серый Лондон. Красный Лондон. Белый Лондон. Слева висела карта Великобритании – от пролива Ла-Манш до самой оконечности Шотландии, очень подробная. На карте справа напротив мало что было обозначено. Столицей правили безжалостные близнецы Даны, страна называлась Макт, и все в ней постоянно менялось. Карту в центре Келл знал лучше всего, ведь это была его родина – Арнес. Название страны, выведенное изящным шрифтом, шло вдоль острова, но на самом деле остров со столицей находился на краю огромной империи.

Три совершенно разных Лондона в трех совершенно разных мирах, и Келл – один из немногих, кто видел их все. Зато, в отличие от других людей, он почти не бывал за пределами этих городов. На службе у короля и королевы Келл не имел права отлучаться надолго, а потому ни разу не удалялся от того или иного Лондона больше чем на один день пути.

Все тело ломило от усталости. Келл потянулся и сбросил с себя плащ. Он порылся в карманах, нашел сверток с серебряной музыкальной шкатулкой и, аккуратно опустив его на кровать, бережно развернул. Фонари в комнате разгорелись ярче, когда он поднес безделушку к свету. Однако, вновь почувствовав боль в руке, Келл отложил шкатулку, встал и подошел к комоду, где всегда стояли тазик с водой и несколько кувшинов. Келл закатал рукав черной рубашки, омыл предплечье и принялся обрабатывать ранки мазью. Он знал команду для исцеления – «Ас Хасари», – но она не предназначалась для самих антари. К тому же совсем не годилась для мелких ран, так как отнимала энергии больше, чем возвращала здоровья. Порезы на руке уже и сами начали затягиваться. Благодаря магии в крови у антари все быстро заживает. К утру неглубокие отметины должны были полностью исчезнуть, а кожа разгладиться. Келл собирался опустить рукав, когда его внимание, как обычно, привлек маленький блестящий шрам чуть ниже локтевого сгиба – почти незаметный символ.