Страница 134 из 141
Конечно, лёгкая мечтательность прошла как только они вспомнили о хозяине дома и своём удивительном положении. Джон ещё раз перечитал письмо, чтобы убедиться: друзья Криса были ему не совсем уж и друзья, а Чес ушёл на второй этаж исследовать и разбирать личные вещи того. Константин присоединился потом, когда парнишка нашёл фотоальбомы. По нескольким фотографиям удалось увидеть самого Криса: он работал полицейским, был белобрысым, плечистым и довольно милым, а также у него было до черта друзей. Оказалось довольно необычно окунаться в мир чьих-то давно позабытых воспоминаний, старых знакомых и просто солнечных деньков, когда все могли так счастливо улыбаться; да даже вот эти фотографии — уже нонсенс. Уже мало кто решается печатать их — большинство хранят на компьютерах или самих камерах. Они надолго зависли за этим бесполезным разглядыванием.
Весьма неожиданно Чес толкнул Джона и, держа в руках очередную фотографию, нечаянно выпавшую из фотоальбома, проговорил:
— Джон… тут что-то не так… мне кажется? — Константин с удивлением взял в руки фотографию: опять этот Крис с кучей друзей в обнимку. Бегло пробежав глазами по лицам, он тут же заметил длинные каштановые волосы и улыбчивое спокойное лицо. Подумав, что, может, показалось, Джон помотал головой и ещё раз глянул: нет, это была она…
— Это ведь… — Чес, взглянув на него, уже всё понял, прежде чем Константин ответил:
— Да, это Анджела! И, знаешь… я тут вспомнил кое-что, — Джон резко встал и начал ходить по комнате. — Вспомнил… Имя! Она мне говорила про своего друга Криса, которого мы так и не нашли в Ред-Хилле. Может, помнишь, я говорил?.. — Чес, прищурившись, с натяжкой кивнул. — Конечно, мало ли их, Крисов!.. Но тут, получается, это тот самый… — Джон сделал пару кругов, чуть не запнулся об не довыточенную хозяином деревяшку. — Сомнений нет, что на фото Анджела… Слушай, ведь и письмо!.. — его озарило, и он опрометью бросился вниз по лестнице. Вернулся с бумажкой и перечитал ещё раз. Чес уже понял, что он хотел сказать.
— Это… нам, да? Адресовано нам, получается?.. — подобравшись к нему ближе, парнишка сам взял затрёпанную бумагу. Джон серьёзно, но уже наполовину счастливо глянул на него — в такой момент осознаёшь лишь частично, что удача повернулась к тебе.
— То есть… мы и правда «друзья» Криса. А посмотри, как он обращается: мистер К. Константин! Он уже знал обо мне давно. Но мы не встретились. Поэтому он решил помочь нам аж целым домом. Нелогично и абсурдно, но до жути приятно, учитывая, что знает он меня со слов Анджелы… — Джон хмыкнул.
— Это здорово! — сказал Креймер, а сам вновь поднёс фото к свету — люди всегда категоричны, когда дело касается их счастья, Константин знал это по себе, поэтому только усмехнулся. Подойдя к нему, он похлопал его по плечу.
— Откуда не ждёшь, верно? Я уж забыл ко всем чертям про Криса из Ред-Хилла. Всё важное легло на дно памяти, покрывшись плесенью из Сантрес-Ранчо-Парк. Но… — Джон уселся на стул, бросил бумагу на столешницу, — может, мы заслужили даже больше, чем думали там, в Хайде…
— И там, на овраге и около реки, — кажется, Чес поверил в чудо и, отложив фото, мягко посмотрел на него, улыбнувшись. Джон тихонько рассмеялся, вспомнив ту получокнутую трагедию, пропитанную кровью, слезами, шершавыми прикосновениями. И жутко, и приятно. Жутко — потому что дорогого стоит вспомнить, после чего это случилось, а приятно… ну, тут без комментариев — удовольствие не терпит дописок.
— Что ж… Теперь осталось понять, как заработать денег, чтобы хватило в долгосрочной перспективе, узнать, живы ли мои сбережения в банке, и, может, через пару месяцев найти работу. Хотя мы живём на таком пустыре, что в ближайшем рассмотрении работы точно нет… — Джон ещё держал в руке письмо, словно оно было единственно возможным допуском к счастью.
— Вот я подумал… раз мы не так уж далеко живём от Хайда, можно через месяц приехать к Джеймсу и спросить насчёт его идеи: как знать, но ведь скорее всего исследователям будут платить, причём неплохо. А мы с тобой являемся… ну, почти ими. Надо будет вместе с поиском работы отслеживать ещё и это. Вдруг повезёт? И нам, и Джеймсу? — глаза Креймера буквально вспыхнули. Джон подумал, что в этой идее есть крупица смысла, хотя, конечно, сильно надеяться на это не стоит.
Приятно обескураженные новостью, влетевшей словно быстрая ласточка, в их дом, они ещё долгое время бродили по чердаку, изредка перекидываясь незначащими фразами, и спотыкались об деревяшки, сколько ни отодвигали их в стороны. Наконец осознание действительности (причём осознание приятное!) вкрутилось в их головы — просто они привыкли принимать у себя лишь плохое, да так быстро, что к этому появился крепкий иммунитет. А вот с хорошими событиями посложнее — ещё не верилось, что это большое и огромное счастье только для них, принадлежало им навсегда, пусть и банальнее слова не найти.
Раньше они вели себя здесь как гости, пусть и заехавшие надолго, но всё-таки гости; а теперь — полноправные хозяева. Теперь можно было и на втором этаже хорошенько прибраться, устроив его под хозяйственные нужды, и наконец все надоевшие деревяшки вкупе со станками сложить по коробкам, но не выбрасывать — хотя бы так хотелось отдать дань Крису, и простирать всё бельё, использовав ещё не начатый пакет с порошком. Да и вообще — зажить другой жизнью, в которой можно было сидеть на веранде под покровом тёплой влажной ночи, пить чай или даже приготовленный Чесом коктейль и не вслушиваться в шелестящую листьями тишину, выискивая там чужой рокот автомобиля и скрип открывающейся калитки. Можно преспокойно укладываться спать, зная, что за дверью недовольно рокочут лишь растения, но их-то не напугаешься — они всю жизнь злобно шепчутся. Можно без всякой мнительности просыпаться, понимая, что снаружи ничего не поменялось: только растения за ночь подустали и успокоились. Можно жить в довольствии, чего заслужил каждый из них, — иными словами.
Лениво, размеренно, волшебно потекли их дни с того момента. Через неделю Джон чувствовал, будто жил здесь не меньше года: дом резко стал родным, комнаты и постель пропитались невероятно приятным запахом уюта, а жизнь с вечным видом на серебристо-глянцевую гладь показалась существовавшей всегда, будто с самого рождения он только и видел Тихий океан. Чес принимал лекарства в виде этого самого океана, два раза в день по несколько заходов, и последние ошмётки депрессии из него как метлой вымело. Он говорил, что с трудом осознавал, как выглядит жизнь прибрежная — ведь двух недель около океана, конечно, недостаточно. А теперь в нём что-то менялось, это точно, и он сам становился частью такого течения. Летом рядом с океаном бурлила быстрая, яркая жизнь, а в остальные времена года здесь всё умирало, застывало, пустело. И надо было привыкнуть к такому, говорил Креймер, ведь на словах-то вон как, а в реальности — пойди прочувствуй!
А оба они теперь прилично подзагорели: нездоровая бледность сменилась матовым загаром. Мышцы поначалу болели от каждодневных заплывов до буйков сквозь громады волн, от сопротивления морской пене, что стремилась закружить и замять под себя, от хождения по горам. Но потом это всё стало привычным, но не рутинным: природа не может быть надоедливой, как и солёная гладь, ведь каждый день они разные. И Джон с Чесом только сейчас могли сказать, что окончательно восстановились после трагедии и своего опасного путешествия в воспалённую фантазию Данте. Нечто успокаивающее было во всей этой прибрежной калифорнийской красоте, которую они раньше с Чесом — парадокс — никогда не замечали, хоть и жили недалеко. Чес говорил на этот счёт, что это им судьба дала шанс исправиться. И уж они исправятся, честно-честно.
Рядом с океаном приближение осени совсем не чувствовалось; да и сама осень — тоже. Лишь к концу сентября стало ощутимо, что вода уже не такая тёплая, а солнце всё чаще скрывалось за облаками. Тогда и стал завершаться купальный сезон; Креймер печально говорил, что будет скучать по их купаниям и что они всё равно будут ходить туда, на берег, особенно в ветреные непогожие деньки, чтобы посмотреть на солёный шторм. Но он тут же обрадовался, узнав от соседей, что первый заплыв в довольно прогретой воде можно сделать уже в середине апреля — всего семь месяцев, они пролетят незаметно! И Джон был бы рад, если б эта бесполезная информация была единственной в своём роде… однако ж нет, всё резко поменялось после их приезда к Джеймсу.