Страница 133 из 141
Они отпивали приятно горчащий Ирл Грей из вымытых от пыли Чесом кружек и разглядывали чернильно-синий океан. Несмотря на то, что все усилия, приложенные сегодня к вычистке этого дома, могли оказаться бесполезными, так как в любой момент мог вернуться хозяин, Джон отчего-то чувствовал себя здесь как в родном месте. Он сказал об этом Чесу, а тот, мягко рассмеявшись, добавил:
— Я как только ступил сюда, сразу понял, что мы дома. Мечты у нас теперь больше нет. Надо придумывать новую.
— Молчал бы ты лучше… Новую! Новую тебе устроит хозяин дома, когда вернётся сюда… — отнекивался Джон, а сам, конечно, был полностью согласен. Так они просидели около часа, наслаждаясь приятным запахом цветов и едва уловимого — океана. Потом нашли изрядно пыльное, но сносное постельное бельё, передвинули одну кровать из комнаты в другую, чтобы их соединить и получить двуспальную, и наконец сняли пропитанные чужим запахом покрывала и пододеяльники. Чес как упал, так сразу же и заснул; Джону же было как-то непривычно засыпать в новом месте, одиноком и пустом, поэтому он несколько раз ходил туда-сюда, проверял, крепко ли закрыта дверь, даже посидел на веранде, слушая, как непрерывным хором стрекотали какие-то насекомые. Только после этого вернулся к Креймеру, давно уж спящему, и прижался к нему, опустив нос в по-прежнему пахнущие ментолом и чёрным чаем волосы. Словно снотворное, подействовал этот запах, и через пару минут Джон и сам провалился в сонную, ментолово-чайную лощину.
Утро выдалось тёплым, но суетным: надо и помыться, и еды докупить, и сходить бы уже к остывающему августовскому океану. Душ был что надо, оказалось даже странно чувствовать на своём теле жёсткие и маленькие струйки воды вместо неспешного потока. Вода была то холодной, то горячей, и получался своего рода контрастный душ — тоже хорошо. Потом настало время подкрепиться остатками съестного запаса и отправиться в путешествие за новым. Чес сказал, что больше всего домов он видел у подножья холма, поэтому они направились туда. Между разномастных кустарников, залитых вязким солнечным светом, словно оливковым маслом, ютились редкие домишки. Ближе к подножью холма часто попадались жилые, где ещё в неспешном, но угрюмом молчании завтракали семьями. Когда Джон и Чес проходили мимо одной такой трапезы, кто-то крикнул им:
— О, вы же друзья Криса, так? — Джон, конечно, к чертям собачьим не знал, кто такой Крис, но, расценив ситуацию и заметив дружелюбный тон вопроса, ответил:
— Да.
— Это хорошо! Он просил, как только приедут его друзья, передать один конверт. Долго же вас пришлось ждать! — мужчина ушёл в дом и через минуту появился на пороге с белым конвертом. — Я в каком-то смысле охранял его дом (ведь это хорошая приманка для всяких мародёров, там находится чудесная открытая веранда, к тому же) и уже вчера заметил, что вы приехали. Но вы не вызвали подозрений. Сегодня хотел зайти к вам и передать, — Джон подошёл, и в руке у него теперь был конверт с посланием от какого-то Криса к каким-то его призрачным друзьям.
— Он сам сказал, что его друзья не знают об этом конверте и о том, что его кто-то должен передать. От него вестей не получали?
— Уже очень давно… — ответил Джон, хмыкнул. — Благодарю вас.
Когда они отошли на приличное расстояние, то засмеялись нервически, мотая головой в стороны и не веря в то, что случилось.
— Вот так вот… — негромко говорил Джон, махая конвертом. — Теперь мы друзья какого-то Криса. И хорошо это или плохо — чёрт его знает!
— Давай глянем, что там… — Креймер сгорал от любопытства. Они остановились, уселись на камень и распечатали конверт. Крупными печатными буквами там было написано: «Привет, мистер К. Мой дом в этом месте — сущая находка, правда? Нам не удалось повстречаться и, думаю, уже не удастся. Поэтому пользуйся домом и наслаждайся океаном! Я обещал помочь тебе. Пусть поздно, но хотя бы так. Не знаю, жив ли я в то время, как ты читаешь это, или мёртв, но, во всяком случае, в те края я точно не вернусь. Удачи, что ли!». После внизу мелким шрифтом было приписано: «P.S. Честно говоря, я не знаю, удалась ли шалость. Может, это письмо никто никогда и не прочтёт. Если удалась, то я счастлив. А вообще, конечно, шанс один на миллион… P.P.S. Ах да, самое важное чуть не забыл — ключи находятся в банальном месте под серой кружкой в левом шкафу на веранде». Джон ничего толком не понял, но решил, что, скорее всего, этот Крис желал кому-то помочь, но они с Чесом эту помощь у кого-то жёстко отобрали.
— Неловко выйдет, если эти друзья припрутся… — проговорил он в задумчивости, складывая письмо в четыре раза. Чес привстал с камня и потёр лоб в раздумьи.
— Зато знаем, по крайней мере, где ключ… а то не дом получается, а проходной двор. Ладно, давай уж дойдём до магазина, потом подумаем, что с этим делать… — Креймер тронул его за плечо. Джон кивнул и встал. Задумчивым прогулочным шагом они направились искать магазин.
***
Благодаря сэкономленным на доме деньгам на пропитание им хватило бы сполна на целых года два-три, не меньше, поэтому они старались не экономить. В супермаркете было до черта всего, будто катастрофы и не происходило. Вероятно, для этих приокеанских жителей — и вправду нет. Когда Джон и Чес вернулись в дом, то чувство у них было одно на двоих — как будто они всего лишь временное явление тут, а в любую секунду могли вернуться настоящие хозяева. Хотя, конечно, было много вопросов: почему этот самый Крис написал письмо так, будто не был уверен точно, что его друзья найдут этот дом, почему не сумел сообщить им до того свой адрес, почему пошёл столь хитрым способом и общий стиль письма был не дружеский, а словно Крис писал едва знакомому человеку? Креймер, завладев ключами, предложил пока не думать об этом и сходить на пляж. Августовская Калифорния обладала снисходительной погодой: солнечное утро, пасмурный тёплый день и красновато-закатный вечер. Они вышли из дома как раз в полдень, когда вокруг всё приобретало лёгкий налёт серости. Креймер воодушевлённо говорил, что самый кайф купаться, конечно же, когда нет солнца, потому что глаза не слепит, голову не припекает, а вода кажется очень-очень тёплой и загадочной. Как же им пригодились плавки, купленные в Хайде почти за бесценок, когда они, в общем-то, ещё смутно решали, будут купаться в речке или нет. Ближайший пляж был охраняемым, немноголюдным, даже видно было вдалеке сёрфингистов. Жёлтый флаг сливался с песком и предупреждал нерадивых пловцов, что с матрацами купаться запрещено.
Джон раскладывал полотенце, любезно одолженное им Крисом, а Чес, стянув с себя футболку с шортами, ринулся в воду, с разбега нырнув под надвигающуюся волну. Правда, несмотря на жёлтый уровень опасности, волны были небольшие для океана. Джон нагнал Креймера и напал неожиданно сзади, схватив его и утащив вместе с собой на морское дно. Никогда не любил океан, но сейчас, словно ребёнок, да ещё подогреваемый беззаботным весельем Чеса, нырял вместе с ним, проскальзывал на гребне вместе с пеной, позволял волне вертеть его внутри себя и утаскивать приливом глубже. Люди вокруг позволяли себе дурачиться, словно ноябрь прошлого года не превратил их страну в ужасное месиво из погибающих людей и обостряющихся язв. Хотя, конечно, им-то не дано знать… да и времени прошло сколько: уже скоро будет год, как это произошло! Джон понимал, что глупо каждый раз отравлять жизнь воспоминаниями, уже никому, кроме группы по расследованию, не нужными и давно полинявшими от постоянного вытаскивания из глубин памяти. Однако он не мог повлиять на механизм, который автоматически запускался в его душе и выпускал яд под кожу в виде разжиженных обрывков тех дней. Чес помогал ему ломать этот механизм; попытки были удачными, чем он был и благодарен парнишке.
Вернулись домой они довольные, уставшие и распевающие какую-то попсовую песню. Повалились поперёк кровати и, прикасаясь к солёным, вставшим колом причёскам друг друга, оживлённо и шутливо обсуждали, как выжили в большую волну, внезапно накатившую на побережье, как прыгали с пирса, быстро разбежавшись, как топили друг друга и по-ребячески пытались догнать, как нашли на дне большую красивую ракушку, жаль только, что обломанную, но ничего, в следующий раз отыщут целую. Чес вывалил тут же из свёрнутого мокрого полотенца несколько серых и перламутровых ракушек прямо на кровать и сказал, что нужно придумать из них какую-нибудь вещь. Джон, убирая вьющуюся прядь с его лица, говорил «Придумай», а сам неосознанно наслаждался этим моментом, этим едва осязаемым, словно медуза, которую они сегодня поймали, счастьем. Потом легко поцеловал его в солёные губы и оставил в задумчиво-смущённом положении.