Обитатели стен

Что за фантазия! Даже Чудовища, какими бы огромными они ни были, тоже живут в коридорах. И все же существовала легенда, согласно которой Человечество когда-то обитало не здесь, вне этих разветвляющихся и переплетающихся проходов. Где же тогда жили люди? Стоило об этом задуматься, и голова начинала кружиться.

Эрик и Томас приблизились к месту, где проход разделялся надвое и расходился в противоположные стороны.

— Который? — спросил Томас.

И Эрик, не колеблясь, указал на правый.

Томас-Капканолом кивнул.

— У тебя хорошая память, — промолвил он, устремляясь в направлении, указанном Эриком. — Но это только одна половина того, что нужно настоящему Оку. Другая заключается в предчувствии, интуиции: какой путь выбрать. Этим ты тоже обладаешь. Я не раз замечал это за тобой в экспедициях. Потому-то я и сказал этим женщинам — Рите и Оттилии — как тебя должны звать. «Он — Эрик-Око, — сказал я им, — подыщите соответствующее видение мальчику».

Эрик был так потрясен, что чуть не застыл как вкопанный.

— Ты выбрал мне имя? Ты сказал им, какое нужно видение? Это… это… я никогда не слышал ничего подобного!

Дядя рассмеялся.

— Это ничем не отличается от сделки, которую заключил Франклин с Оттилией-Предсказательницей, чтобы она выбрала видение, указывающее на него как на вождя. Он становится вождем, она — Первой Женой Вождя, а следовательно главой Женского Сообщества. Религия и политика всегда были связаны друг с другом, Эрик, по крайней мере в наше время. Мы живем не в старое время, когда Наука Предков была священной, а главное — действенной.

— Но она и сейчас действенна, Наука Предков, не правда ли? — жалобно спросил Эрик. — Хотя бы иногда?

— Не будь глупцом. Конечно, иногда она действенна. Без должного ритуала мы бы не осмелились отправляться в экспедицию. Но она не настолько действенна и не настолько могущественна, как Чуждая Наука. Чуждая Наука действенна для Чудовищ. И она должна начать работать на нас. Тут-то и пойдет речь о тебе.

Эрик заставил себя вспомнить, что его дядя — опытный военачальник, прославленный воин. Защита и помощь Томаса-Капканолома сделали из него, презренного одиночки и сироты, о родителях которого даже не осмеливались вспоминать, уже почти мужчину — настоящего похитителя. Ему еще очень повезло, что ни одна из жен его дяди не произвела на свет сына, который дожил бы до юношеского возраста. Эрику еще предстояло многому научиться у этого человека.

— Так вот, — продолжал Капканолом, не отрывая взгляда от тянущегося впереди сумрачного коридора — Когда мы дойдем до территории Чудовищ, отправишься туда. Естественно, ты пойдешь один.

«Само собой разумеется, — подумал Эрик. — А как же иначе можно осуществить свою первую Кражу?» Первая Кража для Человечества совершалась в одиночку, чтобы доказать свое мужество, отвагу, а кроме того, личное везение. Это было совсем не то, что обычная совместная кража — организованное похищение большого количества продуктов, которыми Человечество сможет пользоваться в течение многих периодов сна — чуть ли не одну десятую часть незапамятного времени. При обычном совместном похищении, совершаемом каждым отрядом по очереди, воину придется полагаться на везение и сноровку всех членов своего отряда. И поэтому он должен знать, что каждый из них в одиночку совершил свою личную Кражу и доказал свои способности.

Кражи при любых обстоятельствах являлись делом опасным. И естественно, любой хотел, чтобы рядом находились умнейшие, отважнейшие и самые удачливые воины.

— Как только войдешь, держись ближе к стене. Не поднимай глаз вверх, а то сразу застынешь на месте. Смотри на стену и иди вдоль нее. Двигайся быстро.

В общем ничего нового. Каждому посвященному, перед тем как он отправляется на свою Кражу, по многу раз повторяли, как опасно смотреть вверх, когда впервые вступаешь на территорию Чудовищ. Смотреть надо на стену и, двигаясь бегом рядом с нею, все время ощущать ее плечом. Почему нужно так поступать, Эрик не имел ни малейшего представления, но он давно привык относиться к этому как к неоспоримому факту.

— Хорошо, — продолжил Томас-Капканолом. — Когда войдешь, повернешь направо — направо, слышишь меня, Эрик? — повернешь направо и, не поднимая глаз, побежишь вдоль стены, касаясь ее плечом через каждые несколько шагов. Через сорок-пятьдесят шагов ты приблизишься к очень большой штуке, строению, которое почти вплотную прилегает к стене. Оторвавшись от стены, ты повернешь налево вдоль этого строения, потом увидишь вход в него. Но в этот первый вход не поворачивай, Эрик; пройди мимо него. Не забывай: вверх смотреть нельзя. Через двадцать, двадцать пять шагов будет второй вход, больше по размеру. В него ты и зайдешь.

— В него я и зайду, — послушно повторил Эрик, запоминая дядины слова. Он получал указания для своей Кражи — самого важного поступка всей его жизни! Все, что говорил ему дядя, нужно было внимательно выслушать и запомнить до мельчайших подробностей.

— Ты окажешься в помещении, которое будет напоминать коридор, только сначала там будет темнее. Стены будут поглощать свет от твоего фонаря. Через некоторое время коридор выведет тебя в огромное пустое помещение — оно действительно огромное и очень темное. Ты пойдешь прямо, изредка оглядываясь на свет, льющийся из входа, и удостоверяясь, что он находится непосредственно за тобой. Далее перед тобой окажется еще один коридор, на этот раз низкий. На первой же его развилке сверни вправо — и ты на месте.

— Где? Где я окажусь? И что будет дальше? — нетерпеливо спросил Эрик. — Как я осуществлю свою Кражу? И где я отыщу вещь третьей категории?

Казалось, Томаса-Капканолома что-то удерживает от дальнейшего рассказа. Как это ни поразительно, но он действительно нервничал!

— Там будет Чужак. Ты скажешь ему, кто ты, и назовешь свое имя. Остальное сделает он.

Теперь Эрик действительно остановился кок вкопанный.

— Чужак? — повторил он в полном недоумении. — Кто-то, не входящий в наше Человечество?

Дядя схватил его за руку, увлекая за собой.

— Ну, ты уже видел Чужаков, — рассмеялся он. — Ты же знаешь, что, кроме Человечества, в коридорах живут и другие… люди. Тебе ведь это известно, не правда ли, мальчик?

Конечно, это было известно Эрику.

С раннего детства он сопровождал дядю и его отряд в военных и торговых походах, когда те отправлялись в дальние коридоры. Он знал, что живущие том люди относятся к ним свысока, что они более многочисленны, чем его народ, и ведут более богатую и безопасную жизнь, — и тем не менее он не мог не испытывать к ним жалости.

Они всего лишь Чужаки, тогда как он — будущий воин Человечества.

И дело было не только в том, что Человечество жило в передних коридорах, наиболее близко расположенных к кладовым Чудовищ. Это огромное преимущество уравновешивалось — и он признавал это — опасностями, связанными с ним, хотя постоянный риск и угроза смерти являлись свидетельством величия Человечества. Они были более великим народом, несмотря на свою техническую отсталость. Так что ж в этом такого, если они основные поставщики сырья для более многолюдного и менее отважного населения дальних коридоров? Долго ли удастся их кузнецам, гончарам, скорнякам и прочим мастерам продолжать заниматься своим ремеслом, если Человечество перестанет снабжать их основными товарами — пищей, тканями, металлом, — которые оно столь ловко выкрадывает из владений Чудовищ? Нет, Человечество — самое отважное, самое великое и самое значительное племя во всех коридорах. Но дело даже не в этом.

Дело в том, что с Чужаками разрешалось иметь отношения только в случае крайней необходимости. В конце концов, они — всего лишь Чужаки. Человечеству полагалось гордо сторониться их.

Торговать с ними — да, ну что ж, приходилось торговать. Человечество нуждается в наконечниках для копий и крепких древках, ранцах и набедренных повязках, флягах и сосудах для приготовления пищи; это полезные предметы, и их можно получить в обмен на груды краденого бесформенного, необработанного вещества. Спариваться с похищенными у них женщинами — ну что ж, это в порядке вещей: лишние женщины, которые могли принести Человечеству новые сведения и технические навыки, никогда еще не были помехой. Но они сразу же вливались в состав Человечества, точно так же, как захваченные кем-либо женщины Человечества теряли всякое отношение к нему и воспринимались как чужие. А уж что касается сражений с Чужаками, ведения с ними войн — так для воина нет ничего приятнее и веселее, если не считать краж.