Обитатели стен

Она атаковала снова и снова, и он неутомимо парировал ее удары. Эрику казалось, что он помешался, — все происходящее походило на страшный сон, который мог присниться в коридорах после сытной трапезы. Как это женщина могла владеть оружием? Как она могла сражаться с воином?

Она не собиралась сдаваться. Она, все всяких сомнений, намеревалась прикончить его. Ее глаза были сосредоточенно прищурены, от напряжения она прикусила кончик языка. Девушка выискивала в защите Эрика незащищенное, уязвимое место и нападала снова.

А Эрик, используя копье как дубинку, только отбивал удары.

Как же ему ее остановить? Он не мог использовать оружие — боялся, что случайно ранит или даже убьет девушку. Во что бы ты там ни верил, в Чуждую Науку или Науку Предков, неприкосновенность женщины в брачном возрасте не подлежала сомнению. Женщина, способная производить потомство, несмотря ни на что считалась святыней, к которой вообще нельзя прикоснуться оружием. Воина, совершившего такое преступление, не считали более человеком: племя объявляло его отщепенцем, даже если это был вождь.

Но, похоже, рано или поздно ей удастся сломить его защиту. И он не мог убрать своя копья. Стоит ему попытаться это сделать и перестать отражать ее удары, и ему придет конец.

Так что единственное, что оставалось, — это защищаться. А она была так решительно настроена! Оба уже тяжело дышали в такт гулким ударам скрещивающихся копий. Эрик отскочил, и удар, направленный ему в глаз, прошел мимо.

— Чуть не попала, — пробормотал он.

Девушка замерла, не успев сделать следующий выпад, даже потеряла равновесие и качнулась. Он встретил взгляд широко раскрытых глаз.

— Что ты сказал? — выдохнула она. — Ты что-то сказал.

Эрик тоже не спускал с нее глаз, решив, что она сумасшедшая. Может, как раз и воспользоваться этим случаем, пока она отвлеклась на что-то, — неожиданно наброситься и отобрать оружие?

— Да, сказал, — ответил Эрик, не спускал глаз с ее копья. — Ну и что?

Она опустила копье и отступила на несколько шагов — напряжение постепенно оставляло ее.

— То есть ты умеешь разговаривать. Ты владеешь языком.

— Конечно, владею, — раздраженно откликнулся Эрик. — Какого черта, ты что, считаешь меня дикарем?

Вместо ответа девушка отбросила в сторону копье и, опустившись на пол, принялась раскачиваться взад и вперед, наклонив голову к коленям.

Эрик приблизился к ее оружию, поднял его и запихал себе за спину вместе со своими копьями. Когда он повернулся к девушке, та плакала. В каком бы недоумении он ни находился, ему было ясно, что это слезы облегчения, а не боли и сожаления.

Эрик замер в ожидании. Теперь, после того как она осталась без оружия, он мог позволить себе быть терпеливым. Если в конечном итоге выяснится, что она ненормальная, он решит, что с ней делать. Конечно, делить клетку с буйной сумасшедшей — перспектива малопривлекательная, но, с другой стороны, даже такая женщина оставалась святыней…

Девушка наконец перестала плакать и вытерла слезы тыльной стороной ладони. Потом она приподняла голову, закинула руки за затылок и весело улыбнулась Эрику. Эрик почувствовал еще большее замешательство, чем прежде. Действительно, творилось что-то странное.

— Именно так я и подумала, — произнесла она. — Я решила, что ты — дикарь.

— Я? — изумленно переспросил Эрик.

— Ты, ты. И так подумала не только я.

Эрик окинул взглядом клетку. И больше никого не увидел. Девушка явно была ненормальной.

Она проследила за его взглядом и рассмеялась.

— Нет, я не имею в виду кого-нибудь из присутствующих. Я имею в виду вон того приятеля, — она указала пальцем вверх. — Он тоже принял тебя за дикаря.

Эрик посмотрел вверх, куда она указывала своим большим пальцем. Чудовище, которое принесло его сюда, все еще стояло над клеткой, внимательно глядя вниз огромными немигающими красными глазами, его цепкие розовые щупальца замерли в полной неподвижности.

Эрик почувствовал себя глубоко уязвленным. Быть принятым за мифического, жуткого дикаря — это уже слишком! Рассказами о них стращали непослушных ребятишек. Эти заросшие волосами существа не пользовались языком, не умели владеть оружием и много незапамятных времен назад забыли всеобщее табу всех племен и народов, наложенное на каннибализм. Юных послушников в отрядах запугивали историями о многочисленных блуждающих ордах, которые вдруг появлялись из ниоткуда и перегрызали копья своими зубами, сражаясь не ради победы, территории или женщин, но ради оторванных конечностей своих противников. А если ты спрашивал бывалого воина, неужели дикари действительно существуют, несмотря на то, что никто никогда их не видел, он отвечал, что эта чума появляется лишь в дальних коридорах. «Дикари, — сообщал он то, что ему в свое время довелось услышать от своих учителей, — не обитают на территории Чудовищ, не живут они и в коридорах. Они живут совершенно в другом месте, которое называется Внешний Мир» А если ты просил его объяснить или описать, что такое Внешний Мир, он только пожимал плечами, приговаривая: «Ну, Внешний Мир — это место, где живут дикари». И ты уходил, гордый своими познаниями, наконец догадавшись, что дикари — такая же страшная легенда коридоров, как и прочие их невидимые обитатели: кровосос Дракула, стаи злобных полицейских собак, пучеглазые марсиане и дикие кошки.

Но понятие «дикарь» относилось не только к мифическим персонажам; слово использовалось как ругательство и с целью унизить другого. Дикарем называли неумелого ребенка или воина, ослушавшегося своего военачальника, или женщину, изгнанную из Женского Сообщества. Если кто-нибудь в племени совершал особенно вопиющее преступление и, избегнув наказания, скрывался в дальних коридорах, о нем говорили: «Пусть его заберут дикари. Он ничем не отличается от них». Дикарем становился тот, кто не выдерживал испытания на принадлежность к человеческому роду.

Но какое право имела эта девушка заклеймить его таким именем? Ей не могло быть известно, что его собственное племя объявило его отщепенцем. Да даже если и так, — она сама находится на территории Чудовищ, где ни одна женщина не имеет права показываться, — и туда же — оскорблять людей.

— Так что я решила, что ты — дикарь, именно из-за нашего Большого Приятеля, — промолвила девушка. — Он уже запускал ко мне двух дикарей. К счастью, он приносил их по одному. И мне удавалось прикончить дикаря сразу, как только он опускался, еще до того, как тот успевал рассмотреть, какая я соблазнительная и вкусная.

— Ты хочешь сказать… что дикари действительно существуют?

— Действительно ли существуют дикари? Ты никогда их не видел? Благословенный Аарон, откуда же ты взялся?

«Из Человечества» — уже собрался отвечать Эрик, принимая привычный напыщенный вид, но тут же вспомнил, как на это реагировали чужаки, — за последнее время он многому успел научиться.

— Я из передних коридоров, — ответил он. — Из небольшого племени, которое там обитает. Вряд ли ты что-нибудь о нас слышала.

Девушка кивнула.

— Из передних коридоров… тогда понятно, почему у тебя не подвязаны волосы. А для Чудовищ все люди с распущенными волосами являются дикарями. Они, по-моему, достаточно внимательно меня изучили, чтобы догадаться, что я женского пола — вероятно, одна из немногих женщин, которых им удавалось поймать. А из-за того что волосы у меня распущены, они, не переставая, подпихивают ко мне дикарей, чтобы я с ними спарилась. И мне это уже порядком надоело, должна тебе сказать! Еще спариваться с кем-нибудь — куда ни шло, но превращаться в чей-нибудь обед!.. Я уже привыкла к тому, что здесь появляются только дикари, так что, как только я увидела твои волосы, я сказала себе: «Рашель, за дело!» Если бы я была повнимательнее, я бы заметила, что в руках у тебя копья, за спиной ранец, а следовательно ты экипирован как человек.

— Тебя зовут Рашель? А меня — Эрик, Эрик-Око.

— Привет, Эрик. Я — Рашель дочь Эстер, а сокращенно — просто Рашель. Как приятно, что нас теперь двое — хоть можно будет с кем-то поговорить. Из передних коридоров, — ухмыльнулась она. — Неудивительно, что ты не видел дикарей. Они почти никогда не добираются туда — слишком далеко от Внешнего Мира. Но мой народ то и дело вынужден сражаться с ними и оттеснять их назад на открытые пространства. Чудовища, вероятно, наловили целую уйму их для своих экспериментов — во Внешнем Мире у них, наверное, повсюду расставлены капканы. Эй, взгляни.