Страница 20 из 24
— И что же с тобой случилось? Почему ты плакала? Это ведь не просто сбой внутри тебя. Есть причина, — он словно видел меня насквозь и может быть, оно так и было. Он же не человек.
Но я не могла открыть правду. Не я. Хоть он и привязал меня к себе каким-то образом, однако все равно не могла сказать правду. Мне делалось рядом с ним очень хорошо, но сила моего стыда больше. Позор внутри… Он врос в мозг подобно мху, или опухоли, которая разрастается с каждым разом все больше и больше. И, к сожалению, я не знаю, что мне делать. Это делает меня ещё более скрытой, или даже замкнутой. Я боюсь смеха, осуждения… Боюсь боли. Я завишу от общественного мнения?
— Эти воспоминания… Я ходила в джунгли, к воде… Там меня настигли воспоминания о том, что случилось, когда была с Люком, — я уставилась в еще полную тарелку. Да, отчасти это было правдой. А хотя зачем я вру себе? Я лгу своему любимому лишь потому что боюсь открыться.
Моего мужчину совсем не тронуло то, что я ему говорила. Кроме одного.
— Джина, тебе лучше не ходить в джунгли одной. Остров поделен. Граница заканчивается там, где начинают расти экзотические деревья с фиолетовыми цветами. На них высечены слова.
Граница? Интересно, а далеко ли я была от неё? Неизвестно. Значит, Люк знает о том, что остров для него ограничен. Тогда смог ли он бы преодолеть границу?
— Значит, получается, что Люк бы за эту границу бы не перешагнул?
Виктор взял чашечку с горячим чаем и совсем немного отпил оттуда. Ему явно не очень нравилась здешняя еда. А может он питался совершенно другим.
— Нет, он бы не сделал этого. Он очень хорошо знает договор, знает, что будет, если нарушить его. Люк — безумец, но он хорошо осознает угрозы и то, что с ним может быть. Однажды… когда они приехали на остров, то он бросил мне вызов. Эйра видела, что пули меня не берут и тогда она бросилась к моим ногам и просила пощадить. Люк потом предложил договор. И я согласился, хотя мне не нужна бумажка, чтобы выполнять сказанное. Люк мне не друг, однако много раз зазывал к себе, чтобы я оценил его фильмы. Пришлось объяснить, что это удовольствие мне недоступно.
Если Люк приехал сюда, то когда тут появился сам Виктор? Видимо, очень давно здесь. А что если власти узнают об этом острове? Что тогда? Я не думаю, что это существо, что сидит напротив, пойдет в тюрьму. Было ещё кое-что мучившее меня. Когда я пришла сюда, то он говорил мне о гене. Толком ничего не рассказал, зато заинтриговать успел. Что за ген? Почему у меня? Почему он понял, что я его носитель?
— Расскажи мне про ген, — неожиданно прозвучали мои мысли вслух. Конечно, история появление Люка и Эйры тоже заставила меня немного подумать на эту тему. Кстати говоря, Эйру я сегодня не видела совершенно. Куда она пропала?
Мужчина молчал, заставляя меня чувствовать неловкость. Он словно мысленно отметал что мне говорить, а что нет. Я в генетике не разбираюсь совсем. Может быть, я из его рассказа ничего не пойму.
— У тебя в роду есть дочь Материи. Она образовывала здесь браки. И у нее родилась дочь, где, грубо говоря, на Х хромосоме появился участок, который дает мне право на нормальных детей моей расы. Благодаря гену ты имеешь определенный запах и выделяешься для нас среди других. Но…к сожалению, он может и что-то «сломать» внутри организма. То есть ты и твои предки женщины имеют какие-либо отклонения в организме. К примеру, видов лейкоцитов больше на один или два, что дает преимущества перед многими болезнями. Иногда бывают и патологии. Ген может действовать нейтрально или «агрессивно». Он будет действовать, но дело в том, что он «чужероден» и может в организме что-то поменять. Не бойся, в мутанта он тебя не превратит. Организм при наличии этого гена работает чуть по другому.
Теперь я все поняла. Что-то темное глубоко… Во мне. Оно есть благодаря этому самому гену. Это темное заставило меня прокусить Люку кожу, хотя я терпеть не могу насилие и боль, особенно если это все причиняю другим. А может это темное родилось из чего-то большего. Любимый помог мне разобраться хотя бы в этом. Может… Может потеря памяти у меня именно из-за этого? А хотя это темное, сардоническое… Оно не могло забрать мою память.
— Я прокусила Люку кожу и вырвала кусок мяса… — мне не хотелось это говорить, но я хотела, чтобы мой любимый это знал. Может быть, это вовсе не ген? Есть болезни, которые годами дремлют, а потом внезапно набирают обороты. И тем и другим можно в некоторой мере управлять. Я совсем запуталась.
— Вот, твои зубы не аналогичны человеческим, готов поспорить, что у тебя они очень крепкие. Выбить или вырвать их довольно непросто, — мужчина говорил с улыбкой, будто ему очень даже нравилось то, что я сделала. Сторонник ли он насилия? Я не знаю. Ничего не замечала. Что-то темное и абсолютно пугающее выступило внутри меня. Деструктивные мысли охватили меня и я заглянула с легким вызовом в глаза любимого.
— Я хочу, чтобы ты рассказал по настоящему что-то пугающее… — голос звучал тише обычного, таинственнее. Я не узнавала себя. Нет, пусть он откажет мне! Виктор, прошу… Не делай этого. Не рассказывай. Это темное калечит меня изнутри. Мой разум сплошной инвалид. Боже… Я не хочу… Не хочу, чтобы он соглашался.
Виктор заметил на моем лице перемены. Он был очень внимателен к моему состоянию. Я молила, чтобы он отказался. Что-то темное съедает мой разум и захватывает тело. Я не могу пошевелиться.
— Хочешь чего-нибудь странного? Ладно. Природа вашего мира очень интересна. Знаешь что такое каинизм? Это когда с голоду братья поедают братьев. Может быть у сов и некоторых хищных птиц. Есть еще похожее, кронизм. Родители — детей. И бывает, что дети — родителей. А теперь представь тех «умных людей», которые кричат, что каннибализм — это Дьявола проделки или же, что нормальные люди других представителей своей…ммм расы не едят. Я бы просто назвал это настоящим инстинктом. В природе мать может убить или съесть своего дитя. Ты знаешь, что индюшки понимают, что это их дети лишь по голосу. А теперь представь, что это глухая индюшка и у неё впервые дети. Она их всех убьет. Люди наделены разумом, я не оспариваю это, но животные тоже многое могут понять, что-то осознать. Для меня человек ничем не отличается от животного, хотя он упорно отрицает свою животную сущность, загоняет инстинкты поглубже. Да, он строит города, но если присмотреться к термитам или муравьям, то у них тоже есть города. Разве разум человека определяют города, машины и другое? А ведь этого всего у нас нет, Джина. Наша раса живет в небольших пещерках. А законы… Ваши законы направлены на роботов больше, чем на людей. А что насчет насилия… Здесь Люк прав. В мире человека всегда будет существовать насилие. Каждая власть есть насилие. Каждая жизнь есть борьба.
Я не хотела это слышать. У меня не было сил просто взять и закрыть уши. Темное внутри наслаждалось, хищно ухмыляясь. А я страдала. Везде насилие, везде убийства. Разве без них нельзя обойтись, без этого? Что за мир… Что за жизнь...
Самое ужасное, если я буду размножать насилие и всех детей этого чудовищного порождения. Виктор согласен с Люком. Что может быть хуже?
— Разве человечество обречено на вечное насилие?
В мире полно добрых и хороших людей. Почему они вынуждены страдать? Почему тот, кто пытается скрыться от насилия, может стать его творцом? Мой разум переполнен мерзких мыслей. Я не могу больше нормально думать. Это темное убьет меня.
— Я не знаю, Джина. Я живу на Земле со времен Древнего Рима. Поверь, в природе человека ничего не менялось. Но хватит о политике, ты, вижу, доела. А теперь пошли, любимая моя.
Я загадочно посмотрела на него, не понимая, что сейчас будет. Статуя дернулась и мужчина встал со стула. Куда он меня понесет? Что ему от меня нужно? О, боже… Мне надо срочно коснуться его. Как бы я не пыталась, не могла двигаться, словно меня серьезно парализовало. А мозг кипел от революционных мыслей про насилие, боль и убийства.
Часть