Страница 46 из 133
Смысл этого зловещего события Троцкий уловил сразу же. Ему был полностью посвящен январский номер «Бюллетеня оппозиции», в котором были помещены всего лишь две статьи, и обе принадлежали Троцкому[439]. Автор конечно же тогда еще не предвидел грандиозного размаха задуманного Сталиным террора, но отдавал себе отчет в том, что готовится «амальгама», то есть «заведомо ложное пристегивание к убийству Кирова людей и групп, которые не имели и не могли иметь ничего общего с такого рода террористическим актом». Через непродолжительное время Троцкий начал придавать судебной «амальгаме» несколько иной смысл: он стал называть этим словом включение в одно следственно-судебное дело лиц, стоявших на различных политических позициях или даже не придерживавшихся каких-либо определенных политических взглядов, дабы максимально расширить масштабы обвинения и придать им гротескную бессмысленность, необходимую для запутывания и запугивания всего советского населения.
В заголовке одной из статей Троцкий назвал происходившие в СССР события «террором бюрократического самосохранения»[440]. Троцкий постоянно пытался найти новый «класс», на который опирается Сталин в своей деятельности. Этим новым господствующим классом Троцкий стал считать «бюрократию». Развертывавшуюся в СССР широкую волну арестов и судебных процессов он включал в общую схему господства этой «бюрократии», которая выделяла из своей среды вожаков типа Сталина. И одним из очевидных провалов этой примитивной теории Троцкого было то, что новая партийная «бюрократия» была подвластна Сталину, а не Сталин ей; и что именно эта «бюрократия» в первую очередь пострадала от сталинизма и почти полностью была изничтожена во время чисток. Так что вождь международной левой оппозиции вступал здесь в явное противоречие не только с действительностью, но и с некоторыми собственными оценками, в частности с многократными указаниями на то, что бюрократия в СССР не является социальным классом, а представляет собой только слой и что в стране формируется сталинская тоталитарная система.
Правда, столь противоречивое заявление понадобилось Льву Давидовичу в основном для того, чтобы безусловно и в превентивном порядке осудить возможные планы индивидуального террора одиночных или коллективных врагов советской власти против советских лидеров. Именно в подстрекательстве к террору и в организации терактов после убийства Кирова стала обвинять Троцкого советская пропаганда, карательные органы СССР и даже иностранные просоветские коммунистические деятели. «Не Сталин создал аппарат, а аппарат создал Сталина — по образу и подобию своему. Замена Кирова Ждановым ровно ничего не изменила в природе вещей… Замена самого Сталина одним из Кагановичей внесла бы почти так же мало нового, как и замена Кирова Ждановым», — писал Троцкий. Наученный горьким опытом поражений в личной борьбе за власть со Сталиным, Троцкий продолжал недооценивать хитрость и решительность генсека, ставшего главным и единственным советским вождем. Происходило это даже несмотря на то, что на XVII съезде партии в 1934 г. Сталин формально перестал быть генсеком и стал «всего лишь» одним из секретарей ЦК.
В середине 30-х гг. Троцкий предпринял усилия по организации международного движения солидарности и помощи политическим узникам в СССР. Он впервые выступил с этим призывом в сентябре 1935 г.[441] Речь шла как о разоблачении сталинского террора всеми доступными методами, так и о сборе и пересылке средств «по известным… адресам». В то же время Троцкий отрицал общегуманитарный характер этого движения, хотя и соглашался на участие в нем коммунистов и социал-демократов. В отношении этих партий, однако, позиция оставалась двойственной: с одной стороны, Троцкий призывал к созданию «междупартийного и международного общества помощи революционерам», а с другой — решительно оговаривался, что идти на соглашение даже по вопросу о помощи можно только с «левыми меньшинствами».
По этому поводу у Троцкого, в частности, разгорелся спор с Цилигой. В письме от 3 января 1936 г. Цилига выражал сомнение в эффективности деятельности предлагавшейся Троцким комиссии для проверки актов террора в СССР. Практических результатов работы такой комиссии не будет, если в России не произойдет новая революция, хотя бы типа Февральской, предрекал Цилига. Тем не менее в сугубо пропагандистских целях он предлагал образовать комиссии борьбы против сталинского террора с участием социал-демократов и левых интеллигентов под лозунгами ликвидации концлагерей, освобождения конкретных лиц и доступа в Советский Союз зарубежных делегаций для проверки положения на месте[442]. Троцкий, однако, был возмущен как упоминанием о необходимости организации в СССР революции типа Февральской, так и еретическим предложением Цилиги о сотрудничестве с социал-демократами.
В феврале 1936 г. в Париже состоялось первое заседание комитета борьбы против сталинского террора, организованного по инициативе Цилиги. На нем, в частности, присутствовали Маргарита Росмер, Марсель Паз и профессор Шаллэ. Решено было составить меморандум и предложить его на подпись ряду лиц. Цилига, правда, сообщил Троцкому, что люди «не очень жаждут сталинской травли» и поэтому неохотно присоединяются к комитету[443]. События показали, что комитет действительно оказался нежизнеспособным. Негибкое отношение Троцкого к гуманитарной задаче вызывало все большее недовольство его участников, прежде всего главного инициатора создателя комитета — Цилиги. Очередная ссора с Троцким произошла после того, как Цилига опубликовал статью против советского террора в русском эмигрантском меньшевистском журнале «Социалистический вестник». Троцкий знал о планируемой публикации и изначально дал на нее согласие, но затем передумал и потребовал от Цилиги отозвать статью. Цилига отказался, попытался объяснить Троцкому, что публикация статьи — пусть маленький, но все же удар по сталинистам, что в борьбе против Сталина необходимо объединять силы коммунистов, социал-демократов и анархистов, а не раскалывать их. Меньшевиков следует критиковать, писал Цилига, но за «доброжелательно-реформистское отношение к сталинскому правительству». Он призывал Троцкого работать сообща с другими группировками, несмотря на расхождения. «От Вашего поведения в великой степени зависит успешность борьбы против сталинской реакции и репрессий», — писал он 14 мая 1936 г.[444] Но фанатичный Троцкий остался неумолим. Комитет прекратил существование и остался случайным мелким эпизодом истории борьбы против сталинизма в Советском Союзе.
Внешнюю политику советского правительства и курс Сталина по сближению с западноевропейскими державами ради обеспечения коллективного отпора германской агрессии Троцкий считал капитуляцией перед мировым империализмом. VII конгресс Коминтерна, состоявшийся в 1935 г., он охарактеризовал как «ликвидационный конгресс»[445], так как на этом конгрессе по указанию Сталина были приняты не только решения о создании Антифашистского народного фронта, но и о предоставлении компартиям значительно большей степени самостоятельности в определении своего курса и осуществлении его. Иными словами, там, где даже Сталин согласен был, по крайней мере публично, на блок с западными демократиями ради борьбы с фашизмом, дав разрешение компартиям пойти, наконец, на тактический союз с социал-демократами, там Троцкий продолжал оставаться убежденным раскольником, настаивающим на категорической невозможности совместной работы с европейскими «меньшевиками» по идеологическим причинам.
Разумеется, новую сталинскую политику нужно было воспринимать с серьезными поправками на действительность. Коминтерн продолжал оставаться советским подрывным институтом. Контроль Москвы над иностранными компартиями оставался очень жестким, сохранялась разведывательная сеть, созданная по каналам Коминтерна и курируемая советскими спецслужбами через органы Коминтерна. Продолжались тайные переговоры и прощупывания советского правительства в среде гитлеровского руководства, о чем Троцкий мог только догадываться, но не мог знать. Тем не менее даже после упрочения позиций нацистов в Германии и фашистов в Италии Троцкий исключал совместную работу с кем-либо, кроме троцкистов, исчислявшихся в худшем случае сотнями, в лучшем — тысячами, раскиданных по всему миру.
439
Троцкий Л. Сталинская бюрократия и убийство Кирова: Ответ американским друзьям // Бюллетень оппозиции (большевиков-ленинцев). 1935. № 41. С. 1 — 10; Троцкий Л. Обвинительный акт //Там же. С. 10–12.
440
Там же. № 45. С. 2–5.
441
Троцкий Л. Сталинская бюрократия и убийство Кирова: Ответ американским друзьям // Бюллетень оппозиции (большевиков-ленинцев). 1935. № 41. С. 1 — 10; Троцкий Л. Обвинительный акт // Там же. С. 9—10.
442
Архив Троцкого. Фонд 13.1. Т-570.
443
Там же. Т-571, Т-572.
444
Там же. Т-574.
445
Бюллетень оппозиции (большевиков-ленинцев). 1935. № 46. С. 7—12.