Страница 37 из 133
Конфликт разрешился благодаря согласию правительства Италии предоставить Троцкому транзитную визу. Бывший социалист Муссолини еще раз сыграл роль «доброго покровителя», не прося ничего взамен. А Троцкий направил очередной протест, теперь уже премьер-министру Франции Эдуару Эррио[330] и министру просвещения Анатолю де Монзи[331], который ранее настоял на предоставлении Троцкому визы, был давним знакомым Ра-ковского и даже навещал его в ссылке в Астрахани[332].
В Париже, на Северном вокзале, буквально на несколько минут, Троцкие смогли пересечься с Львом Седовым. Встреча была сугубо деловой, решались срочные практические вопросы издания «Бюллетеня», взаимоотношений с французскими сторонниками и другие повседневные дела. Для эмоций времени не оставалось. Вскоре, после возвращения в Турцию, Наталья Ивановна писала Льву-младшему: «Все наше маленькое путешествие представляется нам почти «невероятным»; каким образом мы оказались вырванными из этой тиши и замкнутости и брошены в водоворот событий, не крупных, но полных неожиданностей, превратностей, то благосклонных, то враждебных? Сколько разговоров, сколько народу перевидели за такое короткое время; за четыре года на Принкипо и сотой доли этого не было. Помню, как говорили с тобой первый раз по телефону… В конце концов повидались с тобой в продолжении всего нескольких часов, милый мой мальчик… и каких часов… в усталости, напряженности, бессоннице, неизвестности и сутолоке и суете, без которых ничего не обходится. Не успели даже подойти друг к другу поближе… взглянуть друг на друга поглубже. Тебе папа показался сумрачным, нет, он просто был уставшим… уставшим не от одного дня, а от целого ряда дней»[333].
Так завершилось это краткое, но довольно драматическое путешествие, ставшее предвестием новых передряг, предстоявших Троцкому на Европейском континенте.
2. Новый стратегический курс
Вскоре после копенгагенской лекции, 4–8 февраля 1933 г., в Париже состоялась II предварительная конференция Международной левой оппозиции (большевиков-ленинцев), как стала теперь уже официально именовать себя группа последователей Троцкого[334]. На этот раз выехать во Францию Лев Давидович и не пытался. Он был убежден, что визы не получит, тем более на официальную международную встречу своих сторонников. Конференция определила ту программную и практическую базу, на которую троцкисты опирались все последующие годы, хотя и в отдельных странах, и в международном масштабе постоянно возникало и распадалось множество организаций и движений, провозглашавших себя сторонниками Троцкого и совершенно по-разному трактовавших те установки, которые были сформулированы в 1933 г. в Париже[335].
II предварительная конференция была тем более важной, что происходила она через несколько дней после прихода к власти в Германии Гитлера. Согласно официальному докладу, в конференции участвовали делегаты из одиннадцати стран[336], что было явным преувеличением, ибо по крайней мере две страны из названных представлены не были: русской секции не существовало вообще, а болгары, названные в перечне, во встрече не участвовали, так как в их организации «Освобождение» возникшие споры и конфликты привели к распаду и полному прекращению деятельности[337].
В соответствии с инструкциями Троцкого конференция утвердила два документа, связанные с событиями в Германии. В «Обращении ко всем членам Коммунистической партии Германии, к социал-демократическим рабочим, к германскому пролетариату» она призвала к немедленному созданию единого фронта коммунистических и социал-демократических рабочих, который противостоял бы установлению национал-социалистической диктатуры. В телеграмме Коминтерну точно так же предлагался единый фронт против германского «фашизма» (ответа получено, разумеется, не было). Главным документом, утвержденным в Париже, были так называемые «Одиннадцать пунктов», которые рассматривались в качестве подготовительного, дискуссионного документа, на базе которого предполагалось выработать окончательный программный документ. Таковой предполагалось утвердить на конференции Международной левой оппозиции в июле 1933 г.[338]Основные положения «Одиннадцати пунктов» были разработаны на базе указаний Троцкого и, по существу, являлись его документом:
1) независимость пролетарской партии и осуждение теории двуклассовых (рабоче-крестьянских) партий;
2) признание интернационального и перманентного характера пролетарской революции и осуждение теории социализма в одной стране;
3) признание Советского Союза в качестве рабочего государства, несмотря на растущую «дегенерацию бюрократического режима»;
4) безусловная защита СССР против империализма и международной контрреволюции;
5) осуждение экономического оппортунизма сталинской фракции в 1923–1928 гг. и ее экономического авантюризма 1928–1932 гг.;
6) необходимость для коммунистов работать в массовых организациях, в частности в профсоюзах, и осуждение создания особых, «красных» профсоюзов;
7) осуждение формулы демократической диктатуры пролетариата и крестьянства как особого режима, отличающегося от диктатуры пролетариата;
8) необходимость мобилизации масс с использованием переходных лозунгов для борьбы против феодализма, национального угнетения и разных форм «империалистической диктатуры»;
9) развитие политики единого фронта массовых организаций рабочего класса, как экономических, так и политических;
10) осуждение теории социал-фашизма и признание, что таковая служит не делу коммунизма, а самому фашизму, с одной стороны, и социал-демократии, с другой;
11) признание необходимости внутрипартийной демократии не на словах, а на деле[339].
Важной особенностью рассмотренного документа было отсутствие в нем указания на то, что коммунистическая оппозиция продолжает считать себя фракцией компартий и Коминтерна. На этот счет просто ничего не было сказано. Тем самым оставлялись открытыми двери для принципиального политического поворота, который пока не провозглашался, но явно уже обдумывался Троцким. И хотя Всемирная конференция, намеченная на июль 1933 г., так и не состоялась, к этому времени четко выявились те условия, которые предопределили крутой разворот Троцкого и его сторонников, взявших через несколько месяцев курс на создание 4-го Интернационала.
Тем временем Троцкий продолжал работу над историко-теоретическими трудами, усилив внимание к текущим международным проблемам, прежде всего в связи с событиями в Германии. Он стал бить тревогу еще до того, как канцлером был назначен Гитлер. Через неделю после формирования нацистского правительства, 6 февраля 1933 г., Троцкий в письме правлению левой оппозиции в Германии высказал предположение, что под прикрытием подготовки к выборам, назначенным на 5 марта, нацисты произведут переворот[340]. Именно так и произошло: воспользовавшись поджогом здания германского рейхстага 27 февраля, Гитлер через послушного президента Гинденбурга ввел чрезвычайное положение и начал громить демократию. Нацисты приступили к ликвидации других политических партий, распустили профсоюзы и создали вместо них свой Трудовой фронт.
Трезво оценивая ситуацию как тягчайшее поражение германского рабочего класса, Троцкий был далек от тех коммунистических лидеров, которые, эмигрировав из страны, утверждали вслед за своими кремлевско-коминтерновскими опекунами, что Германия находится накануне революционного взрыва. В статье «Немецкие перспективы» (лето 1933 г), опубликованной почти одновременно во Франции, Испании и других странах, он писал, что в Германии происходит «не назревание пролетарской революции, а углубление фашистской контрреволюции». Троцкий признавал политическую индифферентность значительной части населения Германии, «озлобленную пассивность» масс, их добровольное вступление в нацистские организации. Вопреки коммунистическим догмам по поводу авангардной революционной роли пролетариата, он пришел к выводу, что факт «массового перехода под знамя со свастикой является непререкаемым свидетельством чувства безысходности, охватившего пролетариат. Реакция проникла в кости революционного класса. Это не на один день… Для мирового пролетариата германская катастрофа и роль в ней Коминтерна неизмеримо важнее, чем всякие организационные маневры, конгрессы, уклончивые заявления, дипломатические соглашения и проч. Исторический суд над Коминтерном произнесен. Апелляции на приговор нет»[341].
330
Эррио Эдуар (1872–1957) — французский политический деятель, лидер партии радикалов. С 1916 г. неоднократно занимал министерские посты. В 1924–1925, 1926, 1932 гг. был премьер-министром. Правительство Эррио в 1924 г. установило дипломатические отношения с СССР. В 1942 г. Эррио направил главе вишистского режима маршалу Петену письмо с протестом против отмены конституционных свобод, был подвергнут домашнему аресту. В августе 1944 г. отклонил предпожение возглавить «переходное» марионеточное правительство. Вскоре после этого был выдан вишистами немцам и отправлен в концлагерь в Германию. Освобожден советской армией в апреле 1945 г. и возвратился во Францию. В 1947–1954 гг. был председателем Национального собрания, до 1955 г. — мэром Лиона.
331
Монзи Анатоль де (1876–1947) — французский политический деятель, дипломат. Сенатор (1920–1929). Занимал ряд министерских постов. В 1924 г. председатель парламентской комиссии по русским делам. Выступал за признание СССР. В 1925–1927 гг. глава французской делегации на переговорах с СССР по вопросам о долгах и кредитах (советскую делегацию возглавлял полпред во Франции Х.Г. Раковский). В рассматриваемый период министр просвещения и национального воспитания.
332
Архив Гуверовского института. Коллекция Б.И. Николаевского. Ящик 349.
333
Архив Троцкого. Фонд 13.1. Т-13663.
334
Alexander R.J. International Trotskyism. Р. 256.
335
Ibid. Р. 258.
336
Les Congas de la Quar^me Internationale. Vol. 1. P. 52.
337
Станчев M., Чернявский Г. Л.Д. Троцкий, Болгария и болгары. С. 312–351.
338
Les Congr`s de la Quartteme Internationale. Vol. 1. P. 50.
339
Documents of the Fourth International. The Formative Years (1933—40) / Ed. by Will Reisner. New York: Pathfinder Press Inc., 1973. P. 23–25.
340
Архив Троцкого. Фонд 13.1. Т-3508.
341
Архив Троцкого. Фонд 13.1. Т-3563.