Страница 1 из 73
Сергей Панарин
Барабан на шею!
Пролог
В темной-темной комнатушке, слегка освещенной свечами, сидели и беседовали три престранные персоны – хозяйка да два посетителя.
Хозяйка, покрытая пепельно-серой шерстью особа, имела копыта на ногах, пару рогов на макушке и бледно-розовый пятачок. Старая чертовка была облачена в простенькое платье. В проворных мохнатых руках мелькали вязальные спицы.
Посетители, обыкновенные люди, были странны тем, что находились в обществе нечистой силы. Не часто встретишь мужика сорока трех лет и восемнадцатилетнего парня, болтающих с древней бесовкой.
Пока мужик и чертовка ожесточенно препирались (хозяйка обвиняла собеседника в том, что он выдавал себя за Повелителя Тьмы без всяких оснований, а тот твердил о досадном недоразумении), парень затравленно оглядывал комнатку. Без окон, без дверей – это как раз про нее…
Молодого человека звали Колей Лавочкиным. Он был долговяз, худ и русоволос. Одежда его мало подходила к имени: не каждый Коля Лавочкин расхаживает в старинных панталонах, камзоле и туфлях, не каждый. Еще большее несоответствие возникало между нарядом и родом Колиных занятий – парень был рядовым срочной службы.
Мужчина, споривший с бесовкой, являлся прапорщиком и служил в том же ракетном полку, что и Лавочкин.
Как попали русские ракетчики в бесовские апартаменты? О, это долгая история, тянущая на отдельную книгу. Вкратце дело обстояло так.
Рядовой-первогодок Лавочкин, стоявший на Посту Номер Один в новогоднюю ночь, вместе с автоматом и полковым знаменем провалился в загадочную воронку. Очутился он в сказочном мире – мире великанов и драконов, монархов и магов, принцесс и рыцарей. В двух королевствах – Вальденрайхе и Наменлосе – Коля, совершив немало подвигов, приобрел популярность под именем Николаса Могучего и даже стал бароном.
Самым замечательным Колиным открытием стали безграничные волшебные свойства полкового знамени. Оно исполняло любые желания рядового.
Прапорщик Дубовых последовал за Лавочкиным случайно. Павел Иванович, или Палваныч, захотел догнать самовольно покинувшего пост солдата и вернуть полковую реликвию на место. На долю прапорщика выпало ничуть не меньше приключений: Дубовых сидел в тюрьме, женился, получил в услужение черта и встретил женщину своей мечты – колдунью Хельгу Страхолюдлих. Многие считали Палваныча Повелителем Тьмы.
Когда же наконец прапорщик настиг рядового, они исчезли на глазах изумленных войск двух королевств. Почему? Да потому что послали друг друга к чертовой бабушке.
Вот и сидели теперь вояки напротив старой бесовки…
Палваныч ничуть не стушевался, ввязался в долгий спор с хозяйкой, а Коля Лавочкин уже через пару минут понял: если и возможно покинуть жилище чертовой бабушки, то только с ее дозволения. Парень пожелал исчезнуть вместе с прапорщиком из комнаты, но ничего не произошло. Безотказное волшебное знамя не действовало!
«А ведь это мой самый любимый трюк – перемещаться в пространстве, – подумал солдат. – Неужели магия знамени кончилась?»
Он распахнул камзол и уставился на живот. Полотнище было обмотано вокруг торса. Все такое же красное, бархатное… Будто Лавочкин мог увидеть что-то иное.
– Ага, юноша, не работает знамя-то? – хохотнула чертовка, отрываясь от перепалки с Палванычем. – Еще бы оно тут действовало! Мы же с вами в Преисподней. Здесь священные артефакты не в силе. Правда, и я вам не причиню вреда: презренная тряпка вас защищает. Я проверяла, не сомневайтесь.
– О чем это она? – Дубовых прищурился.
Голос его походил на хриплое хрюканье, но рядового это обстоятельство совсем не веселило.
– Дело в том, товарищ прапорщик, – начал парень, осторожно подбирая слова, – что знамя нашего полка волшебное.
– Ты мне мозги не компостируй! – хмуро велел Палваныч. – Нечего мне тут компостировать!
«Вот уж воистину нечего», – отметил солдат.
– Сперва у него воронки в полковом Красном уголке, потом чудеса всю дорогу, теперь, ни с шута, знамя волшебное! – рычал прапорщик. – Не смей наводить карикатуру на святое, молокосос! Ты еще под табурет ползком, когда наши отцы…
– Довольно! – продребезжала чертова бабушка.
– Еще бы ты не была довольна! – Дубовых переключился на хозяйку комнатушки. – Тут святое грязными лапами, а ты, ядрена Матрена, и рада!..
– Хватит, – властно сказала чертовка, тряся спицами. – Ты слишком громко себя ведешь. Вон, аж петли спутала из-за тебя, боров окаянный.
Надо признать, бесовка весьма точно охарактеризовала внешность прапорщика. Это был толстый коротышка, чья голова, казалось, росла прямо из плеч, а поросячье щетинистое лицо глядело на мир маленькими злыми глазками. Если бы кто-то решил снять кино о человекокабанах, то Палваныч наверняка прошел бы кастинг на главную роль.
Чертовка отложила вязание.
– Все. Я вас выгоняю. Надоели, – проворчала она.
– А где выход? – спросил Коля.
– Чтобы избавить меня от своего докучного присутствия, задуйте любую из этих свеч, – хозяйка показала на пару канделябров.
– И куда мы попадем?
– А я откель знаю? – Чертовка хитровато улыбнулась, обнажив желтые, подернутые кариесом клыки. – Одна свеча приведет вас домой, другая в то место, откуда вы ко мне попали, остальные… В пекло, в океан, в королевство Дробенланд[1]. Или в Вальденрайх?[2] Неважно. Дуйте, не стесняйтесь.
– Ты, старая, совсем обездоленная на голову, что ли?! – возопил Дубовых. – Живых людей в пекло!
– Вовсе не обязательно. – Нечистая потешно сморщила пятачок. – Шанс из шести. Давайте не тяните. Отвыкла я за последние века от человеческого общества. Суетные вы. Да и вздремнуть пора.
– А других выходов нет? – с надеждой поинтересовался Коля.
– Нет.
Прапорщик и солдат подняли с пола походные мешки, пошли к столику, на котором стояли канделябры.
– Так… – Палваныч почесал подбородок. – Считаю необходимым дунуть в свечу номер три.
– С какой стороны, товарищ прапорщик? – спросил Лавочкин.
– Не умничай!
Чертовка сочувственно вздохнула:
– Эх, юноша, не завидую я тебе. С таким занудой…
Прапорщик Дубовых дунул со всей дури на третью слева свечу.
Фитиль погас, выпустив вверх облачко сизого дыма.
Яркий свет ослепил россиян, а в уши ворвался шум боя: крики, конский топот, удары стали о сталь.
Проморгавшись, Палваныч и Коля увидели, что находятся в самой гуще сражения.
О, это был не потешный бой, какие устраивают клубы реконструкции военных доспехов, а реальная сеча, в которой встретились две армии. Кавалерия, пехота, лучники… Кровавая толчея, падающие под копыта лошадей воины… И посреди – два безоружных пришельца.
На Палваныча во весь опор несся конь, всадник-меченосец оскалился в безумной ярости. Коля вцепился в плечо прапорщика и проорал пожелание полковому знамени:
– Прочь отсюда!
Волшебная реликвия снова работала.
Но…
За миг до исчезновения с поля боя парень почувствовал резкую боль в боку.
Лавочкин все еще держался за Дубовых. Они очутились в маленьком овражке. Вокруг был лес. Издалека доносился шум битвы.
Было утро. Прохлада щекотала кожу. Обильная роса попадала с травы на туфли и брючины, оставляя мокрые пятна.
– Никак не привыкну к этим перемещательным фокусам, – пробормотал прапорщик.
Солдат выронил мешок и схватился за бок.
В нем торчала длинная стрела.
Парень разжал ослабевшие пальцы, выпуская плечо Палваныча, и рухнул наземь.
1
Winter – зима, Fleisch – плоть.
2
Ziegel – кирпич, einlullen – убаюкивать.