Страница 95 из 96
В «расстрельных списках»
Вечерней Москвы
Что нет обид судьбы и сердца жгучей муки,
А жизни нет конца…[291]
Секретно Экз. № 1
В Президиум Московского Городского Суда
(в порядке надзора)
по делу ЛЯШУКА и других[292]
Постановлением ОС при НКВД СССР от 9 июля 1937 г. за контрреволюционную деятельность ЛЯШУК С. Р., ГОРИНЕВСКИЙ Г. В., НАЛИМОВ В. В., ПРОФЕРАНСОВ Г.Н., БРЕШКОВ И. С., КОРОСТЕЛЕВ Б. В. и ГУБЕРТ-ПОСПЕЛОВА В. В. были заключены в ИТЛ сроком на 5 лет каждый.
Васильева Е. М. была лишена права проживания в 15 пунктах СССР сроком на 3 года.
Указанное постановление ОС в отношении всех перечисленных лиц подлежит отмене по следующим мотивам:
ЛЯШУК, ГОРИНЕВСКИЙ и другие обвинялись в принадлежности к контрреволюционным анархистским группам, руководителями которых были СОЛОНОВИЧ Агния, СОЛОНОВИЧ Алексей и ШАРЕВСКИЙ Ион, а также в активной контрреволюционной деятельности, а ВАСИЛЬЕВА — в недоносительстве об их контрреволюционной деятельности.
Совместно с ними по этому делу были осуждены АРЕНСКИЙ П.А. и БОЛОТОВА А.О., в отношении которых определением судебной коллегии по уголовному делу Верховного Суда СССР от 28 декабря 1955 г. дело производством прекращено.
Основанием к осуждению Ляшука и других послужили показания осужденных Брешкова, Проферансова, Ляшука, Коростелева и Гориневского, которые показали, что они являлись участниками контрреволюционной анархистской группы, устраивали сборища и обсуждали на них вопросы борьбы с Советским государством. Одновременно с этим читали анархистскую литературу и вели беседы на теософские и религиозные темы. Кроме того, состояли в анархистских организациях «Орден Тамплиеров» и «Черный крест», занимавшейся сбором средств для помощи репрессированным органами Советской власти анархистам.
В проведении контрреволюционной деятельности Ляшук, Гориневский и другие изобличались показаниями свидетелей Иоффе, Черкаева и Жука и осужденных по другим делам Бема, Назарова, Мокринского.
В поданных жалобах Ляшук, Губерт-Поспелова, Налимов, Васильева виновность свою в контрреволюционной деятельности отрицают, а Ляшук заявил, что признавался по принуждению. То же заявил и Гориневский при допросе его в 1956 г.
Коростелев при объявлении ему об окончании следствия также отказался от показаний и заявил, что он виноват только в недоносительстве.
Васильева хотя на следствии себя виновной не признала и отрицала вину своего сына Проферансова, однако также заявляет, что по отношению к ней допускались недозволенные меры воздействия.
Свидетель Черкаев на допросе в 1956 г. свои показания о Гориневском, данные им в 1937 г., не подтвердил.
Осужденные по другому делу Бем и Мокринский в Суде от своих показаний, в которых они изобличали в контрреволюционной деятельности себя и осужденных по настоящему делу лиц, отказались.
На следствии Ляшук, Брешков, Проферансов и другие, показывая о своей контрреволюционной деятельности, называли как организаторов и руководителей их антисоветской группы Шаревского, Солоновича Алексея, Солонович Агнию и Назарова. Однако материалами дополнительной проверки, проведенной по делу СОЛОНОВИЧ Агнии, установлено, что Солонович Агния и Назаров были осуждены необоснованно и дела в отношении их производством прекращены. (В отношении НАЗАРОВА — определение Военной Коллегии Верх. Суда СССР от 8 окт. 1957 г., а СОЛОНОВИЧ А.
О —17
апр. 1958.)
Дело по обвинению Солонович Алексея до конца расследовано не было и прекращено за его смертью.
По его показаниям, а также по показаниям Шаревского, Ляшук и другие осужденные по настоящему делу не проходят.
Таким образом, контрреволюционная деятельность со стороны Ляшука и других не установлена, а показания свидетеля Иоффе, который представлял материалы о контрреволюционной деятельности осужденных по этому делу и по ряду дел, не подтвердились, а показания Проферансова опровергнуты Васильевой.
По делу следует считать установленным то, что осужденные разделяли анархистские идеи и при встречах между собой вели беседы на философско-теософские темы, в чем нет состава преступления.
При указанных обстоятельствах осуждение Ляшука, Гориневского и других является необоснованным, и, руководствуясь статьей 48 Закона об Основах уголовного судопроизводства СССР и Союзных республик,
ПРОШУ:
Постановление Особого Совещания при Народном Комиссариате Внутренних дел СССР от 9 июля 1937 г. в отношении ЛЯШУКА С.Р., ГОРИНЕВСКОГО Г.В., НАЛИМОВА В.В., ПРОФЕРАНСОВА Г.Н., БРЕШКОВА И.С., КОРОСТЕЛЕВА Б.В., ГУБЕРТ-ПОСПЕЛОВОЙ В.В. и ВАСИЛЬЕВОЙ Е.М. отменить и дело производством прекратить за недоказанностью обвинения.
Заместитель Генерального прокурора СССР Государственный советник юстиции I класса А. Мишутин
Далее я получил две завершающих справки.
№ 5 ПС 205/10
16 мая 1960 г.
Справка
Дело по обвинению гр. Налимова Василия Васильевича, работавшего до ареста научным сотрудником Центральной лаборатории контрольно-измерительных приборов пищевой промышленности, пересмотрено Президиумом Московского городского суда 9 мая 1960 года.
Постановление Особого Совещания при НКВД СССР от 9 июля 1937 года отменено, а дело в отношении гр. Налимова Василия Васильевича, 1910 года рождения, прекращено за недоказанностью обвинения.
Председатель Московского Городского Суда Л. Громов. № 5 ПС 201/60
16 мая 1960 г.
Справка
Дело по обвинению гр. Налимова Василия Васильевича, работавшего до ареста заведующим спектральным отрядом СреднеАзиатского геофизического треста, пересмотрено Президиумом Московского городского суда 9 мая 1960 года.
Постановление Особого Совещания при МГБ СССР от 20 апреля 1949 года отменено, а дело в отношении гр. Налимова Василия Васильевича, 1910 года рождения, производством прекращено на основании статьи 4 п. 5 УПК РСФСР.
Председатель Московского Городского Суда Л. Громов.
6. Эпилог
Восточный отряд Ордена Тамплиеров оказался разгромленным. Он перестал существовать, по крайней мере в той форме, в которой он был задуман Карелиным. (Правда, мы ничего не знаем о тех, чьи имена на допросах все же не были упомянуты.)
Сейчас, вглядываясь в прошедшее, приходится признать, что слишком много участников движения не выдержали напряжения. Сдались. Оговорили других. Бросили тень на движение в целом. А клятву верности при посвящении давали все[293].
Реабилитация очистила движение, и это уже само по себе удивительно. Но было уже поздно. Духовный потенциал, заданный Карелиным, кажется, исчерпался.
Существенным оказалось то, что ничто не дает устойчивости в борьбе — ни высокие степени посвящения, ни многолетний духовный опыт, ни братские связи. Что же может гарантировать от падения?
А если ничто, то как возможна какая-либо деятельность в тоталитарных режимах?
Сдаваться сразу же без борьбы? Нет. Никогда!
И вдруг я понял, что борьбу мы вели не столько со следователями, сколько с самими собой. Человек оказывается врагом себе самому. Внешний враг — это только провокация, только вызов на бой; а дальше все свершается внутри себя[294].
291
А. Фет. Стихотворения. Проза. Письма. М.: Советская Россия, 1988, с. 110.
292
Протест возник по ходатайству Ляшука, в не как естественное следствие реабилитации А. О. Солонович — главной фигуры по делу.
293
Гориневский пытался найти объяснение случившемуся, хотя бы в личном плане. В своих Воспоминаниях, фрагменты которых опубликованы в журнале Путь, 1993, № 3, он пишет:
Ряд открытых процессов-инсценировок, имевших место все последнее время в жизни нашего государства, и соответствующие намеки следователя создали у меня убежденность, что подготов-
ляется спектакль, где придется фигурировать в качестве действующих лиц анархистам-мистикам, к которым принадлежал я и многие мои друзья… Ожидание открытого процесса было большой ошибкой с моей стороны, предопределившей мое поведение… Мне не хотелось, чтобы меня публично уличали в противоречиях, во лжи, и мне казалось, что правильнее выступить с открытым забралом начистоту… (с. 229)
Сомнения в правильности моего поведения мучили меня почти с самого начала, но сказанного на первых допросах вернуть было невозможно, и пришлось держаться неправильно выбранного курса ответов…
Тут очень сказалась одна черта моего характера, которую я не подозревал в себе, но которая не раз мне причиняла вред…
…Откуда явилась эта черта — не знаю! Черта эта заключалась в том, что я не всегда держался ранее принятого решения и мог в процессе беседы переменить решение себе во вред. Почему я это делал? Во всяком случае, не под влиянием страха, т. к. очень часто я ставил себя под больший удар, чем если бы я остался на прежней тактической позиции… Это было скорее «перемудрил». Это было иной раз желание резать правду, а не вилять на каких-то шатких позициях… (с. 230)
294
Эта мысль прекрасно подтверждена в приведенных выше покаянных словах Гориневского.