Департамент ночной охоты

– Тысячу раз уже повторили, – с раздражением бросил Кобылин. – Сколько можно, а?

– Сколько нужно, – резко ответил Борода. – Ты не можешь там надоедать местным. Поверь, будешь наглеть, мы оттуда оба не выйдем. И это будет еще не самым плохим вариантом развития событий.

– Да ну? – буркнул Кобылин. – Какой же тогда самый плохой?

– Да такой, что начнутся взаимные претензии между людской частью города и той, другой, частью.

– Война начнется, что ли? – осторожно спросил Кобылин.

– Локальный вооруженный конфликт, – тихо произнес Борода. – И не из-за нас, как таковых, а из-за наших глупых действий. Возможны жертвы с обеих сторон, нарушение договоров, нарушение хрупкого равновесия…

– Ладно, босс, – сказал Кобылин. – Не буду я никого трогать, если меня никто не тронет.

– Даже если тронут, – с нажимом произнес Борода. – Держись до последнего, идет?

– Нет, – мягко сказал Кобылин. – Гриша, я понимаю, что ты хочешь. Но некоторые вещи вбиты у меня в подкорку, на уровне инстинктов выживания. Если кто-то схватит меня за горло, я тут же откручу этому уроду голову, кем бы он ни оказался. Не размышляя, не раздумывая. Понимаешь? Могу только обещать, что не сделаю этого, если кто-то меня случайно толкнет или наступит на ногу. И ничего более я тебе не пообещаю, потому что ты не хочешь мне рассказать, что там будет внутри.

– Уже прогресс, – буркнул Борода. – Я не могу тебе рассказать, потому что не знаю, кто будет внутри. Это мирный фуршет. Место, где разговаривают разговоры, понимаешь? Там точно будут различные существа. Вампир. Оборотни. Может, кто-то еще. Ведьма – это сто процентов. Мы просто зайдем, поговорим и выйдем. Я тебя предупреждаю – если она не захочет отвечать на твои вопросы, не устраивай истерик. Не надо угрожать, дожимать, прижимать, выбивать признание. Вот об этом я говорю. Даже если услышишь в ответ слово «нет», вежливо поблагодаришь и отойдешь в сторонку.

– Если мы сейчас не прекратим болтать и не тронемся с места, – с угрозой произнес Кобылин, – я действительно отойду в сторонку. И вернусь сюда через часик. Сам.

Борода закатил глаза к небесам и медленно выдохнул, набираясь ангельского терпения.

– Хорошо, – наконец сказал он. – К чертям. Бросили в воду – плыви.

Одернув свой черный пиджак, Гриша сделал пару шагов к забору, буркнул что-то в переговорное устройство. Калитка тут же приоткрылась, и Кобылин, повинуясь решительному жесту друга, последовал за ним.

За забором оказалось продолжение странного переулка. Но здесь было гораздо темнее, а у подъездов стояли машины. Вдалеке виднелось нечто вроде внутреннего дворика, но подробностей Алексей не рассмотрел – Борода решительно свернул к ближайшему крыльцу и быстро взбежал по гранитным ступеням к огромным деревянным дверям. Массивные, украшенные резьбой, они выглядели так, словно могли выдержать долгую осаду. Но при этом легко распахнулись, едва только Борода потянул на себя полированную медную ручку.

За огромными створками скрывался небольшой и хорошо освещенный зал, от самого выхода вверх уходила белая каменная лестница. Около нее стояли двое крепких молодцов в черных костюмах, и Кобылин насторожился. Напрасно – это были самые обыкновенные охранники, люди. Один из них быстро проверил гостей ручным металлодетектором, второй окинул внимательным взглядом, задержался на Кобылине, но потом отступил в сторону.

Борода сдержанно кивнул охране и стал быстро подниматься по ступеням, всем своим видом показывая, что имеет право здесь находиться. Кобылин молча шел следом, отставая на шаг, примеряя на себя роль телохранителя важной персоны.

Наверху Борода быстро свернул в распахнутую дверь, и друзья очутились в самом начале анфилады небольших комнат. Эта планировка напомнила Алексею о картинной галерее, где можно свободно переходить из комнаты в комнату, чтобы насладиться работами художников. Судя по всему, здесь кто-то попытался устроить маленький частный музей – на стенах действительно висели картины, но среди них встречались и причудливые маски, и статуэтки на подставках, и даже старые доспехи.

Борода осторожно двинулся вперед, очень медленно прошел мимо первой комнаты. Кобылин, шедший следом, заглянул другу через плечо. Комната оказалась довольно приличных размеров. У дальней стены, увешанной картинами, разместился длинный стол с различными закусками, вокруг которого толпилось не меньше десятка человек. Все они тихо беседовали, но отсюда, из коридора, Алексей не мог разобрать ни слова.

Григорий тем временем двинулся дальше. Медленно шагая по коридору, по мягкой красной дорожке, он деловито посматривал по сторонам. А вот Кобылин больше прислушивался, пытаясь определить, сколько в этой галерее поместилось людей. И все ли они люди.

Лишь один раз, проходя мимо очередных доспехов, он остановился и окинул взглядом скрещенные топоры. Старые. Настоящие. Вполне приличные. Не в силах удержаться, Кобылин быстро вытащил один из креплений и обернулся к поджидающему его Григорию.

Видя, как расширяются глаза напарника, Алексей широко развел в сторону руки, словно намереваясь обнять Гришу, и провозгласил:

– Я – железный дровосек!

Глаза Бороды стали круглыми, как блюдца. Он медленно поднял руку и ткнул пальцем в сторону опустевших креплений.

– Ну, ты не понял, что ли, – обиделся Кобылин. – Помнишь, как в кино. Там он руки разводит и говорит: «Я железный…»

– Идиот, – прошипел Борода, тараща глаза. – Положи обратно. Быстро. Тут же камеры.

Кобылин тяжело вздохнул, покачал головой и сунул огромный топор обратно на свое место. Порой он начинал сомневаться – есть ли вообще у Григория чувство юмора или Борода только иногда притворяется.

Ускорив шаги, он догнал друга и пошел с ним рядом, плечом к плечу.

– Ничего больше не трогай, – прошипел Гриша. – Веди себя как взрослый человек, умоляю тебя.

– Если я буду себя вести как взрослый, – серьезно отозвался Кобылин, – то вряд ли отсюда вообще кто-то живым уйдет. Не дергайся. Эти шалости меня расслабляют и заставляют забыть о кричащих инстинктах убийцы.

Гриша споткнулся, засеменил по полу, потом резко обернулся – не подслушивает ли кто.

– Соберись, – яростно прошептал он. – Леша, это важно, держи себя в руках, пожалуйста.

Кобылин не ответил – повернув голову, он смотрел в следующую комнату, где было всего пять гостей, с интересом разглядывающих картины на стенах.

– Я ее вижу, – спокойно сообщил Кобылин. – Описание совпадает. Иди по своим делам, Гриш, не мешай работать.

Борода сдавленно хрюкнул, пытаясь удержать в себе заковыристое проклятие, потом ухватил друга за локоть, потянул на себя.

– Только без фанатизма, Леша, – грозно предупредил он, заглядывая Кобылину в глаза. – Только без фанатизма!

Кобылин легко высвободил руку из Гришиного захвата, смахнул невидимую пушинку с лацкана пиджака, вздернул бровь и решительным шагом направился в комнату с картинами.

Ловко обогнув подозрительную престарелую парочку в вечерних нарядах, Алексей медленно подошел к дальней стене, украшенной единственной, зато весьма большой картиной. Мягко ступая по блестящему паркету, Кобылин присматривался к своей цели, пытаясь составить первое впечатление.

Ведьма стояла перед самой картиной, внимательно всматриваясь в переплетение бурых и синих мазков, сдобренных красными пятнами, слишком уж напоминавшими капли крови. Она чуть запрокинула голову, явив охотнику профиль, и Кобылин тут же отбросил все сомнения – точно, она.

Описание, полученное от Гриши, полностью подходило. Среднего роста, хрупкого телосложения. Мелкие черты лица, тонкий нос, острые скулы, мягкий округлый подбородок, большие глаза, волосы – длинные и черные. Вот только длинными их можно было назвать с натяжкой, на самом деле они спускались ровно до плеч. Иссиня-черные, гладкие, аккуратно подрезанные, с ровной челкой, они напоминали скорее шапочку. Кобылин знал, что такое строгое классическое каре частенько называли прической Клеопатры. Кстати, и кожа у ведьмы была чуть смугловатой, словно подчеркивая экзотический образ. Платье тоже было классическим – коктейльное, типа футляр – обтягивающее, но без откровенных вырезов. И, конечно, не пошло черное, а темно-синее, с едва заметным фиолетовым отливом.