Страница 29 из 31
Думается нам, что столь широкое поле для следственного усмотрения как о прекращении уголовного преследования, так и о его возобновлении чревато повышенной опасностью перехода усмотрения в произвол, в принятие таких решений по различным субъективным, в том числе и коррупционным, причинам.
Говоря об этой проблеме, также нельзя не сказать, что она в силу своей значимости, распространенности рассматриваемых ситуаций и неопределенности правоприменительной практики при их разрешении неоднократно была предметом рассмотрения Конституционного Суда Российской Федерации[186].
Его правовая позиция по ней следующая:
«…сама по себе возможность отмены незаконного и необоснованного постановления о прекращении уголовного дела и возобновления производства по делу вытекает из предписаний Конституции Российской Федерации, обязывающих органы государственной власти, должностных лиц и граждан соблюдать Конституцию Российской Федерации и законы (статья 15, часть 2), гарантирующих государственную защиту прав и свобод человека и гражданина (статья 45, часть 1) и возлагающих на государство обязанность обеспечивать потерпевшим от преступлений доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба (статья 52).
[…] при решении вопросов, связанных с возобновлением прекращенных уголовных дел, надлежит исходить из необходимости обеспечения и защиты как интересов правосудия, прав и свобод потерпевших от преступлений, так и прав и законных интересов лиц, привлекаемых к уголовной ответственности и считающихся невиновными до тех пор, пока их виновность не будет доказана в предусмотренном законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда (статья 49, часть 1, Конституции Российской Федерации); недопустимо произвольное возобновление прекращенного уголовного дела, в том числе многократное его возобновление по одному и тому же основанию (в частности, по причине неполноты проведенного расследования), создающее для лица, в отношении которого дело было прекращено, постоянную угрозу уголовного преследования. При этом гарантией защиты прав и свобод является право на судебное обжалование постановления прокурора (руководителя следственного органа) об отмене постановления о прекращении уголовного дела и о возобновлении производства по делу»[187].
Мы не ставим под малейшие сомнения саму правовую корректность приведенной позиции Конституционного суда РФ. Однако полагаем, что данная проблема получит себе более определенное разрешение, если в УПК будут четко обозначены временные сроки, в течение которых:
– названные постановления могут быть обжалованы;
– по истечении которых принятые решения об отказе в уголовном преследовании конкретного лица или о прекращении такового в отношении конкретного лица не могут быть отменены.
Относительно первых вполне обоснованным нам представляется срок, который для обжалования постановлений о прекращении уголовного дела предусматривала приведенная выше ст. 209 УПК 1960 г. – пять суток с момента уведомления заинтересованных лиц и прокурора об отказе в возбуждении уголовного дела либо о его прекращении.
Относительно второго – сроков возможной отмены постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении конкретного лица или о прекращении в отношении него уголовного преследования можно предложить несколько.
Во-первых, нам представляется разумным – с соответствующими, естественно, коррективами – использовать порядок, установленный законом для пересмотра оправдательного приговора ч. 2 ст. 405 УПК: «…пересмотр оправдательного приговора либо определения или постановления суда о прекращении уголовного дела допускаются в срок, не превышающий одного года со дня вступления их в законную силу, если в ходе судебного разбирательства были допущены фундаментальные нарушения уголовно-процессуального закона, повлиявшие на законность приговора, определения или постановления суда».
Во-вторых, подчеркнем, как то нам представляется также в сугубо постановочном плане, возможна экстраполяция (опять же в соответствующей, естественно, интерпретации) на решение этой проблемы понятия и сроков исковой давности, установленные в гражданском праве (как известно, общий срок исковой давности ограничен тремя годами – ст. 196 ГК РФ; при этом для отдельных видов требований законом могут устанавливаться специальные сроки исковой давности, сокращенные или более длительные по сравнению с общим сроком – ст. 197 ГК РФ).
Наконец, в-третьих, есть возможность интерпретировать на рассматриваемую проблему положение ч. 7 Федерального закона «О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок…».
«В случае установления подозреваемого или обвиняемого заявление о присуждении компенсации за нарушение права на уголовное судопроизводство в разумный срок может быть подано до прекращения уголовного преследования или вступления в законную силу обвинительного приговора, если продолжительность производства по уголовному делу превысила четыре года и заявитель ранее обращался с заявлением об ускорении его рассмотрения в порядке, установленном уголовно-процессуальным законодательством Российской Федерации».
Внося это предложение, автор ясно осознает таящийся в нем подводный камень. А он следующий: риск предоставления правоприменителям – органам и лицам, осуществляющим уголовное преследование – возможности освобождения лица от ответственности за совершенное им деяние в связи с истечением предлагаемого срока для отмены указанных выше постановлений. Мотивы для того могут быть различными, в том числе – и это самое опасное – коррупционными.
Но такая опасность, увы, существует при осуществлении любой правоприменительной деятельности при принятии процессуальных решений его субъектами по усмотрению, в том числе – особо обратим на это внимание— и при принятии судом решений по жалобам заинтересованных лиц об отмене постановления о прекращении уголовного дела и возобновления по нему производства.
Но тем не менее оставление лица под угрозой возбуждения в отношении него уголовного преследования в ситуациях, когда ранее в том в установленном законом порядке было отказано, либо возобновления прекращенного в отношении него уголовного преследования на практически неограниченный срок, по нашему убеждению, противоречит декларированному законом положению об осуществлении уголовного судопроизводства (уголовного преследования) в разумные сроки.
Мы убеждены, что необходимость законодательного ограничения сроков досудебного уголовного преследования в рассматриваемых ситуациях повышено актуальна.
Как на то неоднократно обращал внимание ЕСПЧ в своих постановлениях, «только с момента уведомления лица о прекращении уголовных процедур оно прекращает чувствовать себя находящимся под влиянием уголовного дела, а также испытывать чувства правовой неопределенности, которую ст. 6 Конвенции (о защите прав человека и основных свобод – авт.) предназначена ограничить»[188].
Столь либерально-радикальное предложение в пользу лица, подвергающегося (подвергавшегося) уголовному преследованию, с позиции усмотрения о разумности сроков последнего с логической неизбежностью обусловливает необходимость остановиться и на проблеме обеспечения прав и законных интересов потерпевшего от преступного посягательства, без всяких на то сомнений нарушаемых некачественным досудебным уголовным преследованием.
Мы видим в ней два аспекта.
Первый из них таков. Как известно, уголовно-процессуальный закон оставил на полное усмотрение лица, осуществляющего уголовное преследование, выбор действий для формирования, исследования и использования доказательств по конкретному уголовному делу из их числа, предусмотренных УПК. Однако, признав необходимым производства того или иного из них, следователь под угрозой признания в дальнейшем сформированного доказательства недопустимым обязан скрупулезно и неукоснительно соблюдать уголовно-процессуальный порядок его производства.
186
См.: Определение от 27 декабря 2002 г. № 300-О «По делу о проверке конституционности отдельных положений статей 116, 211, 218, 219 и 220 Уголовно-процессуального Кодекса РСФСР в связи с запросом президиума Верховного суда Российской Федерации и жалобами ряда граждан»; Определение от 25 марта 2004 г. № 157-0 «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Кириченко Владимира Ивановича на нарушение его конституционных прав частью первой статьи 214 Уголовно-процессуального Кодекса Российской Федерации»; Определение от 24 июня 2008 г. № 358-0 «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Пилипенко Николя Владимировича на нарушение его конституционных прав частью пятой статьи 125 и частью первой статьи 214 Уголовно-процессуального Кодекса Российской Федерации». – Информ. Ресурс ИПС «КонсультантПлюс».
187
Определение Конституционного Суда РФ от 24 июня 2008 г. № 3580. Там же.
188
Привод, по: Зимненко Б. Л. Право на разумные сроки судебного разбирательства по гражданским и уголовным делам. Практика Европейского суда по правам человека в отношении Российской Федерации // Государство и право, 2011, № 1. С. 38.