Страница 81 из 94
– Антигон – глупец. Вот здесь надо было нас встречать, лучше места не найти.
– Почему?
– Полоса узкая от моря до холмов, коннице не раскатиться, обход не совершить, в бок не ударить. Если бы встали тут вдоль реки, нам бы несладко пришлось. А там за Иссом широкая равнина.
– Он возьмёт и в Киликийский проход юркнет, как мышь в нору. Как его оттуда выковыряешь?
– Да я бы никак не стал. Залезет – сам дурак. Ему там скоро жрать нечего станет.
– А ну как обратно в Каппадокию уйдёт? Мы что, за ним? Тут он нас на выходе… – лохаг ударил ладонью о ладонь.
Аристомед призадумался.
– Ну… Я бы не стал туда идти. Корабли же у нас есть. Морем тысяч двадцать перебросить в Карию и в тиски македонян!
Примерно так же рассуждал в ставке великого царя Оксафр, которому идея похода в Киликию с самого начала не нравилась.
– Государь, я уверен, Одноглазый боя не примет.
– Почему ты так считаешь?
– Разведчики уже достигли Пирама. Нет ни следа яванов.
– Куда же они делись?
– А может трусливый пёс Аршама продался врагу и все его донесения и россказни – выдумка? – предположил Атизий, – мы войдём в Киликию, а яваны все это время так и сидели в Каппадокии. Что нам делать? Назад идти? Конечно нет, пойдём на север проходом. Тут-то в узком месте они нас и прижмут.
Аршаму, который прискакал в Сохи накануне выступления войска, царь царей выслушал, казнить не стал, но велел удалиться прочь с глаз. Незадачливый хшатрапава наплёл басню, будто он героически выманивал яванов из Врат, дабы те, сидя в узком ущелье, не имели преимуществ. Спасая свою шкуру, он превратился в поток красноречия и милостивый царь царей смягчился. Но все же видеть неудачника более не желал.
– Почему же ты раньше не высказывал подобной мысли, почтенный Атизий? – спросил Набарзан.
– Потому что он тугодум, – оскалился Бесс, – государь, пусти моих всадников вперёд, я мигом все узнаю. Этот тихоход Равамитра топает слишком медленно.
Дарайавауш переводил взгляд с одного на другого, но хранил молчание, а потому войско продолжало идти вперёд.
В Иссе царя царей ожидал акарнанец Бианор, наёмник, один из лохагов покойного Мемнона. С ним была одна триера. Он сообщил, что весь остальной флот Фарнабаза стоит в Малле и наёмники приказаний великого царя. Вражеских кораблей Бианор не видел.
Куда же делись яваны? Этот вопрос мучил всех.
Царь царей повелел Бианору возвращаться в Малл, а всем наёмникам идти сушей, по берегу Пирама в городок Магарс, где войскам предстояло соединиться.
Бианор повиновался.
Через два дня, когда персидское войско удалилось от моря, его нагнал гонец из Исса, оставшегося за спиной. Храпящий жеребец гонца, весь в мыле, рухнул замертво посреди лагеря. Торопясь и заикаясь, вестник сообщил, что большое войско яванов идёт северным берегом Кипра на Саламин, а вся западная часть острова перешла на их сторону. Наварх Аристомен просит помощи, ибо всех защитников Саламина – лишь семь сотен его морских пехотинцев-эпибатов и даже если он вооружит гребцов, это город не спасёт.
– Пусть вооружит горожан! – закричал хазарапатиша.
– В городе волнения, – прохрипел гонец, – смутьяны требуют от Фитагора прогнать персов.
Царь Саламина Фитагор (на Кипре вообще в каждом городе сидел царь, все они подчинялись персам, но единого хшатрапавы Ахемениды на остров не назначали) правил последние восемнадцать лет, сменив на троне бунтовщика Эвагора, который пытался поднять восстание против царя Артахшассы, но не преуспел. Царёк этот был послушным, незаметным. Фитагор-Никакой, прозвали его подданные. Фактически, последние пару лет в городе распоряжался наварх-наёмник Аристомен.
– Набарзан! – приказал Дарайавауш, – срочно гонца в Сохи, к Адземилькару. Пусть немедленно выступает на Саламин!
– Повинуюсь, о, великий!
– А флот яванов? – дрожащим голосом спросил хшатрапава Сиявака.
– Кто его видел? – прогудел Оксафр.
Никто не видел. Никто не знал, насколько он велик.
– У Адземилькара достаточно кораблей, – успокоил Сияваку Набарзан.
Ага, кораблей много, вот только воинов на них… Да и какие из ханаанцев воины?
Так или иначе, стало понятно, что яваны, разбившие Аршаму, убрались из Киликии.
– Отлично! – потёр ладони Дарайавауш, – с ними разберется Адземилькар. Теперь нам надо найти Антигона.
– Если он здесь… – мрачно произнёс Атизий.
– Позволь мне, повелитель… – вновь высунулся Бесс.
Дарайавауш только рукой махнул раздражённо, дескать, знаю, знаю, чего хочешь.
– Идём в Магарс! – возвестил царь царей.
Через три дня персы соединились с войском эллинских наёмников, которые дисциплинированно под командованием Тимонда прибыли к назначенному месту встречи. Фарнабаз остался в Малле с флотом.
Там же, в Магарсе, персы, наконец, узнали, где находится Антигон.
Войско яванов было замечено на Алейской равнине на полпути между Тарсом и Аданой.
– Что они там делают? Куда идут? – опросил Дарайавауш своих военачальников.
Те зачесали бороды.
– Алейская равнина удобна для конницы, – пробормотал Равамитра.
– Вот именно! – сказал царь царей, – не вы ли уверяли меня, что Антигон не станет рваться на равнину?
Военачальники не знали, что ответить. Так и не поняв замысла противника, персы выступили на Адану.
…А за десять дней до этого, Антигон, расспросив местных жителей и своих проводников, изучив землеописания, составляемые купцами и все карты, какие у него были, расстелил одну из них перед стратегами и, ткнув пальцем в папирус, сказал:
– Вот здесь мы их встретим.
Адана
Свистнули стрелы.
– Спитамана! Они уходят!
– Вижу! Догоним! Хей!
Шатапатиша бросил своего высокого злого аргамака в галоп.
– Хей! Хей!
– Фаиспарт, давай вперёд! – заорал Спитамана вождю саков, – Ухшатра, ближе держись, не отставай!
Несколько удирающих всадников обернулись разом, спустили тетивы, издавшие звонкий хлёсткий свист. Согды прильнули к конским шеям. Спитамана злорадно ухмыльнулся: мало, кто может метко стрелять на полном скаку, подобно сакам и массагетам. Эти всадники точно не из их числа.
Вновь свистнули стрелы, и один из согдов полетел на землю, раскинув руки.
«Вот дети шакала! Недооценил…»
Хотя, справедливости ради, шатапатиша не так уж и ошибся: убегающие всадники стреляли за спину неважно и попадали, скорее случайно. Действительно, до степняков им далеко.
Под стрелами Спитамана заколебался на мгновение: не стоит ли достать щит? Глупо умирать от первой же стрелы. Нет, только мешать будет.
Крышку горита шатапатиша отстегнул загодя, дабы не мешкать, когда потребуется выхватить уже снаряжённый лук и теперь, не отрывая взгляда от беглецов, выдернул стрелу. Отточенным движением наложил её на вощёную тетиву, не заботясь, попал ли в пропил на костяном ушке. Нет нужды смотреть, пальцы с раннего детства сами знают, как надо. Изгибаясь, заскрипели рога короткого степного лука и, с неслышным уху вздохом, рванулись назад, пытаясь обрести свободу. Стрела улетела. Гудящие колебания тетивы замерли, не достав до предплечья Спитаманы, защищённого лишь рубахой. Опытному стрелку щиток не нужен.
Никто из удирающих даже не вздрогнул. Мимо!
– Улала!
Слева с азартным улюлюканьем согдов обгоняли саки.
Возле уха что-то треснуло, и перед глазами задрожало оперенье чужой стрелы, расщепившей край закинутого за спину щита, торчавший над плечом.
– Акем Мана… – Спитамана вздрогнул, выломал древко, злобно скалясь.
– Улала! – орали саки и пускали стрелы на полном скаку, растягивая тетивы до уха.
Они стреляли успешнее согдов, убегающий враг недосчитается уже дюжины воинов.
Спитамана отметил, что вражеские всадники – не яваны. Тех он бы сразу узнал, а эти обликом, хоть и, несомненно, чужие, но от его собственных воинов отличались не так уж и сильно. В сравнении с голоногими яванами.