Проклятие волков

Среди возвратившихся был и Тропайл. Он сидел абсолютно расслабившийся, но неподвижный, с потухшими глазами. Так он просидел три месяца, пока кому-то не пришло в голову, что, может быть, «электрошок через переднюю часть мозга» — это то, что ему нужно.

Так оно и было.

Тропайл вновь стал Тропайлом, живым, страдающим; перед ним были лица в масках. Хирурги и сестры.

Прищурившись, он посмотрел на них и сказал нечетко:

— Где я?

А затем он вспомнил.

Он опять был на Земле. Он снова лишь человек.

Кто-то ворвался в комнату, и, даже не глядя, он понял, что это — Хендл.

— Мы побили их, Тропайл! — закричал он. — Нет, какого черта! Ты побил их. Отличная работа, Тропайл! Отличная! Ты делаешь честь имени Волк!

Хирургов передернуло, но, очевидно, подумал Тропайл, изменения все-таки произошли, потому что дальше этого не пошло.

Тропайл с раздражением коснулся висков, и его пальцы остановились на марлевых повязках. Это было правдой. Он больше не был частью цепи. Далекие пределы его сознания ограничивались лишь его черепом; не было больше бесконечного размаха и мгновенного восприятия, которые были знакомы ему, когда он был частью Снежинки в питательной жидкости.

— Очень жаль, — прошептал он безнадежно.

— Что? — нахмурился Хендл. Сестра, стоявшая рядом с ним, что-то прошептала, и он кивнул.

— О, ясно. Ты еще не совсем в норме, да? Ну, еще бы, нетрудно понять.

— Да, — сказал Тропайл и заткнул уши, хотя Хендл еще продолжал говорить. Спустя какое-то время Тропайл рывком встал и свесил ноги с операционного стола. Он был абсолютно голый, и в былые времена это бы его ужасно смущало, но сейчас это, казалось, не имело никакого значения.

— Найди мне какую-нибудь одежду, хорошо? — попросил он. — Я — в порядке. Могу, кажется, начать привыкать ко всему этому.

Глен Тропайл обнаружил, что он — вернувшийся герой, вызывающий какое-то странное поклонение, где бы он ни появлялся. Это было не совсем то, чего можно было бы ожидать, решил он после тщательного анализа. Например, человек, который шел и убивал дракона в стародавние времена, ну, его встречали с огромной благодарностью и ликованием, и, если где-то была какая-нибудь принцесса, он женился на ней. Вполне справедливо, в конце концов. А Тропайл уничтожил врага, несомненно, более сильного, чем несколько драконов.

Но, проанализировав внимание, которым его одаривали, он понял, что в нем отсутствует благодарность. Странно.

Это больше всего напоминало интерес, думал он, который могли бы проявлять к чемпиону по бейсболу — в стране, где все играют в крикет. Он совершил нечто, что, по общему мнению, было потрясающим подвигом; но который, казалось, никого не волновал. На самом деле, был какой-то оттенок упрека в том внимании, которое на него обращали. Вопрос: Почти девяносто тысяч бывших Компонентов были возвращены к прежней жизни, у большинства из них семьи уже умерли, все они были в определенной степени лишними ртами при ограниченных ресурсах планеты. Что собирался делать с этим Глен Тропайл? Вопрос: Прежние различия между Гражданином и Волком не были больше так существенны, потому что многие Граждане сражались плечом к плечу с Сынами Волка. Но не считает ли Глен Тропайл, что зашел в этом несколько дальше, чем нужно? И еще вопрос, несколько преждевременный, но все же: Что, все-таки, собирается делать Глен Тропайл, чтобы дать Земле новое Солнце, когда старое погаснет и не будет Пирамид, чтобы зажигать огонь?

Он искал убежище у кого-нибудь, кто бы понял его. Он с удовольствием понимал, что это нетрудно. С некоторыми он сошелся чрезвычайно близко; одиночество, мучительное одиночество его юности, совершенно точно и навсегда было позади.

Например, он мог разыскать Хендла, и тот все прекрасно поймет.

Тропайл так и поступил.

Хендл сказал:

— Думаю, ты немного разочарован. Ну, да черт с ним, это жизнь. — Он мрачно рассмеялся. — Сейчас, когда мы избавились от Пирамид, — сказал он, — нам предстоит большая работа. Старик, мы можем, наконец, вздохнуть! Мы можем строить планы на будущее. Эта планета лениво и глупо плелась по своему проторенному, засасывающему пути слишком долго, так? Пора за нее браться. И мы это сделаем, обещаю тебе, Тропайл. Знаешь, Тропайл, — усмехнулся он, — я жалею только об одном.

— О чем? — осторожно спросил Тропайл.

— Обо всех этих шикарных снарядах для базук, которые мы потратили. Я понимаю, тебе они были необходимы. Я не виню тебя. Но ты понимаешь, сколько усилий понадобится сейчас, чтобы накопить все снова. Мы мало что сможем сделать, чтобы установить порядок в этом уставшем мире до тех пор, пока у нас не появятся все эти вещи снова.

Тропайл ушел от него гораздо раньше, чем намеревался.

Тогда, может быть, Гражданин Джермин?

Этот человек хорошо сражался. Тропайл нашел его, и по крайней мере несколько минут все было очень хорошо. Джермин сказал:

— Я очень много думал, Тропайл. Я рад, что вы здесь.

Он послал жену за освежающими напитками, она, как подобает, подала их, подождала ровно минуту и затем удалилась.

Как только она ушла, Тропайла прорвало и он начал говорить. Ему было трудно говорить при ней, потому что пришлось бы придерживаться норм вежливости. Он начал:

— Теперь только я начинаю понимать, что произошло с людьми, Джермин; Искусственное деление на Овец и Волков. Вы сражались как Волк…

Тропайл остановился, неожиданно почувствовав, что его не слушают. Гражданин Джермин выглядел несколько расстроенным..

— В чем дело? — резко спросил Тропайл.

Гражданин Джермин смотрел на него с молящей Снисходительной Улыбкой.

— Волки, — произнес он, глядя вдаль. — Действительно, Гражданин Тропайл. Я знаю, что вы считали себя Волком, но… видите ли, я уже говорил вам, что много думал, и это именно то, о чем я думал. На самом деле, Гражданин, — откровенно проговорил он, — вы только вредите себе, притворяясь, что вы считаете себя Волком. Абсолютно ясно, что вы не Волк. Остальных, вероятно, можно было одурачить, но вы не могли обманывать сами себя. Итак, вот что, мне кажется, вы должны сделать. Когда я узнал, что вы придете, я попросил нескольких довольно известных Граждан подойти сегодня немного позже. О, я им все откровенно рассказал. Не возникнет никаких затруднений. Я лишь хочу, чтобы вы поговорили с ними и все выяснили, чтобы этот ужасный позор не довлел над вами. Времена меняются, и, возможно, некоторая терпимость позволительна сейчас, но наверняка вы не хотите…

Тропайл ушел от Гражданина Джермина гораздо раньше, чем намеревался. И, наконец, в списке Тропайла остался лишь один человек, который хорошо его знал. Ее звали Гала Тропайл.

Он заметил, что она похудела. Они молча сидели рядом. Между ними ощущалась натянутость, но потом он увидел, что она плачет. Утешая ее, он понял, что натянутость прошла. Он сказал:

— Ты ощущаешь себя так, будто ты — бог, Гала! Клянусь, нет другого такого чувства. Я хочу сказать, это такое чувство, как будто у тебя только что родился ребенок; и ты изобрел огонь; и передвинул гору; и превратил свинец в золото… если бы можно было сделать все это сразу, тогда, может быть, ты получила бы некоторое представление. А я был везде в одно и то же время, Гала, и я мог совершить все, что угодно. Я боролся против целого мира Пирамид, понимаешь? Я! А теперь я вернулся к…

Он вовремя остановился; казалось, она вновь готова заплакать. Он продолжал:

— Нет, Гала, пойми меня правильно. Я ничего не имею против тебя. Ты была права, оставив меня. Что я мог предложить тебе? Или себе, если на то пошло. И не думаю, что у меня и сейчас что-нибудь есть; но… — Он ударил кулаком об стол. — Они говорят о том, чтобы вернуть Землю обратно на ее орбиту, — прорычал он. — Зачем? Как? Боже мой, Гала! Мы не знаем, где мы находимся. Может быть, мы могли бы подлатать приборы, которыми пользовались Пирамиды, и повернуть Землю обратно, но кто знает, как предположительно выглядит наша орбита? Я не знаю. Я никогда не видел ее. И ты не видела, и никто другой из живущих. И они думают о том, чтобы вернуться к тому, как было. Волки! Граждане! Медитация! Самое пустячное из всех пустячных развлечений. Похоть, просто похоть! Когда-то я был зрячим, Гала, а теперь я слеп! Я был огненным кольцом, которое разгоралось! Сейчас я лишь человек, и всегда буду лишь человеком, если не…