Долгое прощание

– Это было напечатано на машинке. Я уничтожил эти листки по его просьбе. Решил, что вы их уже прочли.

– Никогда не читала того, что он писал у себя в кабинете.

– Читали – записку, которую он оставил, когда его увез Верингер. Даже рылись в корзине для бумаг.

– Это другое дело, – холодно возразила она. – Я пыталась выяснить, куда он делся.

– О'кей, – сказал я, откидываясь на спинку. – Вы все сказали?

Она медленно, с глубокой грустью кивнула.

– Кажется, все. В последний момент, перед тем, как застрелиться, он, наверно, вспомнил. Этого мы никогда не узнаем. Да и нужно ли?

Спенсер откашлялся.

– А какая роль во всем этом предназначалась Марлоу? Это была ваша идея – пригласить его сюда. Помните, вы меня уговорили.

– Я страшно боялась. Боялась Роджера и за Роджера. М-р Марлоу был друг Фрэнка, едва ли не последний из тех, кто его здесь видел. Фрэнк мог ему что-нибудь рассказать. Я хотела точно знать. Если он был мне опасен, нужно было иметь его на своей стороне. Если бы он узнал правду, возможно, Роджера еще удалось бы спасти.

Внезапно, вроде бы без всякой причины, Спенсер разозлился. Подался вперед и выпятил челюсть.

– Давайте-ка начистоту, Эйлин. Вот частный сыщик, у которого уже были нелады с полицией. Его держали в тюрьме. Считалось, что он помог Фрэнку – я его называю по-вашему – удрать в Мексику. Если бы Фрэнк был убийцей, это преступление. Значит, если бы Марлоу узнал правду и мог оправдаться, вы бы предпочли, чтобы он сидел в углу и отмалчивался? Так вы себе это представляли?

– Я боялась, Говард. Неужели это не понятно? Я жила в одном доме с убийцей, да еще, возможно, и с сумасшедшим. Почти постоянно оставалась с ним наедине.

– Это я понимаю, – сказал Спенсер, по-прежнему жестко. – Но Марлоу отказался у вас жить, и вы остались одна. Потом Роджер выстрелил из револьвера, и всю неделю после этого вы были одна. Потом Роджер покончил с собой, и по странному совпадению на этот раз один оказался Марлоу.

– Это верно, – ответила она. – Ну и что? При чем тут я?

– Пусть так, – сказал Спенсер. – А может, вы думали, что Марлоу, докопавшись до правды, учтет, что этот револьвер уже однажды выстрелил, и просто вручит его Роджеру с примерно такими словами: «Слушайте, старина, вы убийца, я это знаю, и ваша жена тоже. Она прекрасная женщина. Хватит ей мучаться. Да и мужу Сильвии Леннокс тоже. Будьте человеком – спустите курок, и все решат, что вы просто допились до чертиков. Пойду-ка я покурить к озеру, старина. Желаю удачи и прощайте. Кстати, вот револьвер. Если понадобится – он заряжен».

– Что за бред, Говард? Мне ничего подобного в голову не приходило.

– Вы же сказали полиции, что Роджера убил Марлоу. Это как понимать?

Она бросила на меня беглый, почти смущенный взгляд.

– Это было очень дурно с моей стороны. Я не знала, что говорю.

– Может, вы считаете, что Марлоу его застрелил? – спокойно осведомился Спенсер. Глаза у нее сузились.

– Ну что вы, Говард. Зачем ему это? Какое чудовищное предположение.

– Почему? – пожелал узнать Спенсер. – Что здесь чудовищного? Полиция тоже так подумала. А Кэнди подсказал им мотив. Он заявил, что в ту ночь, когда Роджер выстрелил в потолок, а потом уснул со снотворным, Марлоу провел два часа у вас в спальне.

Она залилась краской до корней волос и растерянно уставилась на него.

– И на вас ничего не было надето, – свирепо продолжал Спенсер. – Так сказал Кэнди.

– Но на предварительном слушании... – начала она дрожащим голосом.

Спенсер перебил ее.

– Полиция не поверила Кэнди. Поэтому на слушании он этого не рассказывал.

– О-о... – во вздохе послышалось облегчение.

– Полиция, – холодно сказал Спенсер, – заподозрила также и вас. И подозревает до сих пор. Им не хватает только мотива. По-моему, теперь его нетрудно найти.

Она вскочила.

– Прошу вас обоих покинуть мой дом, – гневно бросила она. – И чем скорее, тем. лучше.

– Так как же, да или нет? – спокойно спросил Спенсер, не двигаясь с места – только потянулся за стаканом, но обнаружил, что он пуст.

– Что – да или нет?

– Застрелили вы Роджера или нет? Она застыла, не сводя с него глаз.

Кровь от лица отхлынула. Оно было бледное, напряженное и злое.

– Я задаю вам тот вопрос, который будут задавать на суде.

– Меня не было дома. Я забыла ключи. Пришлось звонить, чтобы попасть в дом. Когда я вернулась, он был уже мертв. Это все известно. Ради бога, что на вас нашло?

Он достал платок и вытер губы.

– Эйлин, я бывал в этом доме раз двадцать. У вас же днем дверь никогда не запирается. Я не утверждаю, что вы его застрелили. Я просто спрашиваю. И не говорите, что у вас не было такой возможности. Наоборот, вам это было легко сделать.

– Значит, я убила собственного мужа? – медленно, раздумчиво спросила она.

– Если считать, – тем же равнодушным тоном сказал Спенсер, – что это ваш настоящий муж. Когда вы за него выходили, то уже были замужем.

– Спасибо, Говард. Спасибо вам большое. Последняя книга Роджера, его лебединая песня, лежит перед вами. Забирайте и уходите. И, по-моему, вам лучше позвонить в полицию и поделиться своими соображениями. На этой очаровательной ноте и закончится наша дружба. До свидания, Говард. Я очень устала, у меня болит голова. Пойду к себе, лягу. Что касается м-ра Марлоу ? конечно, это он вас так настроил – могу только сказать, что если он не убил Роджера буквально, то несомненно довел его до смерти.

Она повернулась, чтобы уйти. Я резко бросил:

– Минуточку, миссис Уэйд. Доведем разговор до конца. Не стоит обижаться. Мы все хотим, как лучше. Этот чемодан, который вы бросили в Четсвортский резервуар – тяжелый он был?

Она остановилась, глядя на меня.

– Я же сказала – старый чемодан. Да, очень тяжелый.

– Как же вы его перетащили через такой высокий проволочный забор вокруг резервуара?

– Что? Через забор? – она беспомощно развела руками. – Наверно, в опасной ситуации силы удваиваются. Как-то перетащила, вот и все.

– Там нет никакого забора, – сказал я.

– Нет никакого забора? – механически повторила она, словно не понимая.

– И пиджак Роджера не был вымазан в крови. И Сильвию Леннокс убили не на улице, а в доме для гостей, на постели. И крови практически не было, потому что это был уже труп. Сперва ей прострелили голову, а статуэткой по лицу колошматили уже мертвую. У покойников, миссис Уэйд, кровь из ран почти не льется.

Она презрительно скривила губы.

– Наверно, вы там сами были, – надменно заявила она.

И двинулась прочь.

Мы смотрели ей вслед. Она спокойно и грациозно поднялась по лестнице, скрылась у себя в спальне, и дверь захлопнулась мягко, но решительно.

Наступило молчание.

– При чем тут проволочный забор? – растерянно спросил Спенсер. Он нервно дергал головой, вспотел и раскраснелся. Держался молодцом, но ему было нелегко.

– Я сблефовал, – объяснил я. – Никогда не был у этого Четсвортского резервуара, не знаю даже, как он выглядит. Может, там есть забор, а может, и нет.

– Понятно, – сокрушенно сказал он. – Но, главное, что и она этого не знает.

– Конечно, нет. Она убила их обоих.

Глава 43

Тут возникло легкое движение, и возле дивана появился Кэнди. В руке у него был складной нож. Глядя на меня, он нажал кнопку, и выскочило лезвие.

Снова нажал кнопку, и лезвие исчезло в рукоятке. Глаза у него ярко поблескивали.

– Million de pardones. Senor, – сказал он. – Я насчет вас ошибся. Она убила босса. Наверно, мне... – Он умолк, и лезвие выскочило снова.

– Нет. – Я встал и протянул руку. – Отдай нож, Кэнди. Ты всегда лишь хороший слуга-мексиканец. Они пришьют тебе это дело с восторгом. Им бы очень кстати пришлась такая дымовая завеса. Ты не понимаешь, о чем я говорю.

Поверь мне. Они так все изгадили, что теперь, даже если захотят, не могут исправить. К тому же и не хотят. Из тебя вытянут признание, не успеешь ты назвать свое полное имя. И через три недели будешь уже загорать в Сан-Квентине с пожизненным приговором.