Долгое прощание

Кофе осел, в колбу ворвался воздух, жидкость забулькала и успокоилась.

Я отвинтил вертушку и поставил ее в углубление на раковину.

Налив две чашки, я добавил ему брэнди.

– Вам черный, Терри. – Себе я положил два куска сахару и плеснул сливок.

Я уже выходил из штопора. Открыл холодильник и достал пакет сливок я уже бессознательно.

Я сел напротив него. Он не двигался. Застыл в своем углу, словно кол проглотил. Затем без всякого предупреждения упал головой на стол и зарыдал.

Он не прореагировал, когда я перегнулся через стол и выудил револьвер у него из кармана. Это был маузер – 7,65, настоящий красавчик. Я понюхал дуло.

Открыл магазин. Все патроны на месте.

Терри поднял голову, увидел кофе и начал медленно пить, не глядя на меня.

– Я никого не застрелил, – сообщил он.

– Если и застрелили, то давно. Здесь следов нету. Из этого вы вряд ли кого прикончили.

– Я вам все расскажу, – начал он.

– Минуточку. – Я быстро, обжигаясь, допил кофе и налил себе еще.?

Слушайте внимательно. Будьте очень осторожны со своими рассказами. Если действительно хотите, чтобы я отвез вас в Тихуану, вам нельзя касаться двух вещей. Первое... да вы слушаете?

Он еле заметно кивнул, бесстрастно глядя в стену у меня над головой.

Шрамы сегодня были очень заметны. Кожа у него была мертвенно-белая, и все равно шрамы выделялись.

– Первое, – медленно повторил я. – Если вы совершили преступление или то, что считается преступлением по закону, – я имею в виду что-то серьезное, – мне этого говорить нельзя. Второе. Если вы знаете, что такое преступление совершил кто-то другой, то и про это мне нельзя говорить. Если хотите, чтобы я отвез вас в Тихуану. Ясно?

Он посмотрел мне в глаза. Взгляд был твердый, но безжизненный. Кофе ему помог. Лицо еще не порозовело, но он уже пришел в себя. Я налил ему еще чашку и опять плеснул спиртного.

– Я же сказал, что попал в передрягу, – произнес он.

– Это я слышал. Не хочу знать, в какую. Мне надо зарабатывать на жизнь.

Лицензию на частный сыск могут и отобрать.

– А если бы я вас силой заставил, под прицелом? – осведомился он.

Я усмехнулся и подтолкнул к нему пистолет по столу. Он посмотрел на него, но трогать не стал.

– До самой Тихуаны, Терри, вы бы меня под прицелом не довезли. Да еще надо пересечь границу, потом подняться в самолет. А ведь мне иногда приходилось иметь дело с оружием. Забудем этот вариант. Хорош бы я был, объясняя полиции, как вы меня до того напугали, что я послушался. Конечно, если тут вообще есть о чем объясняться с полицией – мне ведь неизвестно.

– Слушайте, – сказал он. – В дверь постучат только в полночь, а то и позже. Прислуга побоится ее беспокоить, когда она спит. Но часов в двенадцать горничная все-таки постучит и войдет. А ее в комнате не будет.

Я отхлебнул кофе и промолчал.

– Горничная увидит, что постель не тронута, – продолжал он. – Тогда она сообразит, где надо искать. За главным особняком, в глубине, есть дом для гостей. Со своим гаражом и всем прочим. Сильвия провела ночь там. И там ее найдет горничная. Я нахмурился.

– Мне надо осторожно выбирать, о чем вас можно спрашивать, Терри. А не могла она провести ночь где-то еще?

– Все ее вещи будут разбросаны по комнате. Никогда ничего не вешает.

Горничная поймет, что она накинула на пижаму халат и пошла в дом для гостей.

Больше некуда.

– Не обязательно, – заметил я.

– Говорю вам, в дом для гостей. Черт побери, неужели вы думаете, они не знают, что там происходит? Прислуга всегда знает.

– Ладно, замнем это, – решил я. Он провел пальцем по здоровой щеке, оставив на ней красную полоску.

– А в доме для гостей, – продолжал он медленно, – горничная увидит...

– Вдрызг пьяную Сильвию, в полном отпаде, в отключке, – резко подсказал я.

– Да? – Он задумался над этим. Долго шевелил мозгами. – Конечно,? произнес он, – так и будет. Сильвия не алкоголичка. Когда она хватит лишнего, вырубается надолго.

– Тут и поставим точку, – сказал я. – Только вот что еще. Выдаю экспромт.

В последний раз, когда мы вместе выпивали, я был с вами грубоват, бросил вас в баре, если помните. Очень уж я на вас разозлился. Потом, все обдумав, я сообразил, что вы просто пытались шутовством заглушить дурное предчувствие.

Вы говорите, что у вас есть паспорт и виза. Визу в Мексику так сразу не получишь. Они не всех к себе пускают. Значит, вы не сегодня надумали удрать.

Я и то думал, сколько вы еще продержитесь.

– Наверное, меня удерживали какие-то обязательства – вдруг я ей и вправду понадоблюсь, а не только как прикрытие от старика. Кстати, я вам ночью звонил.

– Не слышал, я сплю крепко.

– Потом я пошел в турецкие бани. Пробыл там пару часов, принял паровую ванну, холодный душ Шарко, массаж и кое-кому оттуда позвонил. Машину оставил на углу Ла Бреа и Фаунтен. Оттуда шел пешком. Никто не видел, как я сворачивал к вам на улицу.

– Нужно ли мне знать, кому вы звонили?

– Во-первых, Харлану Поттеру. Старик улетел вчера в Пасадену по делам.

Так что дома его не было. Еле разыскали. Но в конце концов соединили. Я сказал, что прошу извинения, но уезжаю. – Излагая это, он смотрел вбок, в окно, где куст жасмина старался пробиться сквозь проволочную сетку.

– Как он это принял?

– Сказал, что ему очень жаль. Пожелал удачи. Спросил, нужны ли деньги.?

Терри хрипло засмеялся. – Деньги. Первое слово у него в букваре. Я сказал, что денег у меня полно. Потом я позвонил сестре Сильвии. Поговорил почти так же. Вот и все.

– Вот что мне надо вас спросить. Вы когда-нибудь в этом доме для гостей заставали ее с мужчиной? Он покачал головой.

– И не пытался. Но это было бы нетрудно. Обычное дело.

– У вас кофе стынет.

– Больше не хочу.

– Значит, у нее было много мужчин? И все-таки вы женились на ней снова.

Я понимаю, что она дамочка хоть куда, но все-таки...

– Говорил же я вам – я ничтожество. Черт побери, почему я ушел от нее в первый раз? Почему после этого, каждый раз при виде ее, я напивался вдрызг?

Почему, валяясь в канаве, не просил у нее денег? У нее до меня было пять мужей. И каждый вернулся бы, стоило пальчиком поманить. И дела тут не только в ее миллионах.

– Да, она хоть куда, – сказал я, взглянув на часы. – Почему обязательно в десять пятнадцать из Тихуаны?

– На этот рейс всегда есть места. В Лос-Анджелесе никто не хочет лететь на ?Дугласе? над горами, когда можно прямо здесь сесть в поезд и через семь часов быть в Мехико-сити. Но там, куда мне нужно, поезд не останавливается.

Я встал и прислонился к раковине.

– Теперь подобьем баланс, только не перебивайте. Сегодня утром вы явились ко мне в сильном волнении и попросили отвезти в Тихуану к раннему рейсу. У вас в кармане был револьвер, но этого я мог и не знать. Вы сказали, что терпели, сколько могли, но вчера вечером ваше терпение лопнуло. Вы застали свою жену мертвецки пьяной, с мужчиной. Вы ушли, направились в турецкие бани, где пробыли до утра, позвонили оттуда двум ближайшим родственникам жены и поставили их в известность. Куда вы хотели уехать, меня не касается. У вас были законные документы на въезд в Мексику. Мы друзья, и я пошел вам навстречу без особых раздумий. Почему бы и нет? Денег за это вы мне не платили. Машина у вас была, но в таком состоянии вы не могли сесть за руль. Это тоже ваше дело. Вы человек эмоциональный, в войну были тяжело ранены. Наверно, надо бы мне забрать вашу машину и приткнуть куда-нибудь в гараж для сохранности.

Он пошарил в карманах и подтолкнул через стол кожаный футляр для ключей.

– Как звучит? – осведомился он.

– Смотря кто слушает. Это еще не все. Вы не взяли ничего, кроме одежды, что на вас, и некой суммы, полученной вами от тестя. Все остальные ее подарки вы бросили, в том числе и то роскошное сооружение, что стоит на углу Ла Бреа и Фаунтен. Вы хотели уйти чистым и как можно дальше. Ладно. Годится.