Дом на острове

– Ну хорошо, – сказала я вслух, направляясь к дому. – Я так подумала, ничего доказать не получится. Нужно удрать отсюда, найти кого-то, кто поверит моим словам, и, наверное, оформить какую-то бумагу с описанием всего этого, чтобы в случае моей смерти за него взялась полиция. Ну и сказать ему об написанном, естественно. Больше ничего в голову не приходит.

– Можно спросить у Чарльза, – проворковала Рамона где-то рядом, – с чего ему так загорелось сначала жениться, а потом срочно избавиться от жены.

– Думаешь, скажет?

– Смотря как спрашивать!

В её голосе звучала уверенность.

– Вот что, – заявила я. – Сейчас я перекушу, а ты расскажешь, что задумала. Долго я считаться утопленницей не стану. Объяснять этот розыгрыш властям как-то не хочется.

Глава 4

Обратно я ехал утром, надеясь, что Лиз успела самовыпилиться. Во всяком случае, если она не решилась лезть в воду, у меня проблема. Придётся оправдываться. Лиз всплакнёт или устроит истерику, но, конечно, поверит, ведь она любит. Ну и… придётся убивать. Увезти её в горы – ей хотелось посмотреть – и организовать там несчастный случай.

Кое-какие наметки у меня были, но думать об этом было неприятно. Я не прорабатывал детали, надеялся, что делать и не придётся. Актуальнее придумать, как обнаружить исчезновение Лиз не в одиночку. Кого и под каким предлогом можно взять с собой на остров?

Я решил заехать в мебельную мастерскую и пригласить дизайнера, но не понадобилось. Позвонила Пилар и решительно заявила, что согласна начать работу хоть сегодня. Договорились с началом прилива встретиться на пристани. Я приехал слишком рано – и сразу же поспешил в кафе фрау Марты, чтобы быть на виду. Да и перекусить стоило. Может получиться, что иначе поесть не выйдет: не к лицу человеку, потерявшему жену и убитому горем заботиться о наполнении желудка.

Всё прошло как по нотам.

Когда вышел из кафе, прилив только начался, но Пилар уже ждала. Мы приехали на остров – и не обнаружили там Лиз, после чего на протяжении почти часа обыскивали дом, а потом и остров. Я торжествовал. Найденная на берегу одежда подкрепила уверенность в успехе. Футболка небрежно брошена на джинсы. Кроссовки – прямо на футболке. Это было так не похоже на аккуратистку Лиз! Жена не просто покинула остров, нет, она была в панике.

Пилар выглядела встревоженной, молча ходила хвостом за мной, глядя несчастными глазами. Видно, ей действительно была нужна эта работа. Я извинился перед девушкой и со скорбным видом объяснил, что ввиду изменившихся обстоятельств, вынужден отказаться от её услуг. Перед тем, как отвезти её на материк, обошли вокруг острова. Мы оба понимали, что это бесполезно, но, тем не менее, осмотр я провёл, будто цепляясь за последний шанс.

По приезде в город, я попросил Пилар зайти со мной в полицию, где пришлось проторчать чёртову уйму времени. Офицер явно не пылал энтузиазмом и предположил, что моя жена просто уехала с друзьями, поскольку для купания ещё не сезон. В конце концов, неохотно сообщил, что поиски тела будут организованы с завтрашнего дня, если Лиз не даст о себе знать, и то лишь потому, что она – иностранка.

Оказалось, что в мой гениальный расчёт вкралась ошибка: вполне может оказаться, что тело не обнаружат, и тогда Лиз признают не мёртвой, а без вести пропавшей. Большого труда стоило не показать охватившую мне панику.

На остров вернулся уже под вечер, еле успев до отлива, закупив по пути пиццу и вино. С тоской поглядел на тёмную громаду здания. Нет, это место домом я назвать не мог!

Входить не хотелось, присел на ступени крыльца. Казалось, спину буравят враждебным взглядом. Угрюмая куча кирпичей отторгала, навевая уныние и безотчётную тревогу. Что за жизнь на отшибе? Человек должен жить среди людей. Но выбора нет. Пока официально не закончится дело с Лиз, уезжать нельзя.

Хотя… Почему, собственно? Кто не поймёт муки вдовца, которому в опустевшем гнезде всё напоминает о любимой! Переду в городок, сниму номер в каком-нибудь пансионате. Пока не сезон это недорого. Воодушевлённый этой мыслью, я коротко хохотнул и вскочил. Решено! Завтра же перебираюсь на берег!

Я не стал задерживаться в большой неуютной кухне, поставил пиццу на разогрев и поднялся в спальню. Там, в комоде, лежала папка с документами. Хотелось перечитать завещание.

Много времени это не заняло. Всё оказалось не так страшно: можно было управлять состоянием жены до её появления или официального признания мёртвой. Настроение сразу подскочило. Мир прекрасен!

Я вышел из спальни, сделал несколько шагов да лестницы, неуверенно остановился на верхней ступени и резко обернулся. Показалось, что за распахнутыми дверями в конце коридора что-то мелькнуло.

– Кто здесь?

Не давая непрошеному визитёру времени на раздумья, я добежал до зала и растерянно остановился на пороге: никого. Вслушался в тишину.

Спуститься на первый этаж или проверить башню? Но башня – это тупик, и я помчался вниз, в гостиную. Пусто.

Обойдя весь дом несколько раз, я не обнаружил ни души, хотя неоднократно менял направление движения непредсказуемым образом. Вряд ли кто-то мог бесконечно кружить здесь, не попавшись мне на глаза, но от чувства, что за мной наблюдают, отделаться не удалось.

Нервы. Надо выпить.

Пицца остыла. Я вновь включил подогрев и налил вина. Сразу сделал несколько жадных глотков, не обращая внимания на нюансы вкуса, и мягкая волна тепла и спокойствия, разошлась по телу.

Вещи соберу завтра, их немного. Как надоело поддерживать кипучую деятельность жены, убеждать её откладывать никому не нужный ремонт! Впереди – приятный вечер полного расслабона.

Сунул бутылку под мышку, взял бокал и тарелку с пиццей и поднялся в спальню.

После второго бокала жизнь показалась ещё лучше. Я с удовольствием оглядывал крохотную комнатку, предвкушая, как завтра покину её навсегда. Какое убожество! Нет, мои апартаменты, будут отделаны совсем в другом стиле!

Сначала надо решить, куда переберусь. Возвращаться в Сарагосу не хотелось. Возможно, есть смысл переехать поближе к отцу.

Взгляд зацепился за лист, лежавший на комоде. Здесь, где всё сияло аккуратностью, мятая и не слишком чистая бумага выглядела слишком раздражающе. Не вставая, я потянулся и взял листок в руки. Он оказался ещё и влажным, и я брезгливо поморщился. Что это за дрянь?

«Я любила тебя».

Несколько секунд я недоуменно смотрел на расплывшиеся синие буквы, а затем с рычанием вскочил. Смял бумагу в кулаке, отшвырнул в угол. Стерва, мерзкая сука! Сейчас готов был придушить её голыми руками!

Я снова и снова обходил пустые помещения, но Лиз нигде не было. Сколько можно бегать по пустому дому? Навалилась усталость. Злость улеглась – и пришло понимание. Что это мне в голову взбрело! Лиз решила сбежать, и это её прощальная записка. Чего же ещё ждать от тупой истеричной бабы!

Вышел на крыльцо. Звёзды мерцали над головой, бриз ерошил волосы. Конечно, бумага была написана ещё раньше, просто я её не замечал, занятый другими делами. Захотелось курить, хотя я, бережно относясь к своему здоровью, брал сигарету лишь в компании.

Глупо получилось, но после тяжелого дня немудрено сорваться. У любого могли сдать нервы.

Я вернулся в дом, предусмотрительно наполнил стакан водой, на случай, если проснусь от жажды, и лёг в постель. Тревога притупилась, чему в немалой степени способствовал третий бокал вина, и я задремал.

Из сна вырвал шорох. Я приоткрыл глаза, но поскольку лежал лицом к стене, ничего интересного не увидел. Хотя начинало светать, первые лучи солнца ещё не побороли темноту, в комнате царили сумрак и тишина. Сонное оцепенение не прошло, двигаться не хотелось, расставание с одеялом казалось пыткой.

И в этот момент раздался скрип двери. Меня подбросило на кровати. Обернувшись, успел увидеть Лиз. Лицо не рассмотрел, но белое платье хорошо очерчивало знакомую фигуру.

Вскочил было – и чуть не упал, запутавшись в одеяле. Выругался, выпутался, и бросился из комнаты: