Северная корона

Никрим слушал, сохраняя непроницаемое выражение лица, и Урт Чущут при всем желании не мог понять, какое впечатление производят его слова. Когда он замолчал, Никрим обратился к сидевшему рядом Эрею.

— Что скажешь ты?

Эрей уложил поудобнее поврежденную в схватке ногу и сморщился от боли.

— Сейчас лучше спросить Тскара, — посоветовал он.

— Говори, Тскар, — обернулся Никрим к зенду.

Тот встал.

— Не верьте Урту Чущуту. Я и она, — указал Тскар на Тату, — слышали все, о чем с ним говорил Чон Щегрен. — И он слово в слово пересказал услышанный разговор.

Друзья, которым Эрей переводил смысл сказанного, переглянулись. Только Тата, опустив голову, безучастно смотрела вниз. После смерти Алексея она потеряла интерес ко всему. Аола озабоченно взглянула на девушку и обняла ее. Тата даже не шевельнулась.

Взоры всех обратились к Урту Чущуту.

— Что я мог сделать против Чона Щегрена? Ему подчинялись все уллы, проскрипел тот, оскалив зубы, как загнанный зверь.

— Я понял тебя. Наше решение ты узнаешь скоро, — не глядя на Урта Чущута, сказал Никрим.

По его знаку Прохор проводил улла до выхода из звездолета.

— После смерти Чона Щегрена Урт Чущут встал во главе уллов, — заговорил Эрей. — Они хотят захватить власть, но без нашей помощи не могут свергнуть крумов. Поэтому уллы и прислали его к нам.

— То, что ты сказал, подтверждает мои мысли, — проговорил Никрим. — Мы не можем сейчас улететь отсюда. Останутся ли у власти крумы или их заменят уллы, никаких изменений не произойдет. По-прежнему здесь будет произвол и угнетение. По-прежнему система Ра-Ксарат будет угрожать другим мирам. Скажи, — обратился он к Тскару, — захотят ли зенды участвовать в управлении планетной системой?

— Зенды хотят вернуться на свою планету. Хотят, чтобы их жизни никто не мешал. Им не нужны чужие богатства и власть над другими. Но если требуется наша помощь, чтобы на планетах звезды Ра-Ксарат сделать жизнь хорошей и равной для всех, мы будем участвовать в управлении.

Никрим ненадолго задумался, а потом решил:

— Ты, Аола, вернешься с людьми на Лону, а я с Эреем перейду в звездолет Эона. Мы останемся до тех пор, пока здесь не установятся мир и справедливость. Наш долг — помочь обитателям этой планетной системы найти свой правильный путь.

…И снова, в ледяной космической пустоте, тянет незримый след звездолет одинокая пылинка, затерянная в черной бездне бесконечности.

Мириадами лучистых глаз смотрит Галактика на бесстрашного аргонавта Вселенной. Упорно, неудержимо стремится маленький мирок к цели, и нет преград, способных остановить его полет.

Внимательно следит Аола за четкими действиями почти разумных автоматов. Рядом с ней Игорь. Его друзья в каюте замедления жизненных процессов. Утомленные бурными событиями последнего времени, они погружены в анабиоз, и проснутся только под конец далекого пути.

Выход на траекторию окончен. Аола обернулась к Игорю, и их взгляды встретились. В его глазах нежность, любовь. Она смотрит печально, словно перед разлукой.

— Ты очень утомлен. Тебе нужен отдых, — слышит Игорь ее голос словно откуда-то издалека.

— Нет. — Стараясь прогнать наплывающую сонливость, он встряхивает головой. Ему хочется остаться с Аолой, быть возле нее.

— Усни, мой любимый, усни, — настойчиво повторяет она.

Игорь чувствует легкое прикосновение ее руки и погружается в сон.

Глава 37. Снова в Лу-Хото

Дремлют залитые лунным светом барханы. Ночная мгла скопилась в каньоне, затекла в промоины давно исчезнувших ручьев. Русло пересохшей реки кажется бездонным черным провалом, и только кое-где, в его глубине, поблескивают искорки звезд, отраженных зеркальной гладью скопившегося в ямах рассола.

Уродливые деревья саксаула, страдальчески вытянув кривые руки, молчаливо жалуются на свою неприкрытую листьями наготу.

Тишина.

Спят древние руины. Непроницаемые тени упали на песок, и рядом с ними он выглядит серебристым. Колдовское призрачное сияние оживляет пейзаж мертвого города. Кажется, что среди остатков выщербленных стен медленно проплывают, сотканные луной, неясные видения далекого прошлого.

И словно придавая им жуткую реальность, тишину прорезал тоскливый, леденящий душу, крик.

Снова все стихло. Неслышно пронеслась над развалинами сова, обогнула башню и, заметив белое пятно, шарахнулась в сторону. Но испугавшая ее палатка была неподвижна. Ночная разбойница вернулась, стала кружить, рассчитывая чем-нибудь поживиться. Ее большие круглые глаза увидели лежащих людей. Сова подлетела к ним и, словно ударившись об невидимую преграду, камнем упала на песок.

Открыв глаза, Игорь увидел силуэт башни, чернеющий на фоне звездного неба. Ничего не понимая, он попытался встать, но не смог. Все онемело. Потихоньку сгибая и разгибая пальцы, потом — руки, ноги, он помог кровообращению восстановиться. Каждое движение давалось с усилиями, словно он долгое время находился в неподвижности и предельно ослабел. Кое-как Игорь сумел приподняться и сесть. Голова закружилась, пришлось опереться на руки. Он осмотрелся. Да это же Лу-Хото!.. А где звездолет, Аола?..

— Что со мной?! — услышал он возглас. — Жив я или нет?

Лежащий рядом Алексей недоуменно ощупывал себя.

— Жив, однако, — отозвался Прохор, с ожесточением массируя себе руки, плечи, грудь.

Застонала очнувшаяся Тата. Алексей тут же к ней подполз.

— Леша, дорогой! — обняв его, Тата залилась счастливыми слезами.

— Лев, кончай дрыхнуть! — Прохор за ногу подтянул к себе ничего не соображающего Леву и принялся его тормошить.

Переводя взгляд с одного на другого, Игорь внимательно оглядел друзей, прислушался к их восклицаниям, и его осенила догадка.

— Значит, мы все видели одно и то же, — в смятении проговорил он. Неужели Аола только пригрезилась ему во сне?

Окончательно придя в себя, эфовцы убедились, что они «побывали» в удивительном фантастическом мире. Но такое совпадение выходило за пределы понятия. Не верилось, что это был сон. Сновидения не бывают такими реальными.

— Постойте, постойте! А не повинен ли во всем «талисман»? — предположил Алексей.

Взоры всех обратились к лежащему на одеяле раскрытому шару. От него по-прежнему исходил тончайший синий луч. Проследив взглядом, Игорь заметил, что он направлен прямо в созвездие Северной Короны.

— Аола! Где ты? — прошептал он и вдруг увидел, как перед ним появляется любимый образ.

Он возник, как туманное облачко, и постепенно обретал четкие живые черты. Аола смотрела на него, улыбаясь, но ее глаза были печальны, как там, в звездолете.

Изумленный Игорь вскочил. Неужели он опять грезит? Видение не исчезало. Все еще не веря глазам, он взглянул на друзей и перестал сомневаться.

— Аола! — с радостным восклицанием бросился он к ней… Но его протянутые руки встретили пустоту.

Из груди Игоря вырвался стон. Схватившись за голову, он покачнулся и упал на песок.

— Встань! — прозвучал знакомый голос.

Игорь вскочил и снова увидел Аолу. «Да что же это такое? Брежу или с ума схожу?» — промелькнула мысль.

— Аола, если это ты, скажи, что с нами происходит? — взволнованно спросил Алексей.

— Вы видите не меня, а мое изображение, переданное информатором, раздалось из шара. — Я далеко от вас, на Лоне.

Перед эфовцами возникла поразительная картина. Они как бы очутились в грандиозном зале, перед циклопическим сооружением, огромная труба которого уходила ввысь, под купол. За пультом управления этим исполинским агрегатом сидел молодой лон.

— Ой, ведь это Эрей! — узнала его Тата.

Сооружение медленно поплыло к зрителям, как в кино, при переходе на крупный план. В его корпусе сдвинулась панель, и друзья увидели Аолу. Она лежала в глубоком мягком кресле. На ее голове была надета блестящая полусфера, соединенная с аппаратурой множеством тонких золотистых пластинок. В большом вогнутом экране, установленном против кресла, друзья увидели ночной пейзаж Лу-Хото и самих себя.