Страница 2 из 24
И вид этой крепости так запал мне в душу, что много лет, даже десятилетий, я мечтал побывать у ее стен. Однако жизнь сложилась так, что это случилось лишь в семидесятых годах.
Когда срок моей службы приближался к сорока годам, я все чаще подумывал о переселении в Крым. Семья, жена и взрослая дочь с внучкой меня в этом поддерживали. Сделал даже попытку перевестись в Севастополь, написав рапорт на имя начальника разведки.
Начальник возможность работы для меня, к тому времени опытного сотрудника, с позиции океанографического института в славном городе моряков поддержал. Но воспротивился местный, крымский начальник госбезопасности. Он заявил, что ему «для такой работы капитан первого ранга ни к чему» – он предпочитает лейтенантов.
И вот – Судак. Мне здесь все нравилось: море, горы, плавная изогнутая береговая линия, рядом Новый Свет с его тремя бухтами, крохотный городок… и генуэзская крепость на высокой скале надо всем этим благолепием. Как и в Феодосии, и везде, где есть море, все просилось на бумагу: от рисунка к кисти…
Дела неветеранские…
В восьмидесятые годы в армию и во флот шли девушки. Чаще всего во вспомогательные службы.
Ольга с детства мечтала о море, флоте, морской форме… Слишком многое в ней было от парня, ибо она была настоящая крымская пацанка. Я таких девчушек знал еще с одиннадцати лет, когда приезжал на целое лето к деду в Феодосию. И девчонки с нашей улицы, и любая пацанка с любого конца нашего древнего города не уступала в сноровке ребятам.
Мечта Ольги сбылась – ее взяли во флот, а ее старший брат, офицер флота, помог ей оказаться в дельфинарии, расположенном в закрытой зоне Казацкой бухты Севастополя. Правда, она была лишь вольнонаемной с правом ношения морской формы.
Ольга была младшей в семье военного моряка с фронтовой биографией. От отца и брата Виктора ей досталась тяга к морской службе. Брата она обожала, уважала и по-детски любила, а со временем привязалась к нему всей душой.
И хотя бывал ее брат, капитан третьего ранга и командир подводной лодки, временами весьма строг к ней, Ольга на него долго не обижалась. Всегда признавала, правда, задним числом, его правоту. И сколько раз она была ему благодарна за то, что, даже в резкой форме, он удерживал ее от «вздорных поступков», как говорил он!
И ничего не могла Ольга с собой поделать, когда шла к нему за советом или просто «поплакаться в плечо». Получалось так и в пятнадцать, и восемнадцать, и даже в двадцать пять лет – брат был в курсе фактически всех ее «девчачьих дел», и не только их.
Она обожала его маленькую дочурку Ладу, которой о время поступления Ольги на службу во флот в восемьдесят восьмом году было всего семь лет. В общем, брат был занят на подлодке дни и ночи, а его супруга с удовольствием доверяла еще со школьных лет малышку Ольге. Раньше этого делать не получалось, так как до флота Ольга была вдалеке, в Судаке, где она училась в школе, и жили ее родители-пенсионеры.
И случилось так, что Ольга во многом повторила в себе черты характера отца и брата. Причем не только открытость в общении, но и решительность. Все это ей пригодилось во время службы в дельфинарии. Там тренировали этих смышленых морских красавцев для военных целей. Она была абсолютно уверена, что дельфины чутко понимали ее настроение и всегда старались выделить ее среди остальных. Видимо, думала Ольга, они сердцем воспринимали ее чувства и доброе внимание к ним.
Дельфинарий дал ей многое: Ольга стала отменной пловчихой, чемпионом своей войсковой части, а затем и города.
Столь полная радужных надежд жизнь Ольги, ее брата и родителей расстроилась в одно мгновение. Беловежское предательство Бориса Непредсказуемого и его подручных «коммунистических» лидеров Украины и Белоруссии в одночасье развалило великое российское государство в лице Советской России на «удельные княжества» из числа бывших союзных республик.
На Украине русские оказались иностранцами на своей собственной родине. Снова из-за недомыслия Бориса Непредсказуемого, Крым не стал частью России, его даже не попытались оставить в русской земле. А русские были отнесены к людям «второго сорта».
Россия и Украина начали делить Краснознаменный Черноморский флот – величайшую гордость мощи государства российского еще со времен Екатерины Великой, Потемкина, плеяды адмиралов, в числе которых первым «черноморцем» достойно признан и по сей день Федор Ушаков…
Переговоры русских и украинских военных по разделу флота предусматривали пропорциональное деление. Причем одну подлодку русская сторона в список не занесла. Это была засекреченная экспериментальная подлодка особого назначения.
Естественно, украинская сторона понимала, почему эту подлодку русские хотят оставить у себя. Последнее время подлодка «маневрировала»: ее видели в бухтах Севастополя, но чаще всего – на рейде Феодосии и у Судака, точнее, вблизи Нового Света, в одной из трех заповедных бухт – Синей, Зеленой или Голубой.
Характерными особенностями этой дизельной среднего тоннажа подлодки была ее специфическая конструкция и необычное назначение. Она имела открывающуюся носовую часть по всему диаметру корпуса для запуска всего одной ракеты, зато баллистической. Фактически подлодка представляла собой стартовую «шахту» с подвижным прицепом в виде подводной лодки.
И тогда у украинских адмиралов, вчера еще ходивших под присягой и флагом советских военно-морских сил, вызрел замысел: русскую подлодку тайно захватить. Причем расчет строился на том факте, что русская сторона не сможет поднять шум – ведь такая подлодка в списках раздела флота просто не значится.
Особый отдел безпеки – украинской госбезопасности – работал над планом похищения подлодки, ключевой фигурой которого должен был стать флотский аквалангист из числа фрогменов – подводных диверсантов. Это был выходец из Карпат, ярый националист.
В силу обстоятельств, о которых будет сказано дальше, я проживал в Судаке. И находился в «свободном плавании», не отягощенный никакой официальной должностью отставника госбезопасности. Последнее мое место работы было связано с многолетней подготовкой кадров разведки в ближнем Подмосковье.
И вот неожиданно в доме моего умершего друга появился мой бывший слушатель, а ныне сотрудник разведгруппы особого отдела украинского флота. Трагедия развала Советского Союза и ярый национализм на Украине глубоко потрясли его душу. Он понимал, что «украинский флот» не может существовать в реальности в отрыве от российского.
Он был убежден, что образец новой подлодки не должен попасть в руки Запада, в объятия которого стремились вооруженные силы Украины, надеясь быть принятыми в НАТО. Бывший слушатель пришел ко мне за советом и помощью по срыву планов похищения подлодки у русской стороны.
Вот так случилось, что «свободное плавание» привело меня снова к делам разведки, ибо информация «по делу о подлодке» немедленно была доведена до Москвы. В столице, после разгона госбезопасности, разведка была преобразована в самостоятельное федеральное ведомство с прежним названием, точнее – в службу внешней разведки.
И вот я, ветеран флота, военной контрразведки, разведки, внешней торговли и специального учебного заведения, снова вышел на тех своих коллег, с которыми работал два десятка лет в нескольких странах по разведзаданиям научно-технического характера и проникал в агентурную сеть западных спецслужб под личиной предателя родины.
Кроме того, с начала шестидесятых годов я входил в особое подразделение, глубоко засекреченное даже внутри самой разведки, – ГРАД. В Группу разведчиков активного действия меня привлек идеолог, организатор и глава НТР в предвоенное, военное и послевоенное время, посмертно ставший Героем России. О мой работе в составе ГРАДа знали только два руководящих сотрудника разведки: ее глава и мой начальник по линии НТР.
Спецификой работы в этой группе была особая привилегия, состоявшая в самостоятельной оценке оперативной обстановки, самостоятельном принятии решений и самостоятельных действиях на грани риска.