Страница 18 из 31
В Речи Посполитой началось «бескоролевье». Все усилия государственных структур, интересы магнатов и шляхты закрутились вокруг выборов нового короля. Кандидатур оказалось несколько: германский император Максимилиан II или его сын Эрнест; шведский король Юхан или его сын Сигизмунд. Католическая партия проталкивала шведские кандидатуры – объединить усилия против России. Но и у русского царя нашлось много сторонников. За него выступали сразу две партии. Одну составила мелкая шляхта. Дело в том, что польские «свободы» вылезали боком не только простолюдинам. Уже и шляхтичи, формально «равные» с магнатами, оказывались перед ними совершенно бесправными. Их унижали, могли отобрать приглянувшиеся имения, разорить по судам, а то и погромить наездом. Мелкие дворяне знали, как царь обуздал своих бояр, и считали его кандидатуру наилучшей.
Вторую партию составили литовские магнаты. Но им хотелось возвести на престол не Грозного, а его младшего сына Федора. Слабого, болезненного. Чтобы от его лица заправляли они сами. Выставляли царю условия, что Федор должен будет перейти в католицизм, за его избрание надо заплатить Полоцком и Смоленском. Иван Грозный такой вариант отверг, да и буйная анархия шляхты его не прельщала. Он указывал – власть должна быть не выборной, а только наследственной. Он связался с другим кандидатом, германским Максимилианом, и предложил ему союз. Пускай император берет себе корону Польши, а ему отдаст Литву. Можно даже и без Литвы. Максимилиан или его сын станет королем, с Россией будет заключен мир. К Речи Посполитой отойдут Курляндия (Южная Латвия) и Полоцк, а русским отдают остальную Прибалтику и Киев. После этого обе державы выступят против татар и турок.
Но демократия в Польше расплескалась вовсю. Схлестывались ораторы и агитаторы. В этой каше крутились агенты Рима, императора Швеции, Франции, Испании, Турции. Щедро сыпали деньги, еще щедрее – обещания. Сторонников покупали и перекупали. Выиграла старая французская королева Екатерина Медичи. Во Франции сидел на троне ее сын Карл IX, а она очень хотела пристроить другого, своего любимца Генриха. За его избрание полякам выплатили миллион ливров, обещали военную помощь против России, альянс с Турцией – Франция давно состояла с ней в союзе. А вдобавок Екатерина от имени сына предоставила избирателям максимальный ассортимент «вольностей». Не только отказ от наследственной власти, но и практически неограниченное расширение прав магнатов и шляхты.
Панам это очень понравилось. В апреле 1573 г. они избрали Генриха Валуа королем. Прибыв в Краков, он выполнил обещания, даровал Речи Посполитой «Генриховы артикулы» с правом «liberum veto»: отныне даже одному депутату на сейме достаточно было крикнуть «не позволям!» – и решение не проходило. Все это привело к беспределу «шляхетских свобод», а короли стали марионетками в руках панов, способных легко заблокировать любой их шаг. К Ивану Грозному Генрих обратился о мире, но начал готовиться к войне, просил помощи у брата, французского короля, у турок.
Но и русский царь в полной мере использовал передышку. Победа при Молодях коренным образом изменила обстановку на юге. Девлет-Гирей обратился с просьбами о мире. Даже денег не просил, что было для крымских ханов совсем уж необычно. Цинично писал: «С одной стороны у нас Литва, с другой черкесы, будем воевать их по соседству и голодными не будем». Правда, все-таки клянчил вернуть Казань или хотя бы Астрахань – напоминал, что царь сам обещал ее. Иван Грозный отвечал тоже откровенно – дескать, тебя этими предложениями «тешили, но ничем не утешили», а сейчас подобные требования «безрассудны».
Конечно, он понимал, что любые договоры и примирения с Крымом могут быть только временными – пока побитые хищники зализывают раны. Поэтому он затеял грандиозное дело, строить засечные черты. Граница сдвигалась на 150–200 км на юг.
Еще до сожжения Москвы, выдвигаясь в Дикое Поле, возводились крепости Орел, Болхов, Епифань. Теперь эти города соединялись единой системой укреплений. В лесах рубились сплошные завалы, на открытых местах копались рвы и насыпались валы до 15 м. А поверху ставились частоколы. В промежутках между крепостями засеки прикрывались острожками, постами, укрепленными слободами. Большая засечная черта протянулась на сотни километров от притока Оки р. Суры до притока Днепра Десны. От города Алатырь на Темников – Шацк – Ряжск – Данков – Новосиль – Орел – Новгород-Северский.
Службу на засечных чертах несли казаки. Они становились и населением новых мест, и строителями, и защитниками. В казаки верстали пограничных крестьян, привычных жить с оружием в руках. Привлекались тульские, брянские, рязанские, мещерские казаки. Приглашали и донских, волжских, яицких. Сюда переселялись и украинские казаки, в Орле возникла Черкасская слобода. Возможно, это были те же самые «польские казаки с пищалями», которые сражались при Молодях. Большая засечная черта перекрыла путь для крымских набегов. Отныне крестьяне избавлялись от постоянного страха перед степняками, стало возможным осваивать огромные пространства плодороднейших черноземных земель, до сих пор лежавших нетронутыми.
Известия о великой победе царских войск над турками расходились и по Османской империи. Посланник Хуана Австрийского доносил из Стамбула – балканские христиане ждут, что придут русские и прогонят турок. Венецианский посол в Турции докладывал: «Султан опасается русских… потому, что в народе Болгарии, Сербии, Боснии и Греции весьма преданы московскому великому князю». В Москву потянулись эмигранты и изгнанники из балканских стран, связывали с царем надежды на освобождение. Подобные настроения вызвали очередную смуту в Молдавии. В России жил сын одного их молдавских господарей Иоан Водэ. Он состоял на службе у царя, был женат на дочери князя Симеона Ростовского, но его семья погибла в эпидемии чумы. Иоан поехал в Стамбул в составе русского посольства и там перешел на службу к султану. Вполне возможно, что он оставался агентом царя.
Селиму Пьянице поступили сведения, что господарь Богдан Лэпушняну активно сносится с Речью Посполитой, окружил себя польскими советниками, выдал замуж сестер за польских магнатов. Султан низложил его, послал Иоана Водэ с турецкими отрядами. Причем Богдан Лэпушняну никакой помощи от Речи Посполитой не получил и тоже приехал в Россию, попросился под покровительство к Ивану Грозному. А заговоры и интриги в Молдавии не прекращались, двор господаря здесь уже традиционно был настоящим осиным гнездом. Но Иоан Водэ взялся энергично наводить порядок, и ясно, с кого он брал пример. В народе он заслужил прозвища Храброго, Грозного, а у знати – Лютого. Заговоры раскрывал, у изменников конфисковывал имущество и казнил. В предвыборной кампании в Польше дипломаты господаря активно поддерживали кандидатуру Ивана Грозного.
Иоан Водэ взял курс на освобождение своей страны. Когда турки в два раза увеличили дань с Молдавии, отказался платить и начал готовиться к войне. Призвал в войско чернь, крестьян. Обратился за помощью к соседям, но в Польше трон достался Генриху Валуа, другу турок. Зато откликнулись казаки. Черкасский староста Михаил Вишневецкий теперь был занят на сеймах, ездил для переговоров за границу. Его замещал обозный (начальник артиллерии) Иван Свирговский. Он собрал по днепровским городам 1200 человек и повел в Молдавию, казаки выбрали его гетманом. Подали помощь и запорожцы, прислали флотилию «чаек», 600 казаков под началом кошевого атамана Покотило. Иоан Водэ ставил казаков инструкторами, они обучали молдаван владению оружием.
Султан такого своевольства, конечно, не потерпел. Новым господарем Молдавии назначил Петра Хромого, весной 1574 года послал армию, 30 тыс. турецких воинов и 70 тыс. вспомогательных войск своих вассалов, господаря Валахии и князя Трансильвании. Но возле Фокшан передовой отряд, 900 казаков и молдаван, неожиданно напал на врагов. Возникло замешательство, покатился разброд. А в это время подоспел господарь с основными силами, неприятелей наголову разгромили. Развивая наступление, молдаване с казаками заняли Бухарест, вышли к Дунаю. Запорожцам было поручено взять города на Днестре и Дунае – Измаил, Килию, Акерман. Но они овладели только посадами, турки укрылись в крепостях, захватить их казаки не смогли.