Лунная пыль

– Сергей, как вы?

– Ничего, уже ничего.

– Миша, как музон?

– Всё готово, – кивнул на багажник.

– Закачаетесь, – пообещала Аня Намахова.

– А в каком стиле? – спросило начальство.

– Крутой колбас! – ответил Миша.

– Это хорошо. Это хорошо. Ну ты начинай устанавливать всё, – и отошел.

Миша выволок музыкальный центр с потёртыми наклейками. Когда начало вечереть, народ захотел музыку, а начальство щелкнуло пальцами. Миша поставил диск, из колонок на фоне глухого шума послышалось пение Сергея:

– Ииия-на, йеха-ноха, ииия-на а-йеха-ноха!

Одновременно с этим пошла Аня, совершая плавные движения руками. Муж ее всё то же повторял в динамиках.

Сотрудники не поняли. Хотя кто-то сказал:

– Прикольно!

– Включи следующую песню! – приказало начальство.

Там оказалось то же самое. Борис Леонидович подбежал и нажал на стоп. И музыка кончилась. Но вдруг за деревьями громко ударил бубен. Замолк.

Из сумерек выскочил, одетый в одни трусы, Сергей. В руке он держал заостренную палку. Зорко оглядевшись, он быстро-быстро засеменил к рассеявшимся у трех мангалов людям, воткнул копье в землю, сам, словно карандаш в циркуле, описал круг, держась за копье, потом резко вскинул его и, прыгая из стороны в сторону, завел:

– Эе-на, йеха-ноха! А-эе-на, йеха-ноха!

Вернулись домой ближе к полуночи. Сергей обрыгал Ежориным джип и всё извинялся, а во дворе своего дома решил постоять, подышать, пока жена с сыном пойдут наверх.

У парадного курили и негромко беседовали Микола со второго этажа и Андрей, что вечно ходил с бутылкой пива. Микола показывал Андрею свою мобилку. Намахов приблизился, оценил:

– Нехилая труба!

На него посмотрели.

– А как она против падений? – Сергей быстро выхватил у Миколы телефон и бросил его на асфальт. Вдребезги.

– Ты чего?! – закричал Микола, стал трясти Намахова за грудки. Андрей вяло их разнимал. Прерываемый, Намахов пытался сказать:

– Мне для обзора! Я...

Но его повалили на асфальт и стали пинать. Сергей поджал колени к животу и заорал дурно.

– Батя, держись! – басом крикнул сверху, с балкона, Миша.

Рядом вдребезги приземлился большой цветочный горшок – один, другой. Соседи замешкались, Намахов вытянул шмалер, выстрелил пару раз. Из парадного выбежал клон председателя кооператива. Сергей пальнул и в него. Что было дальше – а тьма опустилась.

Утром начальник сказал Намахову:

– После вчерашнего ты уволен.

– Вы паять не умеете! – возразил Намахов, – Кто вместо меня будет паять?

– Найдем.

Сергей пострелял там всех из шмалера и ушел. Открыл в себе музыкальный талант. Подсылал Мишу на радиостанции, в качестве агента. Тот пробивался к редактору и убеждал:

– Просто Серый. Сценический псевдоним. Он придумал модный шлягер. Все будут слушать вашу радиостанцию. Только для нее. Вот первая строчка, а вторую Просто Серый споет в вашем эфире.

Миша дергался куда-то вправо, с криком:

– Я как бочка, я как бочка!

– Что это такое? – недоумевал редактор. Миша пританцовывал:

– Пой со мной, пой со мной! Но вторую часть шлягера – только в вашем эфире. Просто Серый. Мы ждем вашего звонка.

И оставлял визитную карточку с телефоном. Но никто не позвонил. Тогда старший Намахов стал караулить у каждой радиостанции со шмалером. Как увидит редактора, так шпок ему в лоб стрелкой с присоской! И ведущего – тоже шпок!

В остальное время Намахов ездил в метро и посмеивался. Не знают пассажиры, что среди них – знаменитый музыкант. Сергей выходил на какой-нибудь станции, усаживался на лавку и качал из стороны в сторону головой, будто не веря. Потом хлопнет себя по ноге, засмеется. Что вы люди за чудаки такие! Идете себе мимо, ничего не замечаете. Ничего, потом вспомните! А обидно будет, куда же денешься – а вот автограф не попросили. Но всё, ту-ту, поезд уехал!

Грохотала, набирая скорость, электричка.

Намахов купил газету и прочитал в ней заметку. Написал бумажное письмо на адрес редакции, но обращаясь к журналисту: «Хорошо накалякал, зло! Я тоже так могу, но боюсь. Смелость города берет. Неизвестный».

Шмалер прожигал карман, становился опасным. Сергей вышел на станции «Днепр», где по одну сторону от рельсов статуя чувака, запускающего спутник, а по другую чувихи, отправляющей в небо голубей. Спустился к каменной набережной, пошел по стороне моста, что смотрит в сторону Подола, на ней рыбаков нет. Огляделся, кинул шмалер вниз – тот полетел в далекую темную воду. А если, перекинуть ногу через перила, и тоже туда?

Тут вспомнил про сыроедов. Но к посещению дома на окраине душа еще не лежала. Безработный!

С бесплатного таксофона позвонил бывшему шефу и спросил ехидно:

– Ну как, нашли паяльщика?

Когда на том конце провода положили трубку, Намахов крикнул в тишину:

– Паяй... Носом!

Три дня просидел он дома, хмуро уставившись в телевизор. Время от времени ударял кулаком по столику на колесиках, перед диваном, и восклицал:

– Кто в доме хозяин?

Тогда Миша уходил в ванну со словами:

– Пойду побреюсь!

И запирался. Старший Намахов продолжал сидеть, Аня же ломилась к сыну в дверь:

– Не смей резать вены!

Вскоре Миша выходил, показывал на языке лезвие, вращал его и снова прятал во рту.

– Я на грани, – сообщал Миша и садился в кресло. Телевизор мелькал лицами политиков. Сергей, глядя перед собой, бросал:

– Это я! сплошной комок нервов.

Звонил бывшему шефу:

– Нервничаю!

Теперь и ты сволочь понервничай, как приеду под парадное с перочинным ножиком, как буду подпаливать квартирные счета в почтовом ящике, как намажу тебе замок стойким клеем. Борис Леонидович после десятого звонка сказал, что обратился в милицию. А после двадцатого стал перебирать страницы записной книжки, где-то там под фамилией «Пых» значился телефон темного человека, бывшего ломателя костей. После тридцатого же звонка к Намаховым позвонил сам Пых.

– Что вы это, – сказал он снявшему трубку Сергею, – Уважаемых людей беспокоите? Я скоро к вам в гости приду, так что встречайте с оркестром.

И добавил уже нешутейно:

– Потолкуем.

Человек вполне помещается в мусоропровод, надо только сначала пропихнуть одно плечо, а потом другое, оба сразу не лезут. Пока Намаховы это поняли, никак не удавалось спровадить стукнутого по голове, обезволенного Пыха.

Сергей позвонил Борису Леонидовичу в полночь в самую дверь, а когда тот наивно растворил, ткнул его паяльником в пузо, запахнутое полой фиолетового халата. Утром их – Пыха с паяльником в руке, и Бориса Леонидовича – нашел сосед, вышедший погулять с собакой. Так и лежали на пороге, начальник и темный человек, бывший ломатель костей.

Тогда же Намахов пошел в поликлинику и у знакомого врача получил задним числом больничный. Свою карточку Сергей всегда забирал домой, и в этот раз не удержался, чтобы среди жалоб переправить «изжогу» на «изжопу». Да и вообще он обращался с карточкой довольно свободно – то вклеивал туда собственноручно написанные листы, то правил старые, увлеченно и похохатывая.

Официально он еще числился в «Гравитоне», на увольнение не подавал, о желании Бориса Леонидовича уволить его знали, кажется, немногие, так что Намахов прикинул, в связи со сменой руководства, удержаться на работе.

Но в это время накрылся еще один источник дохода семьи, акции Киевского якорного завода. В прежнее время, Намаховы обменяли свои ваучеры на акции завода, и не получали никакой прибыли. И вот Сергей узнал, что десять лет назад, предприятие, после ряда перепродаж из рук в руки, было объявлено банкротом и ликвидировано с распродажей имущества. Это значило – акции пошли прахом! Их можно порвать и выбросить в унитаз!

Жена и сын удержали Сергея от такого поступка, и на семейном сходе Намаховы решили обратиться за житейским советом к дяде Сергея, Косте.

Родственники не любили общаться с Намаховыми, считали их придурками, и в последний раз Сергей говорил с дядей Костей по телефону пять лет назад, убеждая войти в долю фирмы по пошиву крестьянской одежды. Сергей собирался – при помощи семьи – покупать мешки, как на картошку, прорезать в них дырки для рук, и продавать с надписью «НМСАМ», что означало «Намаховы Сергей Анна Миша». Ведь слишком явен же пример, когда рабочие штаны с заклепками, джинсы, стали популярны во всем мире. Так и мешки Намаховых. Сначала их можно будет выносить, продавать под Троещинским рынком, или лучше возле Дарницкого вокзала, там базар, крестьяне привозят продукты. Вот где следует искать покупателей.