Страница 2 из 13
Работы на заводе почти не было. Так что и в цехе металлолома не требовались трудовые подвиги. Анатолий Николаевич просматривал местную газету. Последний год он покупал только это бойкое издание. Оно стоило дешевле центральных газет. Дома он смотрел выпуски новостей – ему хотелось знать, что происходит в стране и в мире. Обо всем он имел свое мнение, которое не навязывал другим, но при случае высказывал.
Звонок прозвучал неожиданно, разлетелся в кубатуре небольшого кабинета. Анатолий Николаевич произвел необходимое действие. Трубка прикоснулась к уху.
– Меня зовут Юрий Иванович, – прозвучал из нее вполне приятный мужской голос. – Мы не знакомы. Мне с вами необходимо поговорить. У меня к вам предложение. Весьма серьезное.
– Какое?
– Не по телефону. Давайте встретимся после работы. Скажем, в «Макдональдсе». Знаете, где это?
– Знаю. – Он лихорадочно решал, соглашаться или нет? Во что его хотят втянуть? Чувство опасности захлестнуло его. А потом он подумал: пусть. Что, в конце концов, ему сделают, если он отвергнет сомнительное предложение? – Во сколько?
– В семь.
– Как я вас узнаю?
– Я к вам подойду.
Что этот звонок повлечет за собой? Во благо ему то, что последует? Или во вред? Беспокойство не покидало Анатолия Николаевича, тревожило нутро. Сомнения вились назойливой стайкой. Но он решил: пойдет на встречу.
Разумеется, он знал, где находится единственный в городе «Макдональдс», рассадник американских нравов. Сам туда не ходил. Но его сын, которому было пятнадцать, бывал там, и не один раз. Копил деньги, чтобы сходить, поесть эти гамбургеры, чизбургеры и прочую дрянь. Что в них такого привлекательного? Чем они лучше нормальной русской еды? Анатолий Николаевич не одобрял пристрастий отпрыска, но и отрывать его от друзей не считал возможным.
Строго в означенное время Анатолий Николаевич прибыл к «Макдональдсу». Как трудно было сдержать волнение. Он стоял у входа, оглядывая всех, кто приближался к зданию. Он хотел вычислить того, кто пожелал встретиться с ним. И не вычислил.
Молодой мужчина лет тридцати, невысокий, плотный, стремительно появился откуда-то сбоку. Прозвучало:
– Анатолий Николаевич? – Лицо умное, интеллигентное. Такие лица были у инженеров из конструкторского бюро, которые все поразбежались.
– Да.
– Это я вам звонил. Давайте зайдем. – Палец указывал туда, где американское влияние было самым сильным. – Посидим, перекусим. Заодно и поговорим.
Дверь пропустила их внутрь, в пространство, где красиво горели вывески, рекламные щиты, где сидели за столами веселые люди.
– Что будете?
Анатолий Николаевич растерялся – цены о-го-го! Он будто споткнулся.
– Я не слишком уважаю американскую еду…
– Я заплачу.
Это был другой разговор. Ему хотелось попробовать то, что скрывалось за многими названиями. Анатолий Николаевич стеснялся, и потому произносил названия с большой паузой.
Он зачарованно смотрел, как разноцветные свертки заполняют поднос. Позже настал благословенный миг, когда он раздел первый бутерброд, влекомый соблазнительным запахом, вонзил в него зубы. Вкус не разочаровал его. Вот американцы. Сволочи! Могут. Вслед за первым настал черед второго, потом третьего бутерброда, потом обжаренных кусочков курицы.
Григорий терпеливо ждал, когда он остановится. Анатолий Николаевич и сам почувствовал, что слишком увлекся. Пожадничал. Смущенно глянул на человека, сидевшего рядом. Тот заговорил бойким, уверенным голосом:
– Дело такое. Хотим предложить вам принять участие в выборах. Побороться за место депутата Государственной Думы.
– Мне?!
– Да, вам.
Предложение было так неожиданно, так странно.
– Почему… мне?
– Мы за то, чтобы на выборы пошел честный коммунист, не замаравший светлого звания. Сейчас много тех, кто называет себя коммунистом, не имея на это морального права. Поэтому важно, чтобы в политику пошли настоящие последователи Маркса и Ленина. Вы, Анатолий Николаевич, именно такой.
– Откуда вы знаете? – сдавленным голосом поинтересовался Кузьмин.
– Знаем. Вы – достаточно известный человек в городе.
Это было приятно слышать. Но Анатолия Николаевича занимало другое – он не понимал, как быть дальше. Соглашаться? Или нет? Потом возникло беспокойство. Не хотят ли его обмануть? Следовало выяснить побольше.
– А кто это – вы?
– Заинтересованные лица, – небрежно ответил Григорий.
– Но это… достойные люди? – Анатолий Николаевич смотрел на собеседника с надеждой.
– Разумеется.
Он должен был докопаться до истины. Потому и прозвучало:
– А все-таки, почему вам нужно, чтобы я пошел на выборы?
Он видел абсолютно спокойные, чуть насмешливые глаза.
– Мы не хотим, чтобы депутатом стал Квасов.
В это можно было поверить. Тогда возник другой вопрос:
– Думаете, у меня получится?
– Вне всяких сомнений. Можете мне поверить.
Он судорожно соображал, как поступить?
– Я не собирался… Не думал об этом… Не знаю… И деньги нужны.
– Мы дадим вам деньги. На предвыборную кампанию. И помимо того. – Собеседник выдержал паузу. – Гонорар. Для моральной поддержки.
Это звучало восхитительно.
– Сколько?
– Что?
– Гонорар, – осторожно произнес он столь непривычное для него слово.
– Пять тысяч.
– Рублей?
– Да. Но таких… – его собеседник, лукаво улыбаясь, сделал неопределенное движение рукой, – зеленых. Американских.
Пять тысяч долларов?! От подобной суммы, которая могла стать его, поплыли мозги. Пять тысяч. Но хватило ума не сказать: «Я согласен». Стоило выдержать марку.
– Я должен подумать, – корявым голосом выговорил он.
– Конечно. Завтра вы сможете дать ответ?
– Да. Постараюсь… Забыл, как вас зовут.
– Юрий Иванович.
– Завтра я дам ответ.
Как много мыслей теснилось в голове. И какие разные чувства.
«Кто они такие? – спрашивал он себя, направляясь домой. – Чего хотят на самом деле? Почему им так мешает Квасов? Он, конечно, сволочь. Богатей, маскирующийся под коммуниста. Но именно такие руководят сейчас компартией… За чужие деньги? Пусть за чужие. Какая разница? Я могу принести пользу. Трудящимся. Депутату легче отстоять свою правоту. С депутатом все вынуждены считаться… А если это грязные деньги?.. Даже если так, на них можно сделать много полезного».
Была у него в душе давняя заноза. Угнетало то, что приходится жить в одной квартире с бывшей женой. Далеко не лучшее соседство. Кроме того, Анатолий Николаевич не мог оформить отношения с Валентиной. У него комната на двоих с сыном, у нее – с матерью. Куда деться?
Теплый воздух заполнял улицы. Сентябрь не спешил изгонять лето. Радуясь хорошей погоде, горожане прогуливали жен и собак; увлеченные игрой, азартно бегали дети. Мир казался устроенным разумно.
«Как мне быть? – продолжал он внутренний монолог. – Отказаться? Зачем? Надо попробовать. В случае чего – откажусь. Надо попробовать…»
Ему хотелось посоветоваться. Но с кем? Кому он мог рассказать про пять тысяч и про все остальное? Приятелю Сергею? Нельзя. Такие деньги. Сыну? Рано ему знать про это. Валентине? Даже ей не стоило говорить.
Глубокие размышление приводили его в заторможенное состояние. Он столкнулся с женщиной, выбив у нее пакет с продуктами, вышел на проезжую часть перед легковым автомобилем, за что удостоился россыпи крепких слов. Дома последовал вопрос Николаши, сына:
– Папа, ты чего?
– Понимаешь, есть проблема, – задумчиво пробормотал Анатолий Николаевич. – Крайне серьезная. Надо ее решить. Надо…
Отпрыск посмотрел на него с сомнением.
4
Глубокие размышления возобновились утром. Рабочий кабинет превратился в центр поиска трудных решений. Постепенно возникла мысль – а почему пять? Почему не семь? Или даже десять? В конце концов, участие в выборах – серьезное дело. А не пустить в Думу Квасова, зажравшегося пройдоху, который маскируется под коммуниста, можно сказать, государственная задача. Мысль понравилась.