Страница 6 из 42
Осторожно я открыла окно и потянулась, чтобы схватить его. После того как он оказался в моих руках, я поспешно его открыла его и заглянула внутрь. Не было никакой упаковочной бумаги в пакете. Да и на самом пакете все еще был ценник в пятьдесят центов. Я сразу поняла, что это было сделано руками мужчины. Когда я увидела содержимое, я поняла, кто был этот мужчина.
Я помчалась к кровати и перевернула пакет кверху дном. Высыпались пять флаконов лака для ногтей, я поспешно схватила каждый их них. Включив лампу рядом с моей маленькой кроватью, я смотрела на них по отдельности. Они все были разного цвета, но один из них выделялся. Я схватила его и вращала при свете, улыбаясь как дура.
Это был точно такой же, как Грем бросил на землю. Картер вернулся за ним и заменил его для меня. И в процессе он купил мне больше. Никто никогда не делал этого для меня. Я никогда не была завалена подарками в моей жизни, я не получала их от дяди Рассела даже на день рождения. Вот почему я так дорожила лаком для ногтей, который подарила мне тетя Шерил. Я всегда чувствовала себя нарушителем, нежеланным ребенком, живущим без любви. Как увядающий цветок, лишенный солнца, я чахла в одиночестве большую часть своего детства.
До этого. До Картера. До того как он показал мне нежность и подарил частичку своей души, которую я хотела сохранить в себе.
Я никогда не хотела кого-то больше, чем я хотела его в тот момент.
Картер
Грязные светлые волосы.
Глубокие карие глаза.
Кожа, поцелованная солнцем.
Розовые пухлые губы.
Я никогда не должен был впускать ее.
Это было первым ударом по мне.
Глава 5
Я наблюдала, как он поет каждый день у ручья. Мы сидели в тени в течение этого лета. Я с блокнотом и ручкой в руках, он — с гитарой. Я наблюдала за тем, как он с нуля создавал музыку, и я торопливо записывала песни, которые он читал мне. Иногда он мог написать целую песню, а потом смять бумагу и бросить в поток. Мы сильно спорили об этом. Я не хотела, чтобы он как мясник уничтожал свои песни, как только они были закончены. Они комками плавали в потоке, чтобы никогда не быть реализованными снова. Это расстраивало меня больше, чем должно было, но это было только по тому, что я была увлечена его музыкой, наверное, больше, чем он сам.
— Это дерьмо, — сказал он мне сердито как-то днем, — они не годятся. Просто потому, что ты любишь меня, это не означает, что ты должна так же относиться к моей музыке.
— Я не люблю тебя, — отрицала я, вспыхивая от осознания того, что он читал меня намного легче, чем мне бы этого хотелось, — ты можешь петь. Но ты действительно глупый, если выкидываешь свои песни, как будто они ничто.
— Это потому что они ничто.
— Однажды ты поймешь, как ошибался. Однажды, Картер.
Мы росли одержимые музыкой. Не только создавая, но и слушая ее. Работая на полставки на выкладке товара, он захотел использовать то, что заработал, чтобы купить CD и магнитофон. Когда он уставал писать и петь, мы слушали разнообразные записи, которые он приносил.
Мне было комфортно с Картером. В то время, когда я мечтала о его губах на мне, почти каждую минуту я была рядом с ним, я была способна спокойно смотреть в прошлое, чтобы просто наслаждаться его компанией. Я довольно быстро поняла, что никогда бы не получила его так, как мне бы хотелось. Он видел во мне друга — черт, может быть даже сестру, и это меня ранило. Это ранило меня каждый раз, когда он сокращал наши встречи ради свидания с девочкой.
В течение целого года я тосковала по мальчику, который украл мое сердце с его мягким голосом и прекрасным лицом. Но я сделала все возможное, чтобы видеть положительную сторону.
Помимо Рима, я приобрела нового лучшего друга.
***
2004
15 лет
Я прижалась ухом к двери спальни, надеясь, что Шерил и Рассел наконец пошли спать. В последнее время Рассел периодически открывал дверь и заглядывал ко мне. Мне это очень не нравилось. Он этого никогда раньше не делал. Никогда не заботился о том, чтобы днем ежечасно проверять меня. Я не знаю, что он ожидал найти, но он испортил бы мое ночное время с Картером, прежде чем я вернулась бы в комнату.
Этой ночью он проверил меня уже дважды. Прежде чем он напился и занялся с Шерил грязным сексом в гостиной. Меня все еще тошнило от услышанного. Было настолько очевидно, что Шерил не хотела иметь с ним ничего общего, но она цеплялась за свою жизнь. Когда он наконец закончил и бросил ей наркотики, которые навсегда испортили ее существование.
В этот момент жизни я поняла все. Я знала достаточно об их взаимоотношениях, чтобы понимать, что Шерил никогда не хотела выходить за него замуж. Она проговорилась однажды, когда была под действием наркотиков. Она была очень эмоциональна, плакала, что ей некуда идти. То, что он использовал ее и заставил выйти за него замуж, заключив ее жизнь в клетку зависимости.
Меня это не заботило. Я ненавидела ее. Я ненавидела его. Я ненавидела все связанное с их жизнью и как они, смеясь, смотрели, как и я гнию с ними.
Это было больно, и я уже вела обратный отсчет лет до того момента, как я смогу уйти. Я мечтала о том, на что будет похож побег с Картером. Возможно, когда мне исполнится шестнадцать, я попрощаюсь с этим местом и уеду в город, где буду жить счастливо. Картер наконец заметит меня так, как я этого хочу, и он наконец скажет о своей любви ко мне, и мы будем самой счастливой парой в мире.
Наличие надежды в безнадежной ситуации было всем, что заставляло меня двигаться.
Услышав храп Рассела, раздающийся из спальни, я поняла, что путь был чист. Я быстро набросила рубашку и завязала волосы в хвост.
Я пальцами расчесала пряди своих длинных грязно-светлых волос перед моим маленьким зеркалом, висевшим за дверью. Я надела домашние тапочки и после этого открыла окно. Я выскользнула в хрустящий холодный воздух и поспешила через двор к спальне Картера. Его жалюзи были закрыты, что означало, что он либо спит, либо он занят с одним из тех журналов, которые, как я знала, он прятал под матрац.
Мне не нужно было объяснять, я и так это знала. Я уже говорила, что была любопытной.
Независимо от того, что он делал, я не переживала. Это вошло у нас в привычку: либо он стучал ко мне в окно, либо приглашал к себе через его. Сегодня я пришла позже, чем обычно, уже было за полночь, я никогда не приходила так поздно. Когда я подошла к его приоткрытому окну, я замерла, когда услышала мягкие звуки музыки, льющиеся из него.
Он никогда не слушал музыку так поздно. Это было необычно, если не сказать иначе. Опираясь на его окно, я нашла щель в его жалюзи и заглянула внутрь. Мгновенно моя кровь побежала быстрее, а гнев шипами пронзил все мое существо.
Он был на своей кровати, и на нем сидела девушка. У нее был макияж далекий от того, что делали в школе. Они целовались по-французски, его руки блуждали по ее полуобнаженному телу.
Я чувствовала, как сжался мой желудок. Эта кровать была отмечена какой-то случайной девушкой, которую я никогда не видела прежде. Вероятно, ему нравилось, как она пахла.
Слезы жгли мои глаза, но я сдерживала их. Я не была истеричкой. Это было не для меня. Я была крепким орешком. Я имею в виду, посмотрите на мою жизнь, нужно иметь очень толстую кожу, чтобы справиться с этим.
Охваченная гневом я схватилась за его окно и распахнула его. Не дожидаясь удара, я быстро пролезла в него, отталкивая в сторону жалюзи, практически разбивая их. Их рты разомкнулись, и голова девушки повернулась в мою сторону, и ее великолепные голубые глаза распахнулись, когда она увидела меня стоящую там, и задыхающуюся от гнева.
— Что за черт? — пискнула она, скатываясь с него, чтобы схватить свою рубашку. Она прижала ее к груди, пряча гигантские сиськи. Сиськи, по сравнению с которыми мои средние казались еще меньше, и таращась на меня с ужасом.