Motel 6

— Я не виню его. Он очень занятой, он заслуживает этого, — я прошествовала к балкону, не выходя на улицу из-за ветра. Это был необычно ветреный и холодный день, и покидать уютный и теплый номер… нет уж, спасибо. Меня устраивало то, где я нахожусь.

— Ну что, чем бы ты хотела заняться сегодня? — спросил Найл, поглядывая на Эйми, спящую на нашей большой двуспальной кровати, и перемещая руки мне на бедра. Я закусила губу: если честно, то у меня не было планов на сегодня, кроме как просто сидеть и наслаждаться ленью. Однако, вместо того, чтобы сказать это, я перевела вопрос на него.

— А чем бы сегодня хотел заняться ты? — спросила я, взяв плед и усевшись перед стеклянными раздвижными дверьми на балкон. Он вздохнул, плюхнувшись рядом со мной и положив руку на мою спину.

— Я знаю, что бы я хотел сделать. Я бы хотел сыграть тебе на своей гитаре, но она не здесь, так что… — он нахмурился. — Ты даже не слышала, как я играю, так? — Я покачала головой.

— Не-а. Я даже не знала, что ты умеешь играть. Вот сейчас и проверим, как много мы знаем друг о друге, — поддразнила его я, положив голову ему на плечо. Он засмеялся и взъерошил мои волосы, тут же получив шлепок по руке. Он знал, как я ненавижу, когда трогают мои волосы.

Я услышала стон, доносящийся с кровати, и шуршание одеял. Эйми зашевелилась и нахмурилась во сне, на лбу проступили бисеринки пота, и из-за этого ее кудряшки намокли. Что-то было явно не так.

— Тебе не показалось, что у нее жар, когда ты укладывал ее спать? — спросила я, начиная беспокоиться. Она еще никогда не болела.

— Она просто сильно потела, — ответил Найл и нахмурился, заметив, что я смотрела на нашу маленькую девочку. Думаю, он видел в моих глазах матери природный инстинкт, который позволял узнавать, когда с ней что-то не в порядке. Она не выглядела больной, но уж точно не как обычно.

— Подожди секунду, — я улыбнулась, положив свою руку на его, и подошла к кровати. Я присела рядом с Эйми и приложила ладонь ко лбу… он был теплый, но не как при лихорадке. Я потрогала ее руки, щеки, шею — все было теплым. И то хмурое выражение на лице. Ей снился какой-то кошмар?

— Мамочка, — застонала она, я крепко держала ее за руку и гладила тыльную сторону ладошки большим пальцем, успокаивая ее. — Мне нехорошо, я боюсь. Я боюсь. Я боюсь, — она повторяла это снова и снова, а я все никак не могла понять, о чем она говорит.

— Найл, — обеспокоено позвала я. Он сорвался с места и подлетел к нам, словно пуля, чтобы посмотреть на Эйми. — Она продолжает говорить, что боится, а я не знаю, что происходит. Кажется, она горит.

Найл вздохнул; было видно, что он не знал, что делать, но все еще пытался ради нас. Он был новичком в отцовстве, но все еще хотел выкладываться на полную. Он подошел к ней и взял на руки, тогда она задышала еще чаще.

— Детка, тебе трудно дышать? — спросила я, собравшись пойти за ингалятором.

— Нет, — она покачала своей маленькой головкой. — Нет, я боюсь, мамочка. Я боюсь.

— О чем ты говоришь, Эйм? Мы здесь, тебе не нужно бояться, принцесса, — сказал Найл, и я заметила смятение в его глазах. Мы оба перепугались, потому что никто не знал, что происходит и как ей помочь.

Она скрестила свои дрожащие ручки на груди, будто бы пытаясь обнять себя, будто бы ей было больно. Она не плакала и не жаловалась, а просто лежала с зажмуренными глазами. Мой подбородок дрожал, я на самом деле сильно испугалась.

— Скажи мне, что болит, Эйми, — попросила я. — Что-нибудь болит?

— Я боюсь, — сказала она уже в сотый раз. — Останови это, мама! — закричала она, дрожа и прижимаясь к груди Найла.

— Что мне делать? — спросила у него я, мои глаза были широко раскрыты. Он молчал, смотря на нее таким же взглядом, что и я.

— Эйми, тебя тошнит? У тебя что-нибудь болит? — спросил Найл, гладя ее руку и пытаясь успокоить.

— Я боюсь, останови это! — на этот раз она закричала, приводя меня в ужас. Как мать, осознание того, что я ничего не могла сделать, вводило меня в ступор. Эйми моя дочь, и я должна помогать ей… Но что делать, если я даже не знала, что ее беспокоит?

— Нам нужен врач, — сказал Найл с решительным выражением лица. Он вынул телефон из кармана джинс, и я подумала, что Эйми попросит поиграть в Flappy Bird, как она обычно делала, но она даже не сдвинулась с места и только дрожала.

Введя номер, Найл приложил телефон к уху. Единственными звуками, заполнявшими комнату, были пыхтение Эйми и тихие равномерные гудки. Наконец, кто бы то ни был, взял трубку.

— Доктор Андерсон? Это Найл Хоран, — сказал он. — Да, снова я. Эйми. Нет-нет, у нее не было еще одного, это что-то другое. Ну, оно просто есть, мы не знаем. Дрожит, сердце колотится, горячая, продолжает повторять, что ей страшно… да. Да. Хорошо. Тот же адрес, все. Спасибо. Мы очень ждем. До свидания, — он повесил трубку, поговорив всего минуту.

— Ну? — спросила я.

— Он приедет и посмотрит на нее сам. Ну а пока сказал, чтобы мы ровно усадили ее, — проинформировал меня Найл, а потом повернулся к Эйми. — Эйми? Сейчас приедет доктор и поможет тебе, хорошо? Он остановит это.

Эйми слабо кивнула, все еще дрожа, но перестав плакать. Ее лицо было покрыто краской, как если бы она покраснела.

Следующие пятнадцать минут мы сидели с ней, разговаривали, пытались как-то отвлечь ее. Я могла сказать, что Найл был на грани, также как и я, но изо всех сил старался ради нее. То, что он действительно горел желанием помочь Эйми, хоть и не знал, как, заставляло меня любить его еще больше.

Внезапно раздался громкий обрывистый стук в дверь, и мы с Найлом резко сели.

— Это доктор Андерсон. Я открою, хорошо? Будь с Эйми, — сказал Найл, вскакивая на ноги и выбегая из комнаты. Казалось, Эйми слегка успокоилась, но больших изменений не было. Она продолжала зевать, но я не знала, пойдет ли сон ей на пользу.

— …сюда… — Я услышала обрывок фразы Найла, и потом он зашел вместе с врачом. Тот был лет пятидесяти, с блестящей лысиной на голове и седыми волосами, выглядывающими из ушей и ноздрей. Он был в брюках цвета хаки и рубашке на пуговицах, в руке у него был кожаный портфель.

— А Вы мать, — он улыбнулся мне. — Мисс Эйвери Холмс, правильно? — Я кивнула. — Ну, мисс Холмс, я выясню, что не так, и мы поможем Эйми, хорошо? Нет причины волноваться, — убедил он меня, и мне сразу стало намного лучше.

— Спасибо Вам огромное, — я улыбнулась, а в глазах стояли слезы. Сейчас не время плакать. Найл крепко держал меня за руку, пока мы стояли перед кроватью, а доктор Андерсон присел на краешек, смотря на Эйми. Она, казалось, стала гораздо спокойнее.

— Привет, Эйми, — он тепло улыбнулся. — Я доктор Андерсон. Помнишь меня? Мы друзья, да? — Она неловко кивнула. Я знала, что ей на самом деле не очень хорошо. — Можешь сказать, что тебя беспокоит?

— Я боюсь, — сказала Эйми и на этот раз затряслась еще сильнее.

— Чего ты боишься, Эйми? — спросил доктор Андерсон. Я замерла и заметила, как Найл посмотрел на меня. Он знал, что я бы не хотела, чтобы она выдала что-нибудь.

— Я просто боюсь, — повторила Эйми. Я выдохнула, немного облегченнее в этот раз.

— Ладно. И ты нехорошо себя чувствуешь? Скажи мне, что кажется странным, — попросил он.

— Мое сейце, мой живот… Мне жайко, — выдавила из себя Эйми. Она подняла свою трясущуюся руку и обеспокоенно показала на нее. — Пожалуйста, скажи ей остановиться. — Я слегка улыбнулась: даже, если я не знала, что с ней, она все еще была милой.

— Я скажу, не волнуйся, — обнадежил он. — Так, тебя не тошнит?

Эйми помотала головой.

— Хорошо… — Доктор Андерсон порылся в своем портфеле и записал что-то на бумажке, посмотрел какие-то предыдущие записи и приписал еще. — Ты чувствуешь себя уставшей?

— Да, — Эйми кивнула. — Я хочу спать.

— Ты сможешь поспать после этого, хорошо? Обещаю, — сказал он.

— Ладно, — сказала Эйми, прикрыв глаза и сделав глубокий вдох. Я наблюдала за тем, как врач написал еще что-то на листке, не поднимая глаз на нас. Я просто хотела узнать, что происходит и что не так с Эйми. Мы стояли так несколько минут просто в ожидании, что он заговорит.