Страница 142 из 145
Жерард резко одернул мне подбородок, едва не сломав челюсть. В глотку потекло мерзкое горькое зелье, вяжущее и тошнотворное. Обдало живот ледяным жаром.
Вдруг лязгнула дверь. Послышались торопливые шаги, чей-то скулеж. Книжники встрепенулись отпустили меня.
- Микаш! – позвала я, насколько хватило сил.
Не видела ауры, но каким-то шестым чувством знала, что это он. Он здесь. Он пришел за мной, пришел, чтобы спасти, закрыть собственной грудью, как делал всегда.
Его мощная широкоплечая фигура показалась в проходе. Он держал за горло задыхающегося Густаво и смотрел на всех, как разъяренный зверь.
- Что здесь происходит? – пророкотал его грозный басовитый голос.
Я почувствовала, как хватка близнецов ослабла. Вырвала руки и засунула два пальца в рот, чтобы поскорее очиститься от яда. Хоть бы успеть! Хоть бы малыш не пострадал! Брат мой, ветер…
Скрутило рвотным позывом и выпростало на пол, запачкав белую сорочку.
- Здесь происходит таинство, одобренное Малым Советом и самим Капитулом, - строго выговорил к нему Жерард, смерив презрительным взглядом. – А по какому праву вы врываетесь сюда, хватаете моих людей и требуете от меня объяснений?
- О, по самому что ни на есть главному праву, по праву отца ребенка этой женщины я требую вернуть ее мне! – не стушевался перед ним Микаш и, отшвырнув Густаво к стенке, подошел ко мне и помог подняться.
Я только и могла, что вцепиться в него и спрятать голову на груди, громко всхлипывая от пережитого ужаса. Пришел!
- А вы так уверены, что это ваш ребенок? – усмехнулся Жерард.
- Что? – опешил Микаш. Я вздрогнула, не понимая, о чем он, но уже заранее предчувствуя беду.
- Вы и вправду настолько глупы, что не понимаете? Вас использовал вам маршал, чтобы поддержать свою славу и славу ордена, но тут же бросил, как только у него появился новый питомец. Вас использовала эта девчонка, а вы даже понятие не имели. Поверили, что дочь богатого высокого лорда может полюбить вас, нищую безродную дворнягу? Знаете, как она стала пророчицей Безликого? Она вам рассказывала?
- Нет, пожалуйста, вы же клялись молчать! – испуганно крикнула я, хотя прекрасно понимала, что умолять или укорять этого бесстыдного лжеца и душегуба бесполезно.
Все, все будет разрушено. И Микаш оставит меня на растерзание этим мясникам. Поделом.
- Конечно, не рассказывала. Все женщины порочны и лживы, поэтому я и хочу очистить их от скверны для перехода к новой, высшей жизни, где не будет место пороку. Помните, когда вы спустились в гробницу Безликого в Хельхейме, то были смертельно ранены, а когда очнулись, на вас не осталось и царапины?
Я чувствовала, как он напрягся, но все равно держалась из последних сил. Эти последние мгновения… вместе.
- Безликий вселился в ваше тело, и она, - Жерард кивнул на меня. – Отдала ему свою девственность, да, пока он был в вашем теле.
- Я не верю! – процедил Микаш сквозь зубы.
- Хорошо, тогда пускай она сама опровергнет. Молчит? Видите, потому что это – истина. И потом, каждый раз, когда она была с вами, то искала его, ждала, что он снова завладеет вами, чтобы быть с ней. И кто знает, может, он так и поступал, а вы ничего не замечали. И этот ребенок вовсе не ваш, а его, нечеловеческий вовсе, иначе зачем Безликому до нее снисходить и так ее защищать даже ценой своей свободы? Подумайте, наконец, об этом и не переоценивайте свою важность, господин безродная дворняжка. Вы никогда и никому не были нужны, только как игрушка – попользоваться и вышвырнуть.
Я видела, как выпучивались его глаза, как краска сползала с перекошенного лица, как кривились и растягивались в узкую полосу губы, чувствовала, как тело било мелкой дрожью, словно его ударили поддых и продолжали лупить по всем больным местам, бередя незажившие раны. Хотелось сказать, Микаш, он лжет, когда я была с тобой, то чувствовала и видела только тебя. Мне было… хорошо с тобой, твоя любовь согревала меня, когда мне было плохо и зябко. Я дорожила ею, я хотела остаться с тобой, я так желала… нашего ребенка!
Но слова умирали на губах, так и не родившись. Не родившись!
- Жерард!
Здание содрогнулось от чудовищного удара до основания. Присутствующие замерли. Еще удар – и дверь в зал с источником слетела с петель. На пороге стояла объятая алым пламенем фигура. Огонь ревел, плясали алые языки, наливаясь изнутри синим сиянием. Все больше и больше. Очертания менялись, скатывались шар и из того шара в могучий гривастый образ огненного зверя.
Книжники в страхе пятились, вжимались в стены. Только мы втроем оставались стоят, пригвожденные к месту, отупленные своим горем и ужасом.
- Я, может быть, мягок со своей пророчицей, но тебя не прощу! Отпусти ее!
- Ты не в том положении, чтобы указывать. Только и можешь, что запугивать, а причинить настоящий вред тебе не под силу. Ты всего лишь сон, бесплотная иллюзия! – говорил Жерард уже совсем не так спокойно. Даже он дрогнул, засомневался!
Хоть кто-то из нас спасется!
- Хорошо, твоя взяла. Я дам тебе, что ты хочешь. Только отпусти! – зашипело пламя.
- И что?
- Меня! У Ойсина Фейна родится ребенок, который станет величайшим героем всего Мидгарда. Он сплотит вокруг себя остатки Стражей и поведет их в последний бой. Но только со смертью последнего Комри я обрету силу, если он пойдет на нее добровольно, а до этого я буду не больше чем все, обычное человеческое дитя.
Я испуганно выдохнул. Что же он наделал! Добровольно отдал себя в руки этому кукловоду!
Жерард задумчиво смотрел в огромные синие глаза-блюдца зверя, словно в его голове созревал очередной коварный план.
- А-ха-ха! Ну что ж, ты выбрал правильно. Я научу тебя быть великим! – Жерард развернулся к нам. – А вы, господин безродная дворняга, можете забирать свою лживую потаскуху. Если она вам еще нужна…
Зверь яростно зарычал и бросился на Жерарда.
- Прости… - только и смогла я прошептать, коснувшись щетинистой щеки, в последний раз заглянув в эти мглистые серые глаза.
- Лайсве! – возглас Микаша и Безликого слился воедино, когда последние силы оставили меня, окунули в черный омут беспамятства.
========== Эпилог ==========
Снова Гэвин корпел над столом за очередной стопкой бумаг. Все дела уже давно были исправлены, и только один последний белый лист никак не хотел заполняться словами. А в окна уж брезжил свет восходящего солнца, косые лучи пронзали клочья тумана радужными бликами. Взывали к веселью, которое было не к лицу ни Гэвину, ни самом этому серому и мрачному городу.
А время неумолимо полнило свой бег. Особняк оживал, слышался скрип дверей, шаги в коридоре, робкие перешептывания слуг. Вот-вот уже и за Гэвином придут, и от прошлой жизни не останется и следа.
- Отец, почему?! – раздался с порога требовательный голос.
Дэвид все еще ходил, как тень, хотя сейчас упрямо сжимая кулаки выглядел гораздо более живым, чем в день возвращения Гэвина.
***
Морское путешествие к родному острову немного остудило горечь потерь и разочарований. Соленый воздух щекотал ноздри, холодный ветер путался в волосах и чайки кричали так пронзительно, будто тоже оплакивали жестокую к его многострадальному роду судьбу. Выступали из тумана скалистые складки родного берега, оборонительно ощетинившиеся разлапистыми елями. Маяк выдающимся в воду мысу горел призывно и зловеще одновременно. И сердце сжимала тоска по этой древней земле легенд и загадок, по миру великих героев и их подвигов, который так скоро уйдет в забвение под натиском нового времени. Времени обычных людей и их серой повседневной суеты, наполненной лишь личной выгодой.
Нет, похоронить свои кости Гэвин хотел именно здесь, на родине, а не на большой земле, спасая то, что никому уже не нужно.
Дорога от портового Дубриса до столичного Ловонида заняла целый день, несмотря на то, что Гэвин нахлестывал коня изо всех сил под накрапывающим дождем. Впрочем, лило здесь большую часть года, теплыми ли летними каплями или ледяными, смешанными со снегом хлопьями.