Страница 4 из 16
Причина, по которой Twitter можно рассматривать как инструмент «разогрева» общественного мнения, сокрыта в его интерфейсе. Благодаря конструкции этого коммуникативного канала пользователь оказывается в потоке однотипных сообщений, в том числе «закольцованных», повторяющихся при помощи так называемых ретвитов. Кроме того, Twitter формирует деградантный язык «словесных жестов», то есть не способен инициировать сложную деятельность объекта, который оказывается погруженным в систему актуального информирования в режиме нон-стоп.
На иных принципах работает Facebook, насчитывающий уже более миллиарда пользователей. В результате «веса» в сети, зависящего от количества друзей, и отбора сообщений по их популярности у пользователя возникает ощущение значимости происходящих событий и мгновенной его включаемости в этот процесс. Более того, создается впечатление, что от его позиции и реакции зависит развитие ситуации.
Социальные сети выполняют сегодня не столько роль площадки для общения, сколько детонатора информационного взрыва, они способны распространять данные по всему миру за считанные секунды, ускоряя тем самым ход той или иной операции.
Таким образом, «цветные революции» представляют собой комплекс высокотехнологичных приемов, которые используются заинтересованными в политическом перевороте силами в конкретной стране-мишени. Однако всё вышесказанное не означает, что предотвращение переворотов заключается в изоляционизме, «закрытии» страны. Это контрпродуктивная позиция, ведущая к поражению.
– Что же можно противопоставить «цветной революции»?
– Государственная власть, стремящаяся сохранить себя, должна иметь в своем арсенале ряд инструментов, ограничивающих или сводящих к минимуму эффективность манипулятивного воздействия «мягкой силы» страны – заказчика переворота. Прежде всего такими инструментами являются:
• образование, определяющее каналы получения информации, а также уровень анализа и критичности; все, кто получил образование или гранты за рубежом, могут рассматриваться как потенциальные носители ценностей страны-спонсора;
• идеология, повышающая негативное отношение и критичность к информации из альтернативных источников (при этом понижающая критичность к основному каналу). Например, в Республике Беларусь сохранение внутренней стабильности и наличие иммунитета к политическим переворотам во многом объясняется особым вниманием к идеологии. Во всех госструктурах работают идеологические отделы; Академия управления при Президенте РБ готовит идеологов и т. п.;
• социокультурная и религиозная идентичность, защищающая субъект манипулирования по тому же принципу, что и идеология; социальный и политический опыт.
Отдельно можно отметить и косвенные факторы: такие, как образ жизни, принадлежность к той или иной социальной группе, а также факторы, обусловленные общим состоянием политической системы. К ним относятся: доверие и позитивное восприятие власти (легитимность), уровень общественной морали и культуры, социально-экономический уровень жизни в государстве. Главная сила «цветных революций» – молодежь. Именно поэтому с молодежью необходимо работать, у молодых людей должно формироваться четкое представление о своих перспективах. Кроме того, необходимо рассказывать об истинных целях «цветных революций», ведь они несут только разрушение, а не созидание. Жизнь большинства людей в странах, переживших такой опыт, только ухудшается. Яркий пример этого – современная Украина.
«Цветные революции» в контексте стратегии «управляемого хаоса»[2]
Современный мир переживает перманентную трансформацию. Начавшись в конце 1980-х годов, этот процесс прошел в своем развитии, как минимум, три стадии. Первая (относительно мирная) – отмечена распадом биполярной системы международных отношений, стартовавшим в 1989 году и закончившимся разрушением Советского Союза и социалистической Югославии. Деструкция этих политических систем привела не только к возникновению новых, зачастую несостоявшихся, государственных образований на политической карте мира, но и спровоцировала серию этнополитических и военных конфликтов на постсоветском и постюгославском пространствах.
Параллельно с переделом территорий и появлением новых властных групп произошло сначала усиление роли США в мировых политических процессах, а впоследствии их превращение в страну-гегемона. Однако создание на обломках СССР и СФРЮ самодостаточных и устойчивых государств, способных проводить суверенную внутреннюю и внешнюю политику, не входило в планы США. Ослабление имеющих потенциал суверенности стран (таковыми, прежде всего, являлись Азербайджан, Белоруссия, Казахстан, Россия, Союзная Республика Югославия, Узбекистан, Украина), которое можно было достичь разными способами, начиная от требований либерализации экономики и заканчивая бомбардировками и применением технологий политических переворотов, осталось стратегией официального Вашингтона.
Вторая стадия трансформации мировой системы – с 1999 по 2008 год – может быть названа военно-революционной. Впервые после окончания Второй мировой войны страны НАТО без мандата СБ ООН в течение 78 дней бомбили суверенное европейское государство – Союзную республику Югославию. Итогом этого варварского акта стало не только вбамбливание страны в неоархаику, но и отделение части ее территории – автономного края Косово и Метохия, а также организация первой в постбиполярный период «цветной революции», что привело к свержению в октябре 2000 г. режима С. Милошевича и определило последующее дробление Югославии.
Серьезным образом реализацию данной стратегии облегчили события и сентября 2001 года. Взрывы башен-близнецов Всемирного торгового центра на Манхеттене, которые унесли жизни 2977 человек (24 пропали без вести, а 19 террористов в список погибших не включены) и осуществленные, согласно официальной версии «Аль-Каидой» (неофициальные версии весьма убедительно доказывают причастность государственных служб США к данной трагедии), окончательно позволили Белому дому в одностороннем порядке взять на себя право решать судьбу того или иного государства, якобы борясь с международным терроризмом, за права человека, построение гражданского общества и распространение демократии. Однако нигде, куда американские военные и политики «несли демократию», обозначенные цели не были достигнуты. Зато была создана огромная, постоянно растущая зона нестабильности: серьезную обкатку технологии «цветных революций» как деструкторов политической системы прошли в Грузии (2003), на Украине (2004), Киргизии (2005).
Третья стадия может быть определена как ультра-революционная (отметим, что технологии смены политических режимов, которые называют «цветными революциями», к революциям в полном понимании этого слова не имеют никакого отношения, но для удобства обозначения мы используем эту терминологию), хотя ее начало связано с другим событием. Операция «по принуждению к миру», ставшая ответной реакцией России на агрессию Грузии против Южной Осетии в августе 2008 г., стала переломным моментом в определении и установке пределов американскому и шире – западному – гегемонизму. С этого момента Россия, показавшая всему миру, что постсоветское пространство является ее зоной ответственности и защита российских граждан, включая военных, в любой точке мира – приоритетной задачей российского руководства, определила для американской стороны однозначный выбор стратегии «управляемого хаоса» как главного способа воздействия на своих геополитических оппонентов.
Усиление конфронтационного давления со стороны США на Россию, которое выливается, в частности, в активизацию «дуги нестабильности» в Евразии, прежде всего, через серию «цветных революций», происходит на фоне преломления вектора однополярности – главным трендом современности становится многополярность. Приостановить, замедлить этот процесс США пытаются всеми имеющимися средствами: экономическим и политическим давлением, играми на нефтяном рынке, шпионскими скандалами. Однако одним из самых действенных способов дестабилизации Евразии в русле стратегии «управляемого хаоса» являются «цветные революции», эдакие «технологические инновации» политической борьбы.
2
Статья написана в соавторстве с Е. В. Рябининым – кандидатом политических наук, доцентом кафедры международных отношений и внешней политики Мариупольского государственного университета. Впервые опубликовано в журнале «Обозреватель».