Страница 5 из 22
Но автоматчик не заметил его и прошел дальше. Мысль работала быстрей частого пульса — жить, жить, жить…
Если его возьмут в плен, он все-таки проживет еще сколько-то. Сколько? Недолго, его обязательно убьют, убьют очень скоро — как еврея. И не просто убьют, а заставят вырыть себе могилу. Что же делать, как спастись, как избежать неминуемой смерти? Почти автоматически Саша тихо-тихо прополз три шага к мертвому Фисатову и заглянул в его лицо, спокойное лицо с открытыми глазами и струйкой крови изо рта. В его ушах зазвучал голос Сашки, который совсем еще недавно пел с задором:
«Вот мы и отдали нашу землю», — подумал Саша возле мертвого друга. Потом сунул руку в его карман и вырвал «смертный паспорт», который сам туда зашивал. Он действовал быстро, постоянно оглядываясь — не видит ли кто? Вложив паспорт Фисатова себе в карман, свой собственный он сунул ему. Эта мысль пришла Саше в голову совершенно неожиданно — сработал механизм самозащиты. Ему представлялось, что паспорт русского парня давал ему надежду пожить еще: если его не убьют сейчас, а возьмут в плен и проверят документы, то за еврея сразу не примут и появится надежда. Он тихо шепнул мертвому:
— Прости меня, Сашка, ты прав — пожить еще хочется, — и отполз.
Через десять минут немецкий автоматчик возвратился обратно, заметил его, подошел не спеша, наставив на него автомат. Потом ухмыльнулся и, очевидно, подумал что-то. Саша следил за ним и с ужасом видел, как немец поднял с земли его собственную винтовку, повертел, ухмыляясь, занес прикладом вниз над его головой — сейчас он размозжит его голову ударом приклада.
— Tóten Sie mich, bitte nicht! (Не убивайте меня, пожалуйста!)
Немец уже занес приклад, но услышав немецкую речь, застыл на месте:
— Sprechen Sie Deutsch? (Вы говорите по-немецки?) — спросил он удивленно.
— Ein bisschen. (Немного.)
Немец изменил направление удара, стукнул прикладом винтовки об землю, винтовка разлетелась, приклад отлетел далеко в сторону. Тогда он знаком показал Саше присоединиться к согнанной в кучу группе пленных.
Так еврей Александр Липовский стал русским парнем Александром Фисатовым. А дальше — будь что будет.
3. Два диктатора: параллели
Ослепленный первыми успехами в войне, Гитлер уже 15 июля 1941 года, через три недели после нападения, подписал план «Ост» («Восток»). План предусматривал захват для Германии так называемого «жизненного пространства». В нем намечалось разграничение захваченных территорий с освоением их на тридцать лет вперед. Вся европейская часть России, Украина и Белоруссия должны быть оккупированы. Россия может оставаться на карте, но только за пределами Уральских гор. Северные области с городом Ленинградом будут называться Ингерманландией, Ленинград должен быть стерт с лица земли. Эту область предполагалось разделить на 14 генерал-губернаторств с 36 новыми городами — опорными пунктами и заселить путем возвращения в нее «исконных немцев».
В Причерноморье и Крыму должно быть «восстановлено» государство древних готов, поэтому город Симферополь должен быть переименован в Готенбург («Город готов»), а Севастополь — в Теодериксхафен («Порт Теодориха» — Теодорих действительно был королем готов, но на Балканах и в Италии, а не в Крыму). А казаков Гитлер объявил потомками остготов.
Кавказ превращается в автономную область («рейхскомиссариат») с акцентом на сельское хозяйство и добычу нефти. Нефть была для Гитлера особой приманкой: получив доступ к залежам, он планировал продолжать войну не только с Россией, но и с Америкой. С целью освоения жизненного пространства на востоке должно быть уничтожено около 30 миллионов человек — русских, украинцев, белорусов и в первую очередь — евреев. Остальные будут находиться в услужении у немецких фермеров и на заводах в качестве рабов.
Гитлеровский план «Ост» должен был вводиться сразу после победного окончания войны, намеченного к новому 1942 году.
По прошествии шестидесяти лет все еще непонятно, как мог Гитлер так близоруко и преступно не предвидеть трудностей в войне с Россией в 1941–1945 годах. И все эти шестьдесят лет историки пытаются объяснить непостижимую и непростительную ошибку Сталина: почему он не подготовил страну к решительному отпору, почему считал, что ничто не предвещало войну?
Шестьдесят с лишним лет — это срок, достаточный для оценки прошлого как истории, и в то же время еще позволяющий описывать события при живых свидетелях.
Попытка проанализировать выдвижение и деятельность Гитлера в Германии и Сталина в России может оказаться полезной и интересной. При том, что у них были совершенно разные характеры и темпераменты, в их диктатурах было много общего и их программы имели одинаковые главные цели: во-первых, внедрение собственной модели общественного устройства с идеологическим единомыслием (фашистским — в Германии, коммунистическим — в Советском Союзе); и во-вторых, стремление к гегемонии в мировом, а для начала — в европейском масштабе.
В 1930-е годы Сталин и Гитлер были не столько врагами, сколько соперниками по зонам влияния. Оба считали установленный в их странах строй социалистическим. В начале 1930-х годов Сталин даже не считал фашизм Гитлера опасным. Он говорил, что нацисты не страшны, что у них «свой социализм». И добавлял: «Фашизм и демократия — это не антиподы»[5].
Характерологически общим между ними было то, что оба с юности стали жертвами неоцененности со стороны общества, ущербности своей психологии. Гитлер считал себя художником, Сталин писал стихи, и ни тому, ни другому не удалось реализовать себя в своих увлечениях. Не получив от общества отклика, оба превратились в людей враждебных к окружающим, чрезвычайно подозрительных, в обоих случаях проявилась мания величия. Оба шли к власти с помощью лжи и жестокости, оба правили, опираясь на террор.
Гитлер открыто и четко сформулировал свою программу в книге «Mein Kampf». В ней он прямо нападал на так называемых «еврейско-марксистских предателей» и призывал к их уничтожению вместе со всей еврейской нацией и либеральными интеллектуалами. Он писал: «Если бы даже и не было ни синагог, ни еврейской школы, ни Библии, еврейский дух все равно существовал бы и распространял свое влияние. Он существовал изначально, и нет ни одного еврея, который не воплощал бы его. Без радикального решения еврейского вопроса все усилия разбудить и оживить Германию обречены».
Его книга стала политической библией партии и страны. Первоначальное ее название было «4,5 года борьбы против лжи, глупости и коварства». Гитлер огульно отметал все традиционные формы государственного правления как абсолютно ненужные. Его программой было слияние партии фашистов с государством. Он называл себя «спасителем Германии» и требовал сосредоточения всей власти в своих руках. Он писал, что собирается установить в Германии однопартийную систему с главным принципом подчинения народа единоличному главе — фюреру, вождю.
Впоследствии о книге «Майн Кампф» говорили: «Десять процентов — автобиографии, девяносто процентов — догмы и сто процентов — пропаганды». Интеллигентные немцы могли только сожалеть, что в Германии, стране высокой культуры и передовых литературных традиций, могла появиться столь отвратительно написанная книга. Но к 1941 году было издано уже пять миллионов экземпляров, хотя есть предположения, что ее распространяли принудительно. Гитлер даже хвастался, что на гонорары от своей книги он построил себе поместье — виллу в горах.
Политику Сталина Гитлер называл «большевистско-еврейским заговором». Сталин тоже издал программную книгу, написанную в 1938 году под его контролем и руководством. Она называлась «Краткий курс истории ВКП(б)» и тоже стала библией партии — только коммунистической. В ней тоже было десять процентов искаженной биографии Сталина, девяносто — изложение коммунистической догмы и на сто процентов это была голая пропаганда. Сталин не отметал открыто традиционные формы государственного управления, но прикрывал свои действия запутанными постулатами марксистской философии, установив в Советском Союзе однопартийную систему с основным принципом подчинения народа главе — вождю, то есть себе. Программа Сталина по слиянию партии коммунистов с государством была идентична программе Гитлера. И тот, и другой фактически провели замещение государства партией, и оба начали насильственное внедрение идеологического единомыслия в своих странах.
5
Выдержка из беседы с секретарем немецкой компартии. Сталин тогда даже заявлял, что если бы Гитлер объединился с ним, они сообща могли стать «владельцами мира».