Страница 52 из 67
Кроме ТИСа, уникального производственного образования, потенциал которого еще далеко не раскрыт, в биографии Алексея Михайловича остались построенные школы, клубы и храмы, благотворительная деятельность. Я удивлялся его привязанности к Визирке, к селу, которое он не просто избрал для проживання, но считал своим, и сам себе определил по отношению к нему серьезные социальные обязательства.
Мне запомнился последний день рождения Алексея. Он пригласил нас к себе домой – достаточно узкий круг близких людей. Было видно, что болезнь его не отпускает, как было и видно, что он ей не поддается. Начало сентября было по-летнему теплым, мы разулись и гуляли босиком по лужайке перед домом – давно забытое детское ощущение счастья. Он мужественно боролся со своим недугом в одиночку, никогда о нем не говорил, вплоть до этого дня. Да и тогда он сказал о болезни так, вскользь, не жалуясь на долю. И я вновь вернулся к своему предложению – посетить Афон. Алексей не был, что называется, воцерковленным человеком, но и человеком без веры не был тоже. Республика монахов на Святой горе, существующая уже более тысячи лет и накопившая премного мудрости и знания, вряд ли могла излечить, но могла помочь в его единоборстве с болезнью. Мы обсуждали эту идею так и эдак, и, в конце концов, Алексей сказал: вот по двору, босиком по траве, и то ходить тяжело, а по горам…
Мы прогуливались босиком, как когда-то в болотных сапогах по рыжей глине развороченного берега Аджалыкского лимана. Я только представил тогда, сколько нужно было срезать земли, чтобы раскрыть простор, построить территорию для развития предприятия, и подумал, что только человек незаурядный, смелый способен взяться за такое дело.
Потом я буду вспоминать этот сентябрьский день как день прощания, хотя Алексею оставалось еще полгода жизни. Он распорядился этими последними днями и часами так, как и жил, – работал. В том бронзовом Алексее, который появился из-под серого покрывала перед управлением компании в годовщину ухода, он был похож на живого и улыбкой, и свободной одеждой, которая была его стилем, и выраженным стремлением к свободе в делах, и самой композицией – камни и ступени, символизирующие восхождение от вершины к вершине.
Александр Чебручан
Мы опоздали на рейс так безнадежно, что даже стоящие у ворот на летном поле таксисты, промышлявшие тем, что догоняли с опоздавшими пассажирами самолеты даже на взлетной полосе, развели руками. Нужно было возвращаться из Шереметьево в Москву. Но можно было и не возвращаться, если заночевать в гостинице для летного состава. Она была задрипаной даже для провинциального аэропорта, а уж для столичного международного – тем более. Так что я был на тысячу процентов уверен, что Алексей Михайлович примет решение ехать в город. Но он сказал: «Не на жизнь же мы поселяемся? Одну ночь можно поспать где угодно». На календаре были лихие девяностые, бизнесмены с достатком куда скромнее, чем у Алексея Михайловича, даже бизнес-классом пренебрегали, предпочитая летать чартерами. Поэтому удивиться было чему. Мы поселились в один номер – кровати с панцирными сетками и удобства в конце коридора, что опятьтаки его не смутило. Я засыпал под шуршание газет – Алексей Михайлович накупил их целую пачку. Подремывая, я в полглаза наблюдал, как он с ними расправляется. Сначала пробегал страницу глазами, если что-либо внимание останавливало, читал. Потом бросал страницу на пол – за неимением корзины. Он скорее даже не читал, а как бы просеивал информационное пространство. Такое чтение мне было незнакомо. Из того, как он отбрасывал просмотренные страницы, было понятно, что больше он к ним не вернется, в этом была и какая-то линейность движения вперед, и решительность характера.
Возвращались мы в Одессу с переговоров. Моя роль на них была мне самому не совсем ясна. Алексей Михайлович вполне мог обойтись сам, ни помощник, ни советчик ему не требовался. Тем не менее, я сидел рядом, предусмотрительно помалкивая, чтобы не сказать лишнего. Бизнес тогда у Алексея Михайловича был многопрофильный, хотя вместе с Виталием Томчиком они уже нацеливались на узкую специализацию – экспорт металла. Тандем этот был интересный. Виталий Сильвестрович, один из пионеров кооперативного движения в альпинистской среде, был воплощением системности, выверенного менеджмента с минимальными рисками. Алексей Михайлович не то чтобы был противоположностью ему, скорее, они оба дополняли друг друга. У него был иной градус эмоциональности и раскованности. Из него рвалось нетерпеливое желание идти вперед и дальше. Поскольку оба были альпинисты, а я тоже имел к этому склонность, то напрашивалось сравнение с парным восхождением по крутой скале, где удача во многом зависит от того, как надежно спортсмены страхуют друг друга.
Оба они, и Алексей Михайлович, и Виталий Сильвестрович, пришли в бизнес, мало что понимая в нем и мало что зная о его законах. Как и многих, их к предпринимательству принудило время. По жизни у обоих за плечами были не только профессиональный альпинизм, но и вузы, аспирантура, научная работа, приобщение к искусству – бизнес тех лет им был скорее противопоказан. Что они могли противопоставить парням в малиновых пиджаках с золотыми цепями на бугристых холках? В руках нужно было уметь держать не скрипку, а биту. Тем не менее, они день ото дня становились на ноги крепче и увереннее, что наводило на неожиданную мысль, что капитализм может быть не только диким. Как им это удавалось?
У нас не было постоянного офиса, мы меняли адреса, исходя из достатка, и при каждом таком переезде с нами путешествовало около десяти телевизионных коробов. Они были плотно набиты специальной литературой: правовой, экономической, популярными учебниками по менеджменту и философии торговли, психологии. Словом, всем тем, о чем когда-то хорошо сказал поэт – «ни при какой погоде, я этих книг, конечно, не читал». Они читали. И это было их главное преимущество перед распальцованными пацанами, ставшими авангардом первой предпринимательской волны. Значительную часть места в коробах занимали вырезки из периодики – эти публикации служили материалом для анализа, более четкой ориентации в рынках и нравах. Проще говоря, они учились. И это заставляло учиться всех, кто хотел работать рядом с ними. Теперь я приближаюсь к тому возрасту, в котором Алексей Михайлович начинал свое восхождение к ТИСу, и понимаю, что учиться – занятие особое. Это скорее состояние души и беспокойство ума, чем просто получение необходимой информации. С каждым прожитым годом учиться становится сложнее. По утрам желательно прощупывать макушку, чтобы убедиться, что никакой короны там нет, и, следовательно, грядущий день вполне может поставить задачу, на которую у тебя нет ответа. Он умел учиться. И, что самое важное для руководителя такой компании, как ТИС, умел учить.
Думаю, я такой не один. Но говорю только от себя – многому, что должен знать и уметь руководитель, менеджер, организатор производства, я обязан Алексею Михайловичу. И беря меня с собой на переговоры, в чем не было особой нужды, и отправляя в командировки на семинары для знакомства с работой других компаний и портов, на всевозможные выставки, он нас учил. Как мне представляется, он один из немногих понимал глубинное значение формулы – кадры решают все. Он учил кадры принимать решение и создавал для этого пространство свободы. В этом было и уважение к человеку, которому он доверил управление частью своего бизнеса, и доверие, что он не поступит бизнесу во вред. Но было и бремя ответственности. Причем, мне это кажется особо важным, в этой кадровой стратегии Алексея Михайловича не было меркантилизма – мол, я его научу, а от этого мне будет больше прибыли. Алексей Михайлович умел считать деньги. Но главным, определяющим для него была не прибыль, а интерес, развитие компании, стремление подняться на высоту (опять-таки черта альпиниста), на которой еще никто не стоял. Он строил кадры, как архитектор здание. Ему важно было, чтобы они были не только четкими исполнителями, но и участниками процесса, его творческим локомотивом. Как-то в компании было особенно трудно с деньгами, мы тогда только-только поднимались на ноги, нужно было купить карбюраторы для пожарных машин. Мы перегружали серу, и, по требованиям безопасности (или по одной из версий безопасности), возле причалов должны дежурить пожарные. Думаю, разобраться, нужно или не нужно тратиться на карбюраторы, Алексей прекрасно мог и сам. Но он собрал весь топ-менеджмент, чтобы все и понимали цену копейке, и учились принимать оптимальные решения.