Страница 25 из 31
Стало быть, и консультации с Михаилом Сергеевичем тоже были?
Еще одна неожиданность. Оказывается, на своей «тайной» встрече «пущисты» рассматривали и текст Союзного договора, подготовленный для подписания под руководством Горбачева. Киевская «Рабочая газета» в номере за 11 декабря 1991 года опубликовала свидетельства Кравчука, о которых мало кто знает.
«Ельцин привез с собой горбачевский текст о создании Союза, – рассказывал журналистам украинский президент через два дня после подписания Беловежских соглашений. – Горбачев делал нам следующее предложение: Украина вправе внести любое изменение, пересмотреть целые параграфы, даже составить новую редакцию при единственном условии – она должна обязательно подписать договор. Ельцин положил текст на стол и передал вопрос Горбачева: «Подпишете ли вы этот документ, будь то с изменениями или без них?» Сам он сказал, что подпишет только после меня. Таким образом, судьба договора целиком зависела от Украины. Я ответил: «Нет». Сразу встал вопрос о подготовке нового документа. Специалисты работали всю ночь».
Кто же были эти «специалисты»?
В переговорах, кроме глав государств, участвовали: с российской стороны – первый заместитель председателя правительства Геннадий Бурбулис, госсоветник президента России Сергей Шахрай, заместитель председателя правительства Егор Гайдар; с белорусской стороны – Председатель Совета Министров Республики Беларусь Вячеслав Кебич, первый заместитель Председателя Совета Министров Республики Беларусь Михаил Мясникович; с украинской стороны – премьер-министр Украины Витольд Фокин.
Главными «специалистами», как выяснилось позднее, были Шахрай и Бурбулис. Именно их назвал Горбачев на встрече с журналистами 12 декабря. «Когда я увидел, что в Минск поехали Шахрай и Бурбулис, мне все стало ясно, – сказал тогда Михаил Сергеевич. – Бурбулис на каком-то этапе написал доклад, он есть у меня. Наверное, вы его видели под грифом «строго конфиденциально». В чем смысл этого доклада? В том, что Россия, мол, потеряла уже половину из того, что она выиграла после августовского путча, хитрый Горбачев плетет сети по восстановлению старого Центра, и его будут поддерживать республики. Все это невыгодно России, и этот процесс надо прервать…
План, по Бурбулису, состоял в следующем: независимые республики и государства и мягкий Союз на период бракоразводных процессов. Не для того, чтобы сотрудничали, а для того, чтобы эта независимость была укреплена. Таков был этот план, с которым поехали в Минск. Я это предвидел».
В интерпретации Гайдара все происходило следующим образом. Ему, как владевшему пером, поручили набрасывать на бумаге текст. Участвовали Бурбулис, министр иностранных дел России Козырев и Шахрай.
Работу закончили в четыре утра. Андрей Козырев взял листки, написанные Гайдаром, понес к машинисткам.
Утром – переполох в технических службах. Текст… исчез. Решили, что дело без КГБ не обошлось, и страшно перепугались. Постепенно выяснили, что Козырев не решился в четыре утра будить машинистку и, щадя ее сон, подсунул рукопись ей под дверь. Однако ошибся – это была дверь другой комнаты.
Текст нашли, но разобраться в почерке Гайдара было очень сложно, и потому пришлось ему самому диктовать. «Так что, если кто-то захочет выяснить, на ком лежит ответственность за Беловежское соглашение, отпираться не буду – оно от начала до конца написано моей рукой», – хвастливо заявлял Гайдар. Почти как в знаменитом произведении его деда: это я запалы у бомб выдернул…
Когда Гайдар, по его словам, принес напечатанный наконец документ, Ельцин, Кравчук и Шушкевич в ожидании бумаги уже собрались, начали предварительный разговор. Ознакомившись с ней, довольно быстро пришли к согласованному выводу – да, это и есть выход из тупика.
А вот версия Петра Кравченко (в 1991 году министр иностранных дел Республики Беларусь).
Утверждает, что текст писал он. Рассказывает, с каким волнением взял бумагу и ручку и, сказав коллегам, что необходимо констатировать сложившуюся реальность, написал преамбулу: «Союз Советских Социалистических Республик как субъект международного права и геополитическая реальность прекращает свое существование».
Кравченко, по его словам, предусмотрительно сохранил черновики Соглашения об образовании СНГ. Первое название, которое пришло им в голову, – Евразийское содружество государств (ЕАСГ). Было и другое название – Сообщество, потом Содружество демократических государств. Название СНГ появилось утром 8 декабря.
Далее он рассказывал, что у них не было под рукой ни пишущей машинки, ни тем более компьютера. Оказалось, что правительственная резиденция не была оснащена даже канцелярской техникой, не говоря уже о современной электронной. Похоже, там до них никто никогда и не работал. В этом отражался стиль жизни бывшего руководства. И исторические документы пришлось писать вручную.
Впрочем, что-то сочинять и изобретать не пришлось. Егор Гайдар сказал, что этого не надо делать, а надо исходить из той практики и тех документов, которые уже имели юридически оформленный характер и работали. Он предложил взять за образец российско-белорусский двусторонний договор, подписанный в ноябре 1990 года, текст которого у Гайдара оказался с собой.
Гайдар взял свой текст и стал с помощью Петра Кравченко и других представителей с белорусской стороны его редактировать, превращая из двустороннего в многосторонний. Эта работа заняла довольно много времени и продолжалась примерно до пяти часов утра, хотя в итоге «Соглашение об образовании Содружества» получилось совсем небольшим по объему.
Гайдар об участии белорусской стороны в подготовке текста не упоминал. Но и Петр Кравченко говорил о том, что проект Договора о создании СНГ был подготовлен фактически двумя делегациями. Украинская сторона в подготовке документа не участвовала.
Читаем дальше в книге Петра Кравченко «Беларусь на распутье, или Правда о Беловежском соглашении», вышедшей в Москве в 2006 году (с. 159–160): «Впоследствии, читая легковесные фантазии о том, что «злым гением» Вискулей был Геннадий Бурбулис, который «подсунул» руководителям государств уже готовый проект, я не мог удержаться от усмешки. Как непосредственный участник тех событий могу сказать, что это лишь досужий вымысел недоброжелателей. Соглашение было подготовлено часов за семь напряженной работы. Причем Бурбулис на следующий день его только редактировал. Основными разработчиками Соглашения были Гайдар, Шахрай, Козырев, Мясникович и я. Длительных и острых дискуссий нам не потребовалось, возможно, потому, что у нас был хороший базовый договор, уже апробированный на практике.
Глухая зимняя ночь стояла за окнами, но возбуждение было настолько сильным, что спать никто не хотел. Все мы, кроме Гайдара и Шахрая, жили в скромной гостинице, где обычно размещался обслуживающий персонал резиденции. И вот мы двинулись туда и собрались за столом».
Версия Кравченко приходит в противоречие с историей, рассказанной Егором Гайдаром, о том, как они пожалели будить ночью спящую машинистку.
«В пять утра восьмого декабря, – повествует Петр Кузьмич, – охрана Вискулей по нашему поручению выехала из резиденции в поисках пишущей машинки. Часа два спецслужбы рыскали по округе, пока не догадались обратиться в канцелярию Беловежского заповедника. Разумеется, директор Беловежской Пущи Сергей Балюк поспешно привез в Вискули из деревни Каменюки машинку вместе с секретаршей.
В семь утра она смогла приступить к работе. Диктовал ей Егор Гайдар, попутно вносивший в документы некоторые стилистические правки».
Ну, где тут правда, а где вымысел? Ответ один – пить меньше надо, господа-товарищи.
В декабре 2006 года, в канун 15-летия создания СНГ, П. Кравченко рассказал пикантный случай из Беловежской эпопеи: «Невозможно без возмущения читать пасквили хулителей Вискулей, где говорится, что Соглашение об образовании СНГ якобы писалось в пьяном угаре. 8 декабря все были трезвы… Да, за ужином 7 декабря горячительные напитки употреблялись, но и тогда никто не напился. Хотя… было заметно, что здоровье Бориса Ельцина оставляет желать лучшего. Пил он довольно мало, но быстро начинал терять контроль над собой и исчезал отдохнуть… Однако через полчаса появлялся абсолютно бодрый и работоспособный…