Страница 16 из 31
По его словам, в Ново-Огареве он и Назарбаев встретились с Горбачевым. Обсуждались вопросы замены некоторых высших руководителей СССР. В основном речь шла о Павлове, предположительно также о Крючкове. В том же совещательном духе речь шла и о Язове.
Вместо Павлова предполагалась кандидатура Назарбаева. Таким образом, у некоторых прежних руководителей существовала перспектива лишиться своих постов. В проекте договора не было предусмотрено и поста вице-президента, который занимал Янаев. Безусловно, многие могли предвидеть, что они останутся не у дел. (Обвинительное заключение по делу ГКЧП, т. 67, л. д. 254–260.)
Запись этого разговора стала известна Крючкову. Впоследствии в своей книге «Записки президента» Ельцин напишет: «Может быть, эта запись и стала спусковым курком августа 1991 года».
Показания Ельцина в полном объеме подтвердил и свидетель Горбачев. (Обвинительное заключение по делу ГКЧП, т. 130, л. д. 144–147.) Впрочем, впоследствии Михаил Сергеевич отрицал, что они на той встрече обсуждали вопрос о перестановках в высших органах государственной власти.
30 июля Ельцин в своей резиденции в Кремле принял Дж. Буша. Американский президент был первым иностранным гостем, которого глава России принял в Кремле.
2 августа Горбачев выступил по телевидению. Сообщил, что первыми Союзный договор подпишут делегации России, Казахстана и Узбекистана, а затем, через некоторое время, представители других республик, участвовавших в Ново-Огаревском процессе. Первое подписание начнется 20 августа.
3 августа в последний рабочий день Горбачева перед его уходом в отпуск состоялось заседание Кабинета министров СССР. И Павлов, и министры рисовали ужасающую картину обстановки в стране. Горбачев остановил их:
– Давайте не паниковать, мы не позволим никому разрушить страну, введем чрезвычайное положение…
По словам Анатолия Лукьянова, Горбачев констатировал «наличие в стране чрезвычайной ситуации и необходимости чрезвычайных мер». Причем подчеркивал: «Народ поймет это».
4 августа он отбыл с семьей на отдых в Форос (Крым). Намеревался возвратиться в Москву к 20 августа на подписание нового Союзного договора. В аэропорту Внуково-2 сказал вице-президенту Янаеву:
– Ты остаешься на хозяйстве…
Передача полномочий в письменной форме в советские времена не практиковалась. По партийной линии Горбачев вместо себя оставил Олега Шенина. Замгенсека Ивашко был болен, его госпитализировали.
5 августа на одном из объектов КГБ СССР председатель КГБ Владимир Крючков организовал встречу с Олегом Баклановым, Валерием Болдиным, Олегом Шениным и Дмитрием Язовым.
Участники встречи обсудили ситуацию в стране и пришли к единому мнению о необходимости введения чрезвычайного положения 18–19 августа, когда намечалось подписание Договора о Союзе Суверенных Государств.
Хорошо это или плохо, что именно в КГБ рассматривался вопрос о введении режима ЧП? Трудно сказать, но кто будет спорить, что госбезопасность для того и создана, чтобы предусмотреть все возможные варианты развития событий в стране.
Кроме того, существовала многолетняя практика подготовки важных документов, заведенная ЦК КПСС. Все: речи, доклады, выступления, постановления – готовилось на загородных дачах ЦК. Чтобы повседневная рутина не отвлекала от написания. Такой же порядок был заведен и в Совмине, и в ключевых министерствах.
6 августа Крючков поручил своему первому заместителю Грушко, его помощнику Егорову и заместителю начальника 1-го Главного управления Жижину проанализировать ситуацию в стране с точки зрения возможности введения чрезвычайного положения и возможную реакцию населения на эту меру. По согласованию с Язовым к этой работе от Минобороны был привлечен командующий воздушно-десантными войсками генерал Павел Грачев.
Исполняя поручение Крючкова, Жижин, Егоров и Грачев, находясь в течение двух суток на конспиративном объекте КГБ СССР, закончили работу над запиской. Проанализировав ситуацию в стране, они пришли к выводу об отсутствии законных оснований для введения чрезвычайного положения и возможных негативных последствий подобной акции.
8 августа «Независимая газета» на первой полосе опубликовала «Обращение к Президенту России Б. Н. Ельцину». Подписано семью видными демократами: первым стоял Юрий Афанасьев, последней – вдова академика А. Д. Сахарова Елена Боннэр. Призывали Ельцина не подписывать Союзный договор.
14 августа Крючков вновь собрал группу в составе Жижина, Егорова и Грачева и предложил подготовить проекты ряда документов политического, экономического и правового характера, которые необходимо реализовывать в первую очередь при введении чрезвычайного положения. Он продиктовал ряд своих формулировок, которые Жижин и Егоров записали.
Крючков отозвал из отпуска начальника 12-го отдела КГБ СССР Калгина, которому поручил во взаимодействии с начальником управления правительственной связи Бедой организовать прослушивание телефонов абонентов правительственной связи Ельцина, Руцкого, Хасбулатова, Силаева, Бурбулиса, Бакатина, Дзасохова, Полторанина, Лаптева. Помимо этого, он поручил организовать слуховой контроль телефонов Лукьянова и Янаева.
15 августа на оперативном объекте КГБ сотрудники КГБ Жижин и Егоров с участием командующего ВДВ Грачева подготовили проекты документов: «Обращение к советскому народу» и «Заявление советского руководства». Многие идеи в последующем нашли отражение в решениях и постановлениях ГКЧП.
Бюро президиума ЦКК КПСС рекомендовало исключить А. Н. Яковлева из КПСС. На следующий день он сам подал заявление о выходе из партии.
16 августа газета «Московские новости» опубликовала проект нового Союзного договора. Был страшный шум. Кто разрешил? Утечка? Кто допустил? Документ готовился, можно сказать, втайне. Невероятно, но члены Политбюро знакомились с ним в газетном варианте.
Подозрение пало на КГБ: мол, это он инициировал информационный слив. Позднее Крючков рассказывал, что они сами узнали о проекте из «Московских новостей». По его данным, утечка действительно была. Но ее организовали люди, близкие к процессу подготовки договора. В кругу разработчиков проекта явно наметился раскол. Некоторые из них хотели помешать подписанию ущербного документа. И когда проект был опубликован, сразу стало понятно, что Союзу осталось жить два-три дня.
В тот же день Ельцин улетел в Алма-Ату, к Назарбаеву. Что-то они зачастили туда: в мае – Горбачев, а спустя три месяца – Борис Николаевич. Сообщалось, что для заключения соглашения об экономическом сотрудничестве между Россией и Казахстаном, а также для обмена ратификационными грамотами договора между этими двумя республиками, подписанного в ноябре 1990 года.
17 августа Крючков поставил задачу начальнику 7-го управления КГБ совместно с Минобороны спланировать операцию, предусматривающую задержание и доставку на военный объект «Завидово» Ельцина, возвращающегося вечером 18 августа из Алма-Аты, в случае его отказа поддержать меры чрезвычайного характера.
На объект «АБЦ» в 18.00 приехали Крючков, Павлов, Язов, Варенников, Бакланов, Шенин, Болдин и Грушко. Обсуждали, что делать. На 20-е намечено подписание Союзного договора. Сделать это собирались только шесть республик. Ельцин тоже ставил под сомнение свою подпись под договором.
Из показаний свидетеля Егорова на допросе (Обвинительное заключение по делу ГКЧП, т. 47, л. д. 89–90): «Все приехавшие собрались в отдельно стоящей беседке, где был накрыт стол с легкой закуской, водкой и виски… Крючков высказал предложение следовать к президенту СССР и убедить его временно передать свои полномочия Комитету по чрезвычайному положению, а самому отдохнуть в отпуске. Болдин одобрил это предложение, заявив, что Горбачев находится на пределе моральных и физических сил».
Далее Егоров сказал, что, выйдя из беседки за водкой, он вернулся примерно минут через двадцать, и в это время собравшиеся обсуждали кандидатуры на поездку к Горбачеву в Крым. По ходу разговора он понял, что Шенин и Бакланов уже дали свое согласие.