Последний Еврей

Так что же, стараться сохранить статус-кво с «третьим будущим»? Спастись от Стражи, продолжить свое парадоксальное сотрудничество с Ираком и Ираном, чреватое сюрпризами для тех и для других? И все? Все? Оставаться прозябать тут, в конце двадцатого — начале двадцать первого веков? А как же бумажка стоимостью в четырнадцать миллионов долларов? Ведь даже если я не получу по ней ни гроша, то шум вокруг нее можно будет поднять такой, что лавры спасителя человечества крепко-накрепко прирастут к моей бедовой голове. А вместе с лаврами я смогу пожать и другие блага.

Я засмеялся. Озабоченный Каплински выглянул из-за двери. Действительно, забавно. Сидит некто Эли, которому явно должно быть не до смеха, что-то пишет, рядом радио шепчет. И вдруг Эли начинает хохотать. Тихое помешательство?

Я глянул на список необходимых деталей и заржал с удвоенной силой. Вот уж, воистину, самая необходимая деталь! Отпущенная на волю правая рука с «Паркером» схематически, в меру моих художественных способностей, изобразила обнаженную женскую фигурку. Права была Стража, тысячу раз права: на листе красовалась коротко стриженая брюнетка с большой грудью.

Каплински больше не появлялся, Морис не подавал признаков жизни. Странно, даже в туалет не ходит. Наверное, нечем, все через пот вытекает. Выживет. А что у меня?

Смех разобрал меня отнюдь не без причины. Мне стало смешно, как я сам себя подтолкнул к определенной линии поведения. Ведь я же, когда торговался, сам толком не знал, для чего это все мне надо. Получается, что я, не доверяя сам себе, сам для себя выписал так называемый «чек-бетахон», залог, подстраховку. «Я-идеалист» перехитрил «меня-лентяя», «меня-эгоиста». Здорово. Откуда такое раздвоение личности? Не оттого ли, что я принадлежу и будущему, и настоящему, притом — в нескольких взаимоисключающих реальностях. И не дает покоя ощущение, что заветный четырнадцатимиллионный листок сыграет еще где-то. Где?

Я оставил меркантильные расчеты и вернулся «домысливать» свои рассуждения. Где я остановился? Итак, «третье будущее». Почему русские были так агрессивны? Каких пленных они освобождали? Остается предположить, что у русских из «третьего будущего» есть какие-то свои проблемы, а мы просто подвернулись под горячую руку. С кем-то они конфликтуют, кто-то взял в плен несколько их сотрудников, таких же высоких и светловолосых, как Адамс, Морис и Ник. Ну а то, что кто-то из спецназовцев прошелся насчет «жидов»… Что еще можно ожидать от русского офицера-монархиста?

Что теперь? Получены ответы на все вопросы? Куда там! Что за событие у Цомет Голани так резко изменило русскую историю? Кто взорвал машину Адамса? И самое непонятное: что за возня вокруг истории с Барухом Гольдштейном? Его действия в пещере — самостоятельны они или вызваны посторонним влиянием? Если да, то какая еще сила пытается напакостить в истории?

Мне не удалось отыскать ответы на эти вопросы. По радио начали передавать последние известия. О взрыве машины в Афуле-Цеире сказали очень кратко: специалисты ЦАХАЛа взорвали заминированную машину. Жертв и разрушений нет, террористам удалось скрыться, ведется следствие. Я так восхитился этой умело состряпанной ложью, что прослушал сообщение о теракте в Газе, мирных переговорах и еще какой-то чепухе. «Проснулся» я на словах: «… русские жена и сын. Хусейн Фахри закончил Московский Университет, работал в Москве и посетил Израиль во время отпуска, чтобы встретиться с родителями. Житель Турана, случайно оказавшийся рядом с местом убийства, утверждает, что видел двух смуглых неизвестных, больше всего напоминающих уроженцев Индии».

Далее последовал прогноз погоды. Я принялся задумчиво дорисовывать рядом с первой девушкой вторую. Блондинку с длинными волосами. Как Веред. Или как чья-то русская жена, убитая в загадочном Туране. Вообще, что за фокусы? Это же мистика какая-то: Туран — одна из сверхдержав далекой древности наряду с Римом, Персией и Китаем. С каких пор о Туране говорят по израильскому радио? Или я просто свихнулся на почве временных парадоксов??

Я встал и попытался найти карту Израиля. Безуспешно. Кроме запасов оружия и аппаратуры в этом доме ничего не было. В чем я уверен точно — одна карта Израиля осталась в «Мазде».

Я сам не понимал, почему меня так зацепило с этим Тураном. Мало ли в Израиле арабских деревень? Еще на территориях… Мало ли арабов режет друг друга по самому пустяковому поводу? А тут самая уважительная причина, отступник женился на «неверной» и имел наглость привезти ее домой. Услужливые односельчане увидели убийц-индусов. А летающих тарелок они рядом не видели?

Тут за моим скальпом пришли двое: Морис сверху и Каплински сбоку. От Мориса разило потом, как от футбольной команды после финального матча. Каплински же принялся деликатно ругаться, что ему не хватает…

Я послал Мориса под душ, от Каплинского потребовал составить список недостающего, а сам, баюкая на руках ракету, принялся бродить из комнаты в комнату, удерживая окрестности под контролем. Когда список был готов, а Морис отмыт и напоен, я поехал в Афулу за недостающим оборудованием. Стыд и позор! Я поехал, как самый простой смертный, на автобусе, ломая голову, где я найду необходимое в таком захолустье. Вот в Беэр-Шеве у меня очень хороший склад, но где Беэр-Шева, а где я? Забавно, купить карту Израиля мне стало казаться задачей куда более важной, чем закончить изготовление генератора.

Я вернулся нагруженный, как верблюд, и потный, как Морис после утреннего дежурства. Но на все это мне было наплевать. Я купил карту и нашел на ней Туран. Я облегчил себе задачу: сразу же начал искать рядом с Цомет Голани. Действительно, там. Малюсенькая, если судить по карте, арабская деревушка. Только бы дождаться новостей, и только бы они у себя на радио не сняли с передачи устаревшее сообщение.

То ли Бог услышал мои молитвы, то ли редактор новостей поленился. Так или иначе, но я узнал все, что мог. Семья из трех человек была убита позапрошлым вечером в арабской деревне Туран. Хусейн Фархи, жена и сын. Ну, кроме начала я все уже слышал. Кстати, на этот раз об индусах ничего сказано не было. Та-ак. Как бы мне сосредоточиться? Не притянута ли за уши цепочка совпадений: аномалия в районе Цомет Голани, там же убивают араба, работавшего в России, его русскую жену и сына, а это приводит к совершенно неожиданной реставрации Российской Империи? Какая связь? Ведь не мог же араб быть претендентом на российский престол! Шайтан, я уже запутался, ведь наоборот, после убийства этого араба (его сына? жены?) появился этот самый претендент и стал царем. Но откуда взялись индусы, и какое им дело до израильского араба и русского царя? А что если убийство чисто бытовое, просто последствия у него оказались такие… непредсказуемые?

Тут я обнаружил, что Каплински уже давно ходит вокруг меня кругами. А я, похоже, сижу, жестикулирую и шепотом разговариваю сам с собой. Уж лучше, наверное, голых баб рисовать. Совсем распустился тут один, веду себя, как законченный псих.

Каплинскому требовалась техническая консультация. Я с удовольствием отвлекся от бесплодных размышлений и погрузился в работу.

Первой появилась Веред. Я посылал ее в Хайфу, она должна была появиться первой, но почему так быстро? Слишком быстро!

— Выгляни на улицу, — сказала моя боевая подруга. Я выглянул, получил ответ на своей вопрос и схватился за голову. Эта идиотка, оказывается, заскочила в Цфат и приехала сюда на моей «Мазде».

— Ведь Стража знает эту машину лучше, чем она знает меня, — кричал я, если раньше они могли сомневаться, что я в Афуле, деликатничать и прочее, то теперь им достаточно увидеть… и все, конец. Отправляйся вниз, в Афулу и оставь машину там, на какой-нибудь стоянке.

Я вытащил всю необходимую аппаратуру, и Веред уехала. Мы с Каплински продолжили монтажные работы.

С приближением вечера публика начала возвращаться. Ник сменил Мориса на чердаке. Я коротко пересказал последние известия. Гости из «второго будущего» (собрались все, кроме Сары) здорово приуныли. Убийство — штука необратимая. Семейство Фахри уже не оживить. Что остается делать? Мы не имели ни малейшего понятия, где начались расхождения между «вторым» и «третьим» будущими. Куда надо влезть, кого убить, чтобы восстановить статус-кво? А ведь я еще не поделился своими соображениями, что каждое новое «будущее» устойчивее предыдущего.