Гасиенда

- Видно, выход тут один. Если заплатить судье, с ним потом не справиться. Он будет арестовывать моих пеонов, стоит кому-нибудь из них показаться в деревне. Съезжу-ка я в Мехико, повидаюсь с Веларде...

Все согласились, что Веларде именно тот человек, что нужно. Более влиятельного и удачливого революционера в Мексике не сыскать. Ему принадлежали две гасиенды, где производят пульке, - они перепали Веларде при великом переделе земель. Заправлял он и двумя крупнейшими молочными фермами в стране, поставлял молоко, масло и сыр во все благотворительные заведения страны - сиротские дома, психиатрические больницы, исправительные колонии, тюрьмы, запрашивая вдвое против других ферм. Принадлежала ему и большая гасиенда, где выращивали авокадо; подвластны ему были и армия, и могущественный банк; президент республики не проводил ни одного назначения, не посоветовавшись с Веларде. Каждый день на первых страницах двадцати газет он разил контрреволюцию и продажных политиков - для чего же иначе он их купил? На него работали три тысячи пеонов. Сам работодатель, он поймет, с чем ведет борьбу дон Хенаро. Сам честный революционер, он сумеет найти управу на этого мелкого взяточника судью.

- Поеду повидаюсь с Веларде, - сказал дон Хенаро неожиданно потухшим голосом, так, словно надежда оставила его или разговор до того наскучил, что расхотелось его продолжать. Он откинулся на спинку стула и холодно оглядел гостей. Все по очереди высказались, но слова их были ему безразличны. События этого утра уже отодвинулись так далеко, что нечего было их держать в голове.

Успенский чихнул, прикрыв лицо руками. На заре он простоял битых два часа по пояс в ледяном источнике, куда водили коней на водопой, на узенькой каменной приступке которого поместил Степанова с его камерой - так он руководил съемкой эпизода: по его глубокому убеждению, этот эпизод можно было снимать только оттуда. И конечно, подхватил простуду; теперь он сжевал ложку жареных бобов, осушил разом полстакана пива и тишком сполз с длинной скамьи. Два прыжка - и его расчерченный слишком крупными полосками комбинезон скрылся за ближайшей дверью. Он рванул отсюда так, будто не мог больше дышать здешним воздухом.

- Его лихорадит, - сказал Андреев. - Если он сегодня не поправится, придется послать за доктором Волком.

Грузный увалень в линялом синем комбинезоне и шерстяной рубашке сел на свободное место на другом конце стола. Отвесил поклон всем и никому в частности; педантичный Бетанкур не преминул поклониться ему в ответ.

- Смотрите, а вы его не узнали! - понизив голос, сказал Бетанкур. - Это же Карлос Монтанья. Сильно изменился, правда?

Ему очень хотелось, чтобы я с ним согласилась. Все мы, наверно, изменились за десять лет, сказала я. Вдобавок Карлос отпустил бороду. Взгляд Бетанкура недвусмысленно дал мне понять, что я, как и Карлос, тоже изменилась к худшему, но Бетанкур не допускал и мысли, что и сам он изменился.

- Не исключено, - нехотя признал он, - но большинство из нас изменилось только к лучшему. А вот Карлосу не повезло. И не в том причина, что он отпустил бороду и разжирел. А в том, что он законченный неудачник.

- Вчера я с полчаса летал на "Мотыльке", блеск, ничего не скажешь, обратился к Степанову дон Хенаро. - Я, наверное, куплю его. Мне нужен по-настоящему быстрый аэроплан. Непременно быстрый, и притом не махина какая-нибудь. Такой, чтобы всегда был к твоим услугам.

Степанов славился своим умением водить аэроплан. Он отличался во всех областях, которые пользовались уважением дона Хенаро. Дон Хенаро почтительно слушал Степанова, а тот давал ему четкие, разумные советы: какой аэроплан лучше купить, как его содержать и с какими вообще мерками следует подходить к аэропланам.

- Кстати, об аэропланах, - вмешался в их разговор Кеннерли. - Я бы лично с мексиканским пилотом нипочем не полетел...

- Аэроплан! Наконец-то! - по-детски радостно залепетала донья Хулия.

Она перегнулась через стол и ласковым голосом, каким будят поутру, окликнула по-испански:

- Карлос! Вы слышите? Хенарито надумал подарить мне аэроплан!

Дон Хенаро, будто не слыша ее, продолжал разговаривать со Степановым.

- А зачем вам аэроплан? - спросил Карлос, его круглые глаза благодушно лучились из-под кустистых бровей. Не поднимая головы, ложкой, как едят мексиканские крестьяне, он продолжал с аппетитом наворачивать жареные бобы под томатным соусом.

- Кувыркаться буду в нем, - сказала донья Хулия.

- Законченный неудачник, - повторил Бетанкур по-английски, чтобы Карлос его не понял, - хотя, надо сказать, сегодня он выглядит еще хуже обычного. Утром он поскользнулся в ванной и ушибся. - Бетанкур сказал это так, будто привел еще одно свидетельство против Карлоса еще одно знаменательное доказательство его роковой склонности катиться вниз.

- По-моему, он написал чуть не половину популярных мексиканских песен, - сказала я. - Лет десять назад тут только его песни и пели. Что с ним стряслось?

- Так то десять лет назад. Теперь он почти ничего не делает. Он больше не возглавляет Великолепный театр, его давным-давно сместили!

Я пригляделась к неудачнику. Вид у него был вполне неунывающий. Отбивая ритм рукояткой ложки, он напевал Андрееву песню - тот слушал, склонив к нему голову.

- Вот вам первые два такта, - сказал Карлос по-французски, - а дальше вот так, - напевал он, отбива: ритм. - Ну а это для танца...

Андреев напел мелодию, помахивая правой рукой и указательным пальцем левой пристукивая по столу. Бетанкур минуту-другую смотрел на них.

- Теперь-то, когда я достал ему эту работу, бедолага конечно, воспрял, - сказал он. - Как знать, вдруг ем удастся начать все сначала. Но он, бывает, утомляется, горазд выпить, словом, уже не тот, что раньше.

Карлос весь обмяк, голова его ушла в плечи, глаза почти скрылись за набрякшими веками, он недовольно тыкал вилкой в enchiladas {перченый пирог (исп.).} со сметаной.

- Вот увидишь, - сказал он Андрееву по-французски, - Бетанкур нам и это завернет. Выищет какой-нибудь изъян... - сказал не злобно и не затравленно, а с какой-то печальной убежденностью. - Заявит, что не чувствуется современность, нет связи с традициями, отсутствует мексиканский дух... Да что говорить, сам увидишь...