Страница 15 из 26
Он остановился, тяжело дыша.
— Что я сделал?! — закричал он. — Что я сделал?
Ответа не последовало. Разумеется, никакого ответа.
Молча, они подошли, окружили его и увели с собой. Аккуратный строй, хорошо обученные стражники, художник посередине. Они отобрали у него меч. Перо не сопротивлялся. Какой в этом смысл? Ему было трудно дышать, и не только потому, что он только что бежал. Он надеялся, что кто-то из его друзей наблюдает за происходящим из окна или дверного проема. На площади никого не было. И не должно было быть, раз вооруженные стражники Совета Двенадцати пришли сюда, к ним, ночью.
Глава 4
По-видимому, некоторые дни — или ночи — сулят сплошные неприятности, трудности, препятствия — так размышлял герцог Серессы. Он перебирал в уме образы, возникающие в связи с этим: судебные иски, сгустки засохших чернил, подгоревшая еда, наводнения, амбициозные советники, запор.
Амбициозные советники, вызывающие запор.
Эта ветреная весенняя ночь становилась одной из таких ночей. Он привык быть готовым к неожиданностям за годы своего правления, и не слишком удивился, когда понял, что стоящая перед ними женщина соображает быстрее и намного лучше понимает то, что они делают, чем стоящий рядом с ней мужчина.
По-видимому, врач привык действовать постепенно, шаг за шагом. Возможно, для врача это полезное качество, но в данный момент оно доставляет неудобства. Казалось, пытаясь понять происходящее, он застрял, как фургон с оружием на дороге после сильного дождя. (Герцогу на мгновение стало приятно, что сегодня он придумывает хотя бы отличные фразы, если не может придумать ничего другого.)
Женщина была другой. Историю ее жизни изучили, с ней дважды беседовали, и только потом завербовали на службу республике из одной уединенной обители Дочерей Джада. Она родом из аристократического семейства (из Милазии, дальше по побережью), явно умна (не слишком ли?) и достаточно резвая, если потребовалось отправить ее в одну из религиозных обителей, по обычной причине. Там она избавилась от затруднительного положения. Ребенка увезли в одну из больниц для найденышей, а потом отдали в какую-то семью.
Теперь, по-видимому, она готова ухватиться за возможность сменить созерцательную жизнь на жизнь, полную приключений. Такие женщины попадались редко и могли играть важную роль. Сересса использовала их и раньше, с различными результатами. Однако они могли и вызывать затруднения — ум и сила духа создают свои сложности.
— Почему, — спрашивала в тот момент Леонора Валери, — мы не делаем больше, имитируя наш брак?
Герцог поднял голову, снял очки и пристально посмотрел на нее. Свет, как всегда, падал на стоящих перед Советом людей. Нельзя отрицать, она очень привлекательна. Маленького роста, золотистые волосы под темно-зеленой шапочкой, хорошая улыбка. На короткий миг ему захотелось снова стать шестидесятилетним, в расцвете сил. Эта мысль его тоже позабавила. Слегка.
— О чем вы говорите? — спросил стоящий рядом с ней лекарь. — Что вы можете?..
— Я совершенно уверена, что у Республики Дубрава есть люди, наблюдающие за Серессой, так же, как и у нас есть люди в их стенах. Если кто-нибудь просто проверит записи в святилище или гражданские документы, они смогут установить, что мы поженились в тот день, который собираемся назвать. Или могут обнаружить, что не поженились. Было бы лучше, мой господин, — повернулась она к герцогу, улыбаясь ему, — если бы в бумагах наш союз получил отражение.
— Но они не станут. Мы не…
Доктор Мьюччи был недоволен. Говорили, что он хороший лекарь, проявил мужество во время последней эпидемии чумы. Он не пользовался широкой известностью, был новым человеком в Серессе, пытался открыть свою практику и завоевать репутацию. В частности, по этой причине его и выбрали. Совет не требовал от выбранной им личности воображения. А возможно, следовало бы.
Кажется, у этой женщины воображения хватит на них двоих.
— Можно сделать так, что в документах будет отражено это радостное событие, — произнес герцог и одарил их обоих мимолетной улыбкой. — Синьора Валери совершенно права. Подробности, о которых позаботились или не позаботились с самого начала, часто определяют успех или провал еще до конца предприятия.
— Красноречиво сказано, господин герцог, — отозвалась она. Конечно, она ему льстила. И еще она была немного излишне взволнована, по его мнению. Не удивительно, принимая во внимание ту жизнь, которую она оставила позади сегодня утром.
— Мы также, естественно, заранее подготовим документы, которые расторгнут этот временный союз после вашего возвращения, и вы оба вернете себе то положение, которое занимаете сегодня — положение свободных граждан Серессы, а республика будет перед вами в долгу.
— Но это невозможно! — неожиданно твердо заявил Якопо Мьюччи. (Мужчина, привыкший решительно говорить со своими пациентами?) — Доброе имя достойной дамы будет погублено после нашего возвращения! Сначала замужем, потом не замужем, только в интересах государства?
— Но мое доброе имя и так уже погублено, доктор, — тихо заметила эта достойная дама.
Мьюччи покраснел. Это было заметно при свете свечей. Забавно.
Леонора Валери прибавила:
— Хотя, если мне будет позволено сказать, я тронута вашей добротой и тем, что вы уже заботитесь о моем благополучии. Это заставляет меня еще больше верить, что вы будете добры ко мне в нашей совместной жизни.
Один из советников кашлянул. Герцог почувствовал, что ему трудно сдержать улыбку. Лекаря Мьюччи, подумал он, вероятно, ждет интересная жизнь в Дубраве.
И снова пожалел, что уже не так молод.
Он подождал, пока все замолчали. Потом сказал решительным, закрывающим эту тему тоном:
— Мы достигли взаимопонимания, что и будет записано. Сересса благодарит вас обоих и, несомненно, проявит свою благодарность. Доктора Мьюччи пошлют в Дубраву в ответ на их просьбу прислать нового лекаря. Следует отметить, они ясно понимают, что именно в Серессе можно найти лучших врачей. Они заверили, что, как обычно, предоставят лекарю жилье и денежное вознаграждение, и в прошлом они щедро платили присланным нами лекарям. Они говорили об обычном двухлетнем сроке пребывания.
Герцог сделал глоток вина, пристально глядя на двух стоящих перед ним людей. Выражение лица Мьюччи не было особенно довольным, но и не вызывало у герцога особенной тревоги. Они собрали о нем большое количество сведений. Этот человек — способный врач из уважаемой семьи, и, по-видимому, ничего больше. Им не нужно от него ничего больше. Подчинение, компетентность и согласие жениться. Женщина играла более важную роль.
Чтобы дать это ясно понять, герцог прибавил:
— Доктор, вы понимаете, что вы там будете работать врачом по-настоящему? От вас не потребуют и вас не попросят предпринимать никаких действий, которые могли бы повредить вашему положению в Дубраве.
— Не считая того, господин, что я представлюсь женатым человеком, хотя это не так, и моя так называемая жена будет заниматься шпионажем?
Сказано довольно резко. Возможно, они слишком поспешно вынесли суждение о возможности этого человека создавать трудности. Но Мьюччи — по мнению герцога — просто уточнял ситуацию, он не хотел никаких неприятностей. Доктор сам хотел ехать в Дубраву, лекарю такая работа обеспечивала и доход, и положение в обществе. Некоторые оставались на второй срок. Один, помнится, женился на женщине из Дубравы и намеревался остаться там. Недопонимание с его стороны и нарушение условий контракта. Его, как ни прискорбно, пришлось убить. У них в Дубраве был человек, который делал это для них, при необходимости. Совет Двенадцати так просто не покидают. Не в том случае, когда тебя выбрали на эту должность, дали ее тебе и предъявили определенные требования. Эта история произошла некоторое время назад, но вряд ли Совет ее забудет: теперь посылают только женатых врачей.
Он кивнул доктору в знак согласия.