Страница 20 из 130
Я вернулся в комнату и, теперь уже не спеша, по-хозяйски, осмотрел новое жилище. Комната большая, светлая, две кровати: одна деревянная - моя, вторая, почему-то двухспальная, девочки. Шкаф с детскими книгами, многие зачитаны. Письменный стол, торшер у моей кровати, бра - у нее в изголовье. Комод.
Я выворотил нутро комода. Две смены постельного белья для меня и для нее, куча платьев, колготок, брючек, кофточек, прочего барахла. Что ж она, дурочка, так плохо одевается? Из-за вредности? Кукла-чебурашка привлекла мое внимание, я рассеянно взял ее в руки.
- Положи! - сказала девчонка.
Я поднял голову. Она стояла в дверях и зло смотрела на меня. Голос у нее был резкий, каждое слово выговаривалось будто по отдельности.
- И пожалуйста, - равнодушно сказал я, кладя игрушку на место. - Жадина!
Мылся я с наслаждением, потом заправил постель. Когда она ушла на кухню, заглянул в комод. Чебурашки там уже не было. Я приподнял ее матрасик - Чебурашка лежал там.
- Не трогай, - сказали за моей спиной.
- Тогда заправляй постель сама, - ответил я невинно, - я думал, что ты не умеешь. Она, кажется, поверила. Но с места не тронулась, пока я не отошел. Она вообще старалась выдерживать между нами дистанцию.
Я сел в сторонке и смотрел, как она заправляет постель. Делала она это умело, но небрежно.
- Куда пойдем кушать? - спросил я.
Она ничего не ответила.
- Хочешь в ресторан?
Молчание.
- Тогда давай сходим в зоопарк, там и поедим на ходу пирожков, мороженого? Только оденься по-человечески, а то всех зверей напугаешь.
...В джинсовом костюмчике она выглядела приличней, но все равно походила на маленького уголовника.
А в зоопарке долго стояла около клетки с волками...
Прошло три дня. Я долго читал на кухне, потом лег, наконец. Не успел задремать, как меня начали теребить за плечо.
- Слушай, вставай, вставай скорей.
- Ну-у, - протянул я, - что случилось?
- Ну, вставай же, скорей вставай.
- Что случилось, в этом доме? - я с трудом сел и вытаращился на Машу. - Что случилось в этом доме, чадо?
- Надо ехать к волку. Скорей!
Я взглянул на часы. Пять утра.
- В такую рань зоопарк закрыт.
- Надо ехать. Надо. Скорей!
- Бог ты мой, - я начал одеваться. - Я понимаю, что волк вызвал тебя по сотовому телефону, но при чем тут я? Я не давал ему никаких обязательств и пакт дружбы не подписывал...
Я посмотрел на Машу и прервал свое шутливое бормотание. Одно то, что она снова была в своем уродливом трико, говорило о серьезности ее намерений. Я ведь с первого дня заметил в ней некую странность, что-то похожее на откровение юродивых. Иногда я только собирался что-то сказать, сделать, а она уже реагировала. Иногда мучительно страдала: от чего-то, происходящего за пределами моего сознания. В зоопарке звери при виде ее выходили из сонного транса и чуть ли не вступали с ней в беседу. Она же разговаривала с ними на каком-то птичьем языке и они ее, вроде, понимали.
Я думал обо всем этом сквозь дремоту, отрывочно и не заметил, как мы приехали, вышли из такси, а Маша уверенно, будто бывала тут сотни раз, провела меня по Красной Пресне, потом каким-то двором скользнула в щель железной ограды.
Я протиснулся за ней, а она уже почти бежала, дыхание ее не изменилось, что я отметил мельком, и вот она бежала уже, мелькая стертыми подошвами, дышала так же тихо и ровно, а я бежал за ней, стараясь делать это бесшумно, и тут она остановилась, я легонько налетел на нее, затормозил каблуками и заглянул через колючую макушку.
Под кустом лежал на боку волк. При виде нас он заскреб задними лапами, перевалился на живот, нелепо расставив передние; трудно поднял голову.
- Ты стой, - сказала Маша шепотом, - ты стой тут, не ходи.
Она легко как бы перетекла вперед, присела рядом с волком, положила руку на зубастую морду и стала что-то бормотать на птичьем языке. Волк расслабленно откинулся набок, закрыл глаза, вздохнул.. Маша тоже закрыла глаза.
В полной тишине они походили на серое в сумерках рассвета изваяние - девочка и зверь.
Неожиданно Маша вся изогнулась, напружинилась, скрючила пальцы, стала походить на зверя больше, чем безвольный волк.
Я вскрикнул. Маша душила волка. Все тело ее извивалось, колотилось, лицо посинело, глаза по-прежне-му были закрыты.
Я стоял неподвижно. Я оцепенел.
Волк последний раз дернулся и затих. Маша отвалилась от него, как сытая пиявка, ватной игрушкой раскинулась на траве. Веки ее дрогнули, блеснули белки. В этот же момент открылись веки волка. Стеклянные мертвые зрачки...
Я сел на траву. Вокруг все еще стояла тишина, в следующий момент она рухнула и в уши мне ворвался разноголосый гвалт зверинца.
Я передернулся, отгоняя кошмар, посмотрел, будто хотел запомнить, на два тела: теплое живое и теплое мертвое, поднял Машу на руки и, запинаясь, пошел к выходу.
Я совсем забыл про лаз в заборе, вышел через главный вход, причем сторожа мне почему-то открыли, не спросив ни о чем.
Д ома я положил Машу на кровать и долго сидел рядом, щупая пульс. Пульс и дыхание были ровными - девочка крепко спала. Постепенно я успокоился, накрыл ее одеялом, вышел на кухню. Больше всего я нуждался в стакане водки.
Мысли мои начали упорядочиваться, и утром рано я позвонил в зоопарк, чтобы уточнить одну из этих мыслей.
"Да, - ответили мне из дирекции, - один из волков найден возле вольера. Сдох, скорее всего от удушья. волк очень старый..."
"Один из волков найден возле вольера,- повторил я шепотом, вешая трубку.- Сдох, скорее всего от удушья. волк очень старый..."
Какой-то кубик моих догадок стал на место. Я знал, что стая иногда убивает или изгоняет умирающих животных, что этот рефлекс иногда проявляется и у домашних... Я сам видел, как к сбитой машиной дворняге подбежала другая, оттащила ее с проезжей части, лизнула, а потом схватила за горло и задушила. Что это? Гуманность природы для того, чтобы сократить время предсмертных мук?
Но если это так, то я живу не со странной девочкой, а с животным, или с самой Природой, которая в моих глазах может быть и доброй, и безжалостной. С одинаковым равнодушием. Я не пойму ее добра и ее зла, но она знает, что творит, и далека в поступках от нашей надуманной морали.
Так, или примерно так, рассуждая, я зашел в комнату, убедился, что Маша спит спокойно. Глядя на ее мирное личико, я никак не мог совместить этy Машу с той, в зоопарке.