Страница 121 из 130
Желток мог. И ел эту пищу, прикусывая духмяный домашний ломоть хлеба. Хлеб ему пекли в русской печи из отборной пшеницы.
В соседнем номере готовился к выходу на сходку Барин. В отличии от Желтка этот вор к пище был равнодушен. как и к одежде. Он, если проанализировать, был интуитивным аскетом. Конечно, при его возможностях, равнодушным к быту стать нетрудно. Ведь, появись у него такое желание, он мог получать любое лакомство с любой точки земного шара самолетом. как и одежду. Само осознание доступности всего, что он захочет, лишало эти желания свежести. Ему было достаточно знать об возможности их исполнения.
Барин держал специальный детдом-интернат для детей, чьи родители отбывают наказание. Но мало кто знал, что построил он это шикарное учреждение не из-за заботы о подрастающем поколении. Барин был болезненно тщеславен, и этот щедрый акт приносил ему обильную жатву хвалы. Кроме того Желток был скрытым педофилом. Общение с детьми (сиротами при живых родителя) доставляло ему эротическое удовольствие. Хотя, тут надо отдать Барину должное, он никогда не переступал в этом общении этические нормы. Не исключено, что удачливый вор и сам не осознавал корней этого удовольствия. Как все эгоисты Барин не умел думать о себе плохо. Педофилия же среди уголовников считалась явлением постыдным. По крайней мере, открытое ее проявление. Не даром в камерах носителей 120 статьи - развратные действия в отношении малолетних - быстро чуханили ("опускали").
К власти Барин стремился только из тщеславия. Никакой программы по сохранению и развитию воровского клана он не имел. Материальной выгоды он у власти тоже не искал - он и так был чудовищно богат. Почти половина доходов от фальшивых авизо осело в его карман. Его вклады в различные банки и акционерные общества приносили стойкий доход, на эти дивиденды можно было бы припеваючи жить населению небольшого городка всю жизнь. И, хотя Барин экономностью не отличался, его богатства не уменьшались, а, наоборот, прирастали за счет процентов.
Готовился к сходке и я. Я проглядывал досье на участников, составленное интеллигентным Белым, делал для себя пометки. Я знал, что обязан выступить в поддержку Филина и включил все свои авантюрные способности для успешного выступления на сходе.
Неожиданно меня привлекло рекламное объявление по радио. Я мгновенно сосредоточился и вслушался, делая в памяти невидимые для посторонних пометки. Тут вошел Филин.
• Ну, Адвокат, - сказал он, - ты что ж, думаешь, что сход одного тебя ждать будет? Пятнадцать минут осталось до объявленного времени!
• Подожди, Филин. сказал я. Сходка - сходкой, а я тут набрел на гигантскую идею.
По радио услышал. Совершенно случайно. Ну, не мельтеши. После сходки жизнь не остановится, а тут миллионы баксов
светят почти без напряга.
Филин взял себя в руки. Видно было, что он одновременно и рассержен, и заинтригован. Он сел в кресло и налил себе на два пальца "Рябины на коньяке"
из моего алкогольного фонда. Выйдя из запоя, я в бар уже не наведывался и теперь, пока Филин его обследовал, даже удивился тому, сколько разных напитков я успел набрать за два дня
беспамятства.
• Следовательно так, - сказал я внушительно, - суть объявления в том, что в Москве фирмам "Жилкомсервиз" продает квартиры
за 20% их стоимости. Я, как услышал - не поверил. Позвонил в Москву. Действительно, это "Жилком" заключает договора с пожилыми одинокими людьми о пожизненном их содержании взамен за квартиру.
И одновременно продает эти квартиры за ничтожную сумму - 20% - это где-то 4-6 штук зелени за нормальную хату - и взваливает заботу об этих стариках на покупателя. Смотри, как хитро. Они тратятся только на объявления, на рекламу.
И по пять кусков с каждого фраера. А что там дальше будет -0 их не колышет. Кто-то умрет, кто-то договор нарушит, кто-то вообще слиняет. Пока все рассосется этот "Жилком" и сам растает, как снежный ком в майскую оттепель.
А какой разгул для криминала. Я уверен, что московские уркачи уже вовсю делят стариков и старух и помогают им побыстрей хаты освободить.
• Ну и что? - недоуменно спросил Филин. - Мы то тут каким боком?
• Всеми боками. И лицом. Лишь бы не жопой. Не надо никого мочить, пусть старики доживут положенное. Мы приберем все эти квартиры без труда и почти без затрат.
Представь, что появляется реклама такого же содержания, но с ценой в 10%. Две-три штуки и пожизненное содержание в сумме, например 100 200 баксов в месяц. Потенциальный покупатель может познакомиться с владельцами, прочитать их медицинскую карту и получит все гарантии.
Если бабусе лет 70, то, даже если она еще лет пять проскрипит, общая сумма увеличиться всего тысяч на десять. Пустяк, особенно, если учесть, что нормальная двухкомнатная хата в спальном районе в Москве стоит не дешевле 40-50 тысяч.
• Допустим, - Филин долил в бокал "Рябиновки". - Ну, и что дальше?
Дальше еще проще. Мы в частной беседе с клиентом гарантируем ему вселение в течении года, если он заплатит после получения ордера не десять, а пятьдесят процентов стоимости. Если не сможем его за год вселить, так и остается 10 процентов с содержанием стариков.
• Допустим, - опять сказал Филин.
• А стариков мы просто-напросто переселим. Сюда, на Черное море. Пожизненно. Хата в Семиизе, например, стоит 15 -17 тысяч долларов всего.
Премия при заключении с квартировладельцами договора у этого "Жилкома" - телевизор. У нас премией будет поездка на курорт, на Черное море. Какой дед откажется!
И тут-то наши психологи предложат ему или ей остаться у моря насовсем. И взамен получить бесплатную квартиру. Ну, свою московскую, естественно, они переписывают на нас. И, чуть позже, когда московская хата станет нашей мы намекнем,
что пожизненное содержание кончилось, она же с нами поменялась. Если хочешь и дальше жить на халяву (заметь, что тут сто баксов - громадная сумма по сравнению со столицей, тут пенсионеры т силы десять долларов получают карбованцами)
то пускай черноморскую хату на нас в завещании оформит. Усек. Мы и тут хату не теряем, будто в аренду сдаем на время, и там приобретаем сразу. Год - это я так взял, с потолка. Может за месяц все сладим. А те квартиры столичные, что сразу не продадим, можно выгодно сдавать.
Двести-триста баксов в месяц за пустую хату - тоже деньги.
Я выдохся и замолчал. Открыл бар, пошарил в его прохладной глубине и, к сожалению, так и не нашел ничего безалкогольного. Пришлось сходить в ванную и попить из крана. Когда я вернулся, Филин уже улыбался.
• Да, Верт, - сказал он,- башка у тебя варить, ничего не скажешь. Надо еще, конечно, посчитать, детали утрясти, но в целом идея грандиозная и может принести большие барыши.
Плохо только, что Москва и квартирные дела поделены между серьезными группировками. Но, впрочем, у них другие методы и другие приемы. Тут мы, вроде, как с ноу хау выступаем и не на чью мозоль кроме "Комунхоза" не наступаем.
А потом... - он допил бокал и встал, - потом будет потом. Давай, Верт, минут через 20 ждем в конференц-зале.
Он вышел, а я прошел в ванную, сполоснул лицо и попытался настроиться на нужную волну сходняка. Идея с квартирами кружила мне голову, перестроиться было трудно.
Тем ни менее через пару минут я свежий и серьезный входил в большой конференц-зал, где собрались авторитетные воры,
будучи вполне готовым к борьбе за Пахана и Филина.
И тут злодейка-судьба вновь решила преподнести мне сюрприз. Честно
говоря, я был уверен, что сюрприз этот уготован именно для меня, а
остальные пострадавшие виновны лишь в том, что связались со мной.
Пусть косвенно.
Я еще успел окинуть взором почти полный зал, отметил Желтка,
окруженного шестерками, иронически подумал, что псевдоаскет Желток толст до
чрезвычайности - щеки свисают на тройной подбородок, а дешевый пиджак