Страница 117 из 130
похмелья покойных вспоминать не стоит! Странно, Шмель считался моим корешом,а
жалости особой после его смерти я и не испытываю. Впрочем, Шмель всегда был
сам по себе.
Жужжание усилилось. Моторка явно направляласб к моему острову. Я быстро
собрал остатки похмельного пикника и слинял в сарай. Щели там были достаточно
большие и я воспольсовался ими вместо перескопа.
Лодка выросла, люди в ней явно занимались делами непотребными. Один, правда,
сидел на корме, рулил, ворочая рукоятку подвесного мотора. Второй же
скручивал руку особе женского пола. Особа была без купальника, ее незагорелые
груди ярко белели на фоне коричневого тела. Треугольник ниже пояса от меня, к
сожалению, заслоняли борта лодки.
Что ж, бесплатный стриптиз мне сейчас в самое время смотреть. Я налил себе
полный стакан, жадно выпил, сбивая возникшую тревогу. Моторка была уже почти
у берега, рулевой заглушил мотор, она шла по инерции. И я, к своему горькому
сожалению, различил уже ясно, что особа была просто девчонкой лет
четырнадцати!
Судьба продолжала издеваться, подбрасывая мне то педофилов с майорскими
погонами, то малолеток, которые в защите нуждаются, то дочек, о которых я
много лет и не подозревал.
Я автоматически пошарил рукой у пояса, но ничего, кроме трусов и собственного
живота не обнаружил. Постояное присутствие телохранителей лишили меня
необходимой сноровки, я расслабился, хотя при моей жизни расслабляться не
стоит никогда. Теперь придется расплачиваться. Хотя, почему? Мне то какое
дело до этих насильников.
Я судорожно допил вино прямо из бутылки и прильнул к щели. Лодка уже с
шуршанием вползла носом на песок, тот, кто держал девчонку, теперь просто нес
ее, как ватную куклу, а она, отчаявшись и устав, только причитала беспомощно:
• Ну не надо, я умоляю, не надо, пожалуйста, я прошу вас...
Мужики были тем, кого принято нынче называть "лицами кавказской
национальности". Оба в курчавой черной шерсти, рулевой - при солидном брюхе.
Плавки у них топорщились, видать предвкушали черножопые долгое развлечение с
беспомощной жертвой.
И опять подумал я, что моя-то хата с краю, с самого краешка. Мне и с одним,
наверное, не справиться, не то что с двумя. Вон, какие здоровые амбалы!
Откормленные, молодые... Плохо только, что они несут девчонку именно суда, в
сарай. Видать не первый раз этим островом пользуются для своих грязных
делишек, знают где что находится.
Я завертел головой. Спрятаться за сетями? Не надежно. Линять надо из сарая.
Вон, сзади, вроде доски хлипкие, пролезу. Эх, был бы ствол!
Я ринулся к заднику, споткнулся, естественно, за сеть, грохнулся и услышал за
спиной удивленный голос:
• Э-э, да тут гости!
Я обернлся, пытаясь одновременно встать, и увидел прямо перед собой пузатого.
• Слюшай, дарагой, ты тут чего делаешь, а? - спросил он.
Мне наконец удалось выпутаться из сети и встать. Я принял независимую позу,
насколько это было возможно в моем положении, и заявил:
• То же самое могу спросить у тебя. Я то товарищей поджидаю, шашлык вот
готовлю, костер будем жечь, гулять.
• Ты сматри, - возмутился пузан, обращаясь к колеге, который уже вошел,
продолжая держать девчонку на руках, - ты сматри, какой нахал. Пришел на наш
остров, в наш сарай, на наши снасти пришел и еще спрашивает! Мы - рыбаки, это
наш сарай! - неожиданно заорал он.
• Ваш, так ваш, - миролюбиво сказал я, - мы же не знали. (Я упорно
поддерживал легенду о товарищах, будто они и в самом деле могли прибыть с
минуту на минуту). - Думали ничей сарай, брошенный. Если нельзя, так мы
уедем. Ялта большая, найдем где повеселиться.
• Куда же ты поедешь, дурачок, - вступил второй. Он говорил на удивление
чисто, без акцента, правильно строя речь, но иностранный привкус в его
предложениях чувствовался. - Кто же тебя отпустит теперь? Ты нас видел, девку
эту видел, все понял, сам русский. Ты что же, думаешь, мне или Гиви хочется
ссрок мотать? Нет, пока не поздно, мы тебя кончать будем. А товарищам твоим
скажем, что тебя тут не было.
• Так они вам и поверили, - заспорил я, - они же меня сами сюда привезли со
всем барахлом. - Я куивнул на остатки пикника. - А сами поехали за бабами и
еще вина купить. Так они вам и поверили.
• Поверять, - убежденно сказал мой оппонент, бросая девчонку под ноги, будто
грязное белье. Судя по плавкам, ему сейчас было не до похоти. - У нас другого
выхода нет, по 117-й чалиться неохота. Грохнем, зароем вместе с тряпками и
жратвой, а друзьям твоим скажем, что мы тебя на берег перевезли, попросился,
мол. Почему - дело не наше. Забашлял, вот мы тебе я перевезли. Секешь?
Видно было, что он уже все решил, а разговор продолжал чисто по инерции,
оттягивал неприятную процедуру убийства. Но некоторые его фразы вселили в
меня надежду. Хотя, нынче жаргон знают почти все. Чтоб определиться, я
спросил:
• Ты что, бывал у хозяина?
• Приходилось, - равнодушно ответил насильник и сказал пузатому: - Иди,
принеси из лодки приблуду. - Он мельком смерил мою тощую фигуру взглядом,
прикидывая мои физичские возможности, и повторил: - Иди, иди. Я, если фраер
рыпнеться, и один его успокою.
Я посмотрел на его грудь, поросшую курчавым черным волосом и подумал, что
волос этот жесткий, наверное, как проволока. Посмотрел на девочку, что лежала
у его грязных ног с оттопыренными большими пальцами тоже покрытыми жесткой
волосяной проволокой, на тоненькие, коричневые от загара ручки ребенка,
которыми она прикрывала свои маленькие груди, вся свернувшись, будто эмбрион,
и багровая ярость окутала мою похмельную голову.
Я заговорил. Заговорил тихо, чуть ли не шепотом. Потом я не вспомню строение
своей речи, изощренную феню, впитавшуюся в мой ум с детства, грозные
ругательства, которые ничего общего не имеют с вульгарным мужицким матом. Я
говорил, идя ему навстречу мелкими шажками, как в игре замри, и видел, как
белеет его смуглое лицо, как расширяются зрачки шоколадных глаз.
• ... и ты, сявка скверная, сам себе член отрежешь и съешь без соли. И меня,
Адвоката, меня, законного вора, меня, Мертвого Зверя, просить о смерти будешь
как о милостыне. И тогда я, может, подарю тебе смерть, - закончил я почти
беззвучно, продолжая двигаться на отступающего насильника. И, подняв руку,
грубо провел по его ошеломленному лицу, выразив этой "шмазью всеобщей" свое к
нему отношение.
Продолжая пятиться и вовсе не пытаясь защититься насильник споткнулся о
какую-то палку и упал на спину, продолжая пятиться в полусидячем положении.
Он был по-настоящему испуган, он явно слышал мою грозную кликуху. Его товарищ
непонимающе ворочал головой и я с наслаждением врезал сгибом локтя ему в
толстое пузо. Советы Шмеля не прошли даром, толстяк согнулся и я смачно
добавил ему по затылку сомкнутыми в замок руками, не забыв подставить колено.
Что-то хрястнуло, по колену потекло теплое, а пузан, не разгибаясь, завалился
на бок и скорчился, как девочка у ног негодяя. И мне опять пришла на память
книжная фраза о том, что человек в моменты растерянности принимает позу
эмбриона.
Я вернулся к сетям и поднял телефон. Какой же я все-таки идиот. Рисковал,
хотя мог давно позвонить и решить все проблемы. Я, как никак, могущественный
член воровского клана. И не просто член, а один из руководителей. Генерал.
Почти маршал, если маршалом можно считать Пахана.
Я разговаривал с Филином, постепенно переходя на привычную ироническую речь,