Страница 115 из 130
• Инсульт, - предупредил он мои вопросы, - частичный паралич, реальная угроза второго кровоизлияния в мозг.
Врачи бессильны. Это после моего боя с Китайцем. Он пару раз достал меня в голову.
Шмель смотрел на меня в упор. Глаза его были тревожными в полумраке комнаты, но страха в них не было. Только тоска,
звериная тоска неизбежного ухода и безнадежности бытия.
• Верт, у меня кроме мамы никого нет в этом мире. Она женщина крепкая, но не совсем нормальная.
Ты о ней позаботься. Сразу все деньги ей давать ни в коем случае нельзя - раздаст. Надо ей каждый месяц приносить тысчонку другую.
Я тебе передам все свои сбережения, там что-то около семисот тысяч баксов. Это не общаковские, мои лично. Тут, - он трудно вытащил из под подушки общую тетрадь, -
список людей, которые за мамой присматривают. Врач, уборщица, повариха и т.д. Им надо платить ежемесячно, но это можно поручить банку и только контролировать.
К праздникам выписывай им небольшие премии. баловать не надо, зажрутся. Ну, квартплата, коммунальные услуги - тоже через сберкассу.
И еще. Я написал сорок писем, возьми под матрасом, а то меня руки совсем уже не слушаются. Мама письмами моими не избалована, так что посылай раз в два - три месяца. В первом письме я пишу, что
вынужден окончательно удрать за границу, что тут меня менты достали и возвращаться в ближайшие годы опасно.
Так уже было, она поймет.
Хоркин откинулся на подушки, утомленный разговором. Да, был он плох. Сильные люди почему-то всегда плохо переносят болезни.
Какой-нибудь доходяга сотней хворей обременен, а все скрипит. Такие, как Шмель, ломаются сразу.
• Адвокат, - сказал Хоркин совсем тихо. - Тебе денег не предлагаю, ты теперь сам с усам. Но других товарищей у меня нет. Ты, я знаю, всегда завидовал моему боевому уменью. Тетрадь возьми на тумбочке. Я в нее записывал кое-какие
мысли по стратегии боя. Тактик - ерунда, приемам любой научиться может. Важней освоить философию схватки.
Будешь хорошим стратегом - десятка приемов хватит, чтоб справиться с противником значительно более сильным. Да и не с одним.
Это тебе вроде завещания от меня. Ну все, иди. Хоронить меня не надо, кремируйте.
Хоркин повернул лицо к стене. Я собрал тетради и письма и вышел, тихо притворив дверь.
В номер идти не хотелось, хотелось выпить. Не то, чтоб Шмель - свирепый и бесстрастный хищник - был мне особенно дорог,
но все же мы с ним были приятелями. Я спустился в гостиничный бар. Мордоворот в дверях заслонил было мне вход, но какой-то вор из-за стойки
поднял приветственно руку и бык смущенно (если эта туша способна смущаться) отступил, пробормотав нечто извинительное.
Я не был настроен к разговору, сел на высокий табурет и заказал текилы. Бармен намочил края рюмки в воде, приложил их к тарелке с солью, отрезал ломтик лимона,
который посыпал сахаром и подал мне. Текила огненным глотком прокатилась по пищеводу. Холод потери немного подтаял и я повернулся к вору.
• Привет, Адвокат, - сказал тот. Ясно было, что он знает меня давно, более поздние знакомые помнили меня под кликухой Мертвый Зверь.
• Здорово, - сказал я. - На сходняк?
• Угу. Нового Пахана выбирать будем.
• А старый что же?
• Собрался на покой. Но на первых порах останится консультантом, поможет приемнику войти в курс дела.
• Кто же приемник? - я спросил с большим интересом.
• Скорее всего Филин. Он уже третий год правая рука Пахана.
Да, именно так я и думал. Хотя... Многие из воров знали Филина только лишь в роли киллера. Я сам лишь недавно прозрел в нем интеллект и необычные знания.
• А конкуренты есть? - спросил я.
• Как не быть, - отозвался вор, - Барин и Желток. Знаешь их?
Барина я знал. Знал, что он баснословно богат. Никто не считал его накоплений,
но десять лет назад он за свой счет построил огромный комплекс детского дома для детей, чьи родители отбывают наказание. Говорят, что строительство, обстановка,
персонал обошлись ему в 17 миллионов долларов. И каждый год содержание этого комплекса выливался ему в круглую сумму. Ходили слухи, что основные бабки Барин сделал вместе с чеченцами на фальшивых авизо.
Про Желтка я слышал. Сухой и желчный вор старой закалки. Из тех, непмановских, воров, которые ведут аскетичную жизнь,
все отдавая в общак, и готовы поставить на нож любого, кто посягнет на устаревшие законы законных воров.
Последнее время Желток был в меньшинстве и почти не контактировал с основной воровской массой. Он имел небольшую, но крепко спаянную группировку,
промышлявшую рэкетом в портовых городах, контрабандой и торговлей автомобилями. Наиболее мощную власть Желток имел на Дальнем Востоке: в Хабаровске, Находке, Владивостоке, Охотске,
Комсомольске-на-Амуре, Благовещенске. Из Петербурга, Одессы и Калининграда его несколько лет как вытеснили воры новой формации. Обошлось без кровавых разборок, голосование на одной из сходок сложилось
не в пользу Желтка. Не было никаких сомнений, что он вступит в жестокий бой за должность старшего вора. Ничего хорошего его возвышение нашему коллективу не сулило.
Я мигнул бармену и опустошил очередную рюмку текилы. Разговор меня интересовал, но продолжить его я не смог - в баре
появился томный сын Профессора. Меня ждал Пахан.
Глава 8
То, что утром болит голова, не так страшно. И медведь, оправивший свою нужду в моем рту,
меня не очень беспокоит. Вот звякну сейчас по телефону и вмиг на столике появится похмелка с закусом.
Беспокоит меня мое настроение. Как-то скучно мне стало от воровской роскоши, от охранников этих
молчаливых, от всей моей новой жизни. И сходняк уже не интересует, как это было раньше. Зря я обременил себя званием вора в законе. Теперь я, как не крути, уже не хрозяин своей судьбы. И нет прежнего азарта жизни.
В дверь постучали.
• Да, - мрачно вымолвил я, - открыто.
Вошел официант, кативший перед собой столик с заказом. Следом вошел Филин.
• Что грустишь, Зверь? - спросил он весело.
• Да так, голова болит после вчерашнего. Перепил...
• Да, видел я тебя, только подходить не стал. Ты там Белому втолковывал, что быть вором так же глупо, как ангелом. И советовал ему быть чертом.
• А что, не так что ли! - неожиданно вспылил я. - Черт - существо независимое. (Я, естественно, подразумевал не мистического черта, а тех чудаков, которых на зоне именовали чертями. Это обычно были люди с попорченной крышей, которая съезжала в самые неожиданные моменты. Их не принимали всерьез, но и не задевали, рискуя напороться на странную реакцию. В какой-то мере я и сам был близок к этой категории.
• Адвокат, давай лучше похмелись, - сказал Филин, снимая салфетку с сервировки столика на колесах. - Вот твоя текила любимая, вот лед, а тут в судке горячие сосиськи венские с кислой капустой. Отличная закусь. Помнишь, как профессор в "Собачьем сердце" объяснял доктору Борменталю, что закусывать надо горячим, а холодные закуски для извозчиков.
Я опрокинул рюмку и подцепил на вилку капусту, в который раз подивившись Филину. Этот киллер продолжал удивлять меня.
• Где же ты Булгакова читал? - спросил я.
• И читал, и кино смотрел, - ответил Филин. - Ты что ж, до сих пор считаешь меня безмозглым убийцей. Я между прочим, дорогой мой аферист, МГУ с отличием закончил, философский факультет. Правда заочно.
Я открыл рот и непрожеванная сосиска чуть не вывалилась из него. Филин удовлетворенно хмыкнул и, потрепав меня по плечу, вышел. Я запихнул сосиску поглубже, проглотил и налил себе еще. Я был смущен.