Страница 25 из 47
143. «Ручей с холодною водой…»
Ручей с холодною водой,Где я скакал, как бешеный мулла,Где хорошо.Чека за сорок верст меня позвала на допрос.Ослы попадались навстречу.Всадник к себе завернул.Мы проскакали верст пять.«Кушай», – всадник чурек отломил золотистый,Мокрый сыр и кисть голубую вина протянул на ходу,Гнездо голубых змеиных яиц,Только нет матери.Скачем опять, на ходуКушая неба дары.Кони трутся боками, ремнями седла.Улыбка белеет в губах моего товарища.«Кушай, товарищ», – опять на ходу протянулась рука с кистью глаз моря.Так мы скакали вдвоем на допрос у подножия гор.И буйволов сухое молоко хрустело в моем рту,А после чистое вино в мешочках и золотистая мука.А рядом лес густой, где древний стволБыл с головы до ног окутан хмурым хмелем,Чтоб лишь кабан прошиб его, несясь как пуля.Чернели пятна от костров, зола белела, кости.И стадо в тысячи овец порою, как потоп,Руководимо пастухом, бежало нам настречуЧерными волнами моря живого.Вдруг смерилось темное ущелье. Река темнела рядом,По тысяче камней катила голубое кружево.И стало вдруг темно, и сетью редких капель,Чехлом холодных капельПокрылись сразу мы. То грозное ущельеВдруг встало каменною книгой читателя другого,Открытое для глаз другого мира.Аул рассыпан был, казались саклиБуквами нам непонятной речи.Там камень красный подымался в небоНа полверсты прямою высотой, кем-то читаемой доныне.Но я чтеца на небе не заметил,Хотя, казалось, был он где-то около.Быть может, он чалмой дождя завернут был.Служебным долгом внизу река шумела,И оттеняли высоту деревья-одиночки.А каменные ведомости последней тьмы тем летКрасны, не скомканны стояли.То торга крик? Иль описание любви, и нежной и туманной?Как пальцы рук, над каменной газетой белели облака.К какому множеству столетийОкаменелых новостей висели правильно строки?Через день Чека допрос окончила ненужный,Н я, гонимый ей, в Баку на поезде уехал.Овраги, где клубилася рекаВ мешках внезапной пустоты,Где сумрак служил небу.И узнавал растений храмыИ чины, и толпу.Здесь дикий виноград я рвал,Все руки исцарапав.И я уехал.Овраги, где я лазил, мешки русла пустого, где прятались святилища растений,И груша старая в саду, на ней цветок богов – омела раскинула свой город,Могучее дерево мучая деревней крови другой, цветами краснея, –Прощайте все!Прощайте, вечера, когда ночные боги, седые пастухи, в деревнизолотые вели свои стада.Бежали буйволы, и запах молока вздымался деревом на небоИ к тучам шел.Прощайте, черно-синие глаза у буйволиц за черною решеткою ресниц,Откуда лились лучи материнства и на теленка и на людей.Прощай, ночная темнота,Когда и темь и буйволыОдной чернели тучей,И каждый вечер натыкался я рукойНа их рога крутые,Кувшин на головеПечальнооких женС медлительной походкой.Лето – осень 1921144. «Я видел юношу-пророка…»
Я видел юношу-пророка,Припавшего к стеклянным волосам лесного водопада,Где старые мшистые деревья стояли в сумраке важно, как старики,И перебирали на руках четки ползучих растений.Стеклянной пуповиной летела в пропасть цепьСтеклянных матерей и дочерейРождения водопада, где мать воды и дети менялися местами.Внизу река шумела.Деревья заполняли свечами своих ветокПустой объем ущелья, и азбукой столетий толпилися утесы.А камни-великаны – как плечи лесной девыПод белою волной,Что за морем искал священник наготы.Он Разиным поклялся быть напротив.Ужели снова бросит в море княжну? Противо-Разин грезит.Нет! Нет! Свидетели – высокие деревья!Студеною волною покрыв себяИ холода живого узнав язык и разум,Другого мира, ледян<ого> тела,Наш юноша поет:«С русалкою Зоргама обрученНавеки я,Волну очеловечив.Тот – сделал волной деву».Деревья шептали речи столетий.Лето – осень 1921145. «Ра – видящий очи свои в ржавой и красной болотной воде…»
Ра – видящий очи свои в ржавой и красной болотной воде,Созерцающий свой сон и себяВ мышонке, тихо ворующем болотный злак,В молодом лягушонке, надувшем белые пузыри в знак мужества,В траве зеленой, порезавшей красным почерком стан у девушки, согнутой с серпом,Собиравшей осоку для топлива и дома,В струях рыб, волнующих травы, пускающих кверху пузырьки,Окруженный Волгой глаз.Ра – продолженный в тысяче зверей и растений,Ра – дерево с живыми, бегающими и думающими листами, испускающими шорохи, стоны.Волга глаз,Тысячи очей смотрят на него, тысячи зир и зин.Н Разин,Мывший ноги,Подпил голову и долго смотрел на Ра,Так что тугая шеи покраснела узкой чертой.1921146. Союзу молодежи
Русские мальчики, львамиТри года охранявшие народный улей,Знайте, я любовался вами,Когда вы затыкали дыры трудаИли бросались туда,Где львиная голая грудь –Заслон от свистящей пули.Всюду веселы и молоды,Белокурые, засыпая на пушках,Вы искали холода и голода,Забыв про постели и о подушках.Юные львы, вы походили на морякаСреди ядер свирепо-свинцовых,Что дыру на котлеПаров, улететь готовых,Вместо чугунных втулЛоктем своего тела смело заткнул.Шипит и дымится рука,И на море пахнет жарким – каким?Редкое жаркое, мясо человека.Но пар телом заперт,Пары не летят,И судно послало свистящий снаряд.Вам, юношам, не раз кричавшим«Прочь» мировой сове,Совет:Смело вскочите на плечи старших поколений,То, что они сделали, – только ступени.Оттуда видней!Много и далёкоУвидит ваше око,Высеченное плеткой меньшего числа дней.1921